Сергей Юрченко - Школьный демон. Курс третий
Люпин смотрел на эти приготовления с выражением недоумения на лице. Кажется, волк никак не мог уложить в своем сознании, что дети, которых уже коснулась аура ужаса и безнадежности, окружающее порождении магии, явно имеющее какое-то отношение к Повелителю распада, не бегут в ужасе и не валяются в глубоком обмороке, но готовятся сражаться.
— Что… — начал Люпин новый вопрос, но было уже поздно.
Дементор проник в коридор вагона, просто пройдя сквозь стену. Ужас и отчаяние хлынули волной. Несмотря на весь мой опыт в контроле сознания, перед глазами вновь поплыли смутные, прозрачные тени видения, вырванного мной из разума брата. «Не отсекайте ветви, ибо ветвь отсеченная станет проклятием Дома…» И пятно крови на каменном полу заклинательного чертога.
Тварь уже тянулась ко мне, сочтя, что ребенок обезумел от ужаса и не способен сопротивляться. Зря это он. Ведь поднятая муть сознания несла с собой не только отчаяние от неисправимого, но и силу. И во мне вновь полыхнул огонь, впервые вспыхнувший в Ночь Черного огня. Пятно крови. Знак слабости, ставшей силой. Огонь глубин, Пламя Удуна охватило меня, создавая неуязвимую броню, и я протянул руку навстречу тянущимся ко мне отросткам призрачной сущности, что заменяло плоть этому порождению Губящего надежды. Сейчас я ясно видел, что это — всего лишь низший демон, привязанный к этому миру ошметками мертвой души и колдовством смертного. Как посмела эта тварь встать против меня? И я уже готовился утопить тварь в море Перемен, когда случилось событие, заставившее меня с ностальгией вспомнить игры еще не случившегося будущего. Как только я приготовился сцепиться с элиткой[36] — у меня за спиной вскрылся син.[37]
Глава 33
Взгляд Трона
Дзанг!
По сути, спас меня покров Пламени Удуна. Для его преодоления ассасину Медной (а отнюдь не бронзовой, что бы там не думала об этом Луна) Цитадели пришлось застегнуть ошейник Гончей Крови.[38] И тот факт, что какая-то область оказалась вырвана из власти разноцветных изменчивых ветров — засветился в зеркалах десяти тысяч будущих как зенитный прожектор. Так что неслышимый прочими крик Кай прозвучал очень и очень вовремя.
Ошейник спас меня и во второй раз. Ведь, несмотря на многочисленные тренировки, реального боевого опыта, закрепившегося в мышечной памяти, это тело не имело. И я ошибся в определении направления атаки, уйдя не в ту сторону. Но тут мне помогла чистая удача. Клинок, окутанный аурой Ошейника, прорвал защиту нереальности на доме Скрытной, и, вместо того, чтобы вонзиться мне в спину — скользнул по ножнам Кай. Так что вместо серьезного, а возможно — и смертельного, ранения, я обзавелся длинной, неприятной, но не опасной царапиной. Син же провалился в свою атаку. Какой-то он странно неопытный… Так что, захватив руку с клинком, я продолжил вращение, и буквально швырнул подозрительно легкое тело в объятья дементора.
Несколько секунд ситуация колебалась в неустойчивом равновесии, и дементор даже потянулся к новой добыче в надежде поцеловать… Но тут воля Кровавого бога все-таки превзошла мощь пусть и великого, но смертного мага, соединившего порождение Повелителя распада с мертвым духом, и давшего этой химере возможность пребывать в мире людей.
Легкий хлопок. Вспышка. И вот уже на пол вагона оседает небольшая горка грязно-серого праха. Ассасин же повернулся ко мне. Темная аура Гончей Крови все еще окутывала его фигурку, которая, на удивление, смотрелась лишь ненамного выше меня самого в нынешнем облике. Мое основное тело, парящее сейчас в нереальности — было бы выше убийцы на голову. Библиарий же Тысячи сынов, хрупкий и легкий рядом с рубрикаторами[39] и рядовыми десантниками, набранными уже в Оке Ужаса,[40] возвышался бы над этим посланцем Трона Черепов как живая гора.
Противник не атаковал, и у меня было время обдумать три варианта поведения в сложившейся ситуации, ни один из которых мне не нравился.
Первым вариантом было применение какой-нибудь серьезной магии. Защита, свойственная Гончим крови велика и могущественна, но не абсолютна. К примеру, если взять какой-нибудь камень, разогнать Левиосой, и запустить в сина… импульс, созданный магией, погаснет, и камень бессильно упадет у его ног. А вот если взорвать пол под его ногами — то, не пострадав ни от самого взрыва, ни от осколков, в получившуюся дыру мой противник провалится как миленький, обеспечив мне некоторое преимущество, которое вполне может оказаться решающим. Проблема этого варианта была отнюдь не в том, что я опасался, что кто-то «невинный» может пострадать от взрыва: сунулся туда, где идет бой без защиты — сам себе злобный буратино. А не можешь защититься — сиди себе в уголке, прикидывайся ветошью и не отсвечивай. Но вот светить перед кем бы то ни было (а в особенности — перед Ремусом Люпином) не только владение подобными заклинаниями (это-то можно списать на Флитвика), но и готовность их применять даже в столь неоднозначной ситуации, наплевав на побочный ущерб — не хотелось. Внимание Дамблдора могло оказаться опаснее для моих планов, чем даже рукопашная схватка с ассасином.
Второй вариант, который я склонен был рассматривать — полный оборот. В конце концов, мы еще не в школе, так что мое обещание Макгонагалл — еще не действует. Да и ситуация однозначно может быть определена как «смертельно опасная». Так что я вполне могу сразиться, не демонстрируя всяких «занимательных возможностей» — о моем оборотничестве и так знают все, кому надо и не надо. Вот только вагонный коридор — отнюдь не поражает простором, так что мантикоре в не нем будет просто не развернуться.
Ну и, третий вариант…Возьми меч, и бейсяНе чувствуя болиТебя ведет КхорнЛей кровь для него!
Оружие моего противника — кинжал. А, судя по тому, как он провалился в атаку — он если и опытнее меня в фехтовании, то не настолько, чтобы скомпенсировать длину Кай. Да и коридор, тесный для мантикоры, для мальчика с недлинным мечом — вполне подходящая фехтовальная дорожка. Не нравится же мне этот вариант тем же, чем и первый. Показывать Кай волку не хочется до зубовного скрежета.
— Призыв! — выкрикнула Миа, благоразумно не высовываясь из купе.
Идея была неплоха. Так что, получив согласие Кай, я забормотал формулу призыва вещи из Хаоса, владение которой мне даже не надо было объяснять — она входила в официально согласованную программу дополнительных занятий Сейлины.
Но, в тот момент, когда призываемое мной оружие уже было готово лечь мне в руку, ассасин крутнул свой кинжал вокруг ладони, так, что его лезвие раскрылось в небольшой веер, и… убрал оружие в ножны.
— Неплохо. Совсем неплохо. А для такого возраста — так и вовсе — замечательно! — заявил он, делая шаг назад. — Не забывай о тренировках, и однажды мы еще встретимся.
Ассасин прикоснулся левой рукой к горлу, расстегнул Ошейник и исчез в переливах нереальности.
— Ой, — спокойно сказал Миа, которая, почувствовав мое облегчение, осмелилась высунуться в коридор. — Но ведь служители Бога Крови не должны колдовать?! — удивилась она.
— Во-первых, подозреваю, что это — скорее «официальная версия», больше которой «подданным знать не положено», — при этом я бросил своему Внутреннему кругу ментальный импульс, сообщая о том, что ни о каких «подозрениях» речи не идет, и имеет место быть твердая уверенность. — Во-вторых, слуги Трона черепов могут, не колдуя сами, обращаться к помощи и поддержке своего бога. Некоторые считают это жреческой магией, а другие…
— Помню-помню, — улыбнулась Миа. — «И не смейте называть это грязным колдовством».
— Вот именно, — согласился я с девочкой. — Ну и, в-третьих, как, наверное, помнишь из лекций профессора Трогар, Владыка Вечной войны может даровать своим последователям Дары плоти, иногда придающие их телам весьма интересные «естественные свойства», вроде регенерации, огненного дыхания, невидимости, или же возможности шагнуть за завесу варпа.
Пока мы так разговаривали, поезд тронулся. Близняшки упаковались в углу, причем одна из них устроилась на коленях у другой. При этом они заявили, что не выйдут из купе до самого Хогсмита, потому как «им страшно». Мы с Миа тоже собирались усесться, когда я неудачно повернулся спиной к волку, и тот заметил, что моя мантия порезана и окровавлена.
— Гарри, ты ранен?! — встревожился «друг родителей», ни разу за все это время даже не поинтересовавшийся, как живет сын этих самых «лучших друзей».
— Ерунда, — отмахнулся «глупый и гордый мальчишка», — заживет. Гермиона, починишь мантию?
— Конечно, — мягко улыбнулась девочка. После заживления выжженных в схватке с троллем глаз, в моей способности затянуть царапину, пусть даже и нанесенную отравленным клинком, Миа не сомневалась. — Повернись спиной. Сейчас я ее…
