Ричи - Владимир Алексеевич Абрамов
Естественно, подобная процессия привлекла внимание всех соседей. Люди выглядывали из окон и представляли себе если не приезд королевы, то как минимум принца. И они были недалеки от истины.
С пассажирского сиденья выпорхнул камердинер и услужливо распахнул дверь перед юным господином.
Салон Ровера покинули двое. Водитель — тучный мужчина в чёрном пальто поверх классического костюма и с широкополой шляпой. И пассажирка — тощая сухопарая пожилая женщина с пучком седых волос и морщинистым лицом, одетая в красный пуховик.
Пожилая женщина и полный мужчина подошли к мальчику. К ним присоединился констебль в тёмной полицейской форме с дубинкой на поясе.
Тучный мужчина представился юноше:
— Лорд Гросвенор, я рад вас видеть. Меня зовут Майкл. Майкл Конор из благотворительного фонда. А это мадам Тейлор из органов опеки.
— Рад знакомству сэр, мэм, — вежливо обозначил кивки головой Ричард.
— Ох, а как я рада, Лорд Гросвенор, — с трепетом произнесла старушка Тейлор.
Констебль стоял с непроницаемым лицом, но в душе он трепетал из-за того, что приходится находится в обществе такой большой шишки, как сын герцога.
Ричард кивнул миссис Тейлор, указав подбородком на входную дверь дома номер четыре по Тисовой улице.
— Прошу, мадам.
Старушка из органов опеки бодро просеменила к двери и вдавила кнопку дверного звонка.
Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию.
Мистер и миссис Дурсль весьма неодобрительно относилась к любым странностям, загадкам и прочей ерунде.
Мистер Дурсль возглавлял фирму под названием «Граннингс», которая специализировалась на производстве дрелей. Это был полный мужчина с очень пышными усами и очень короткой шеей.
Что же касается миссис Дурсль, она была тощей блондинкой с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при её росте. Однако этот недостаток пришёлся ей весьма кстати, поскольку большую часть времени миссис Дурсль следила за соседями и подслушивала их разговоры. А с такой шеей, как у неё, было очень удобно заглядывать за чужие заборы.
У мистера и миссис Дурсль был девятилетний сын по имени Дадли, и, по их мнению, он был самым чудесным ребёнком на свете.
Ещё у них имелся на попечении племянник Гарри, сын сестры Петунии Дурсль. Мальчика они считали таким же ненормальным, как и его погибших родителей.
У Дурслей было всё, чего только можно пожелать. Но у них был один секрет. Больше всего на свете они боялись, что кто-нибудь о нём узнает. Дурсли даже представить себе не могли, что с ними будет, если правда всплывёт на свет.
Когда в субботу мистер и миссис Дурсль проснулись скучным серым утром — ничто, включая покрытую снегом улицу, не предвещало ничего странного.
Мистер Дурсль что-то напевал себе под нос, завязывая самый отвратительный из своих галстуков. Он собирался посетить магазин, купить себе бутылочку виски и в кои-то веки расслабиться после тяжёлой рабочей недели.
Миссис Дурсль, с трудом усадив за стол сопротивляющегося Дадли, похожего на откормленного поросёнка, со счастливой улыбкой пересказывала мужу последние сплетни.
Гарри, маленький и щуплый мальчик в рубашке Дадли, которая смотрелась на нём, как мешок, а также в широких джинсах, которые были подвернуты снизу и опоясаны длинным ремнем почти в два оборота, молча и быстро ел свой завтрак. Он старался съесть всё до того, как Дадли устроит очередную истерику, во время которой сметёт всё со стола или перевернёт его.
Гарри был того же возраста, что и его кузен. У него на лице были круглые очки. Лоб мальчика украшал шрам в виде молнии.
Никто, кроме Гарри, не заметил, как за окном перед домом образовалась процессия из автомобилей.
В половине девятого неожиданно для Дурслей раздался дверной звонок.
Мистер Дурсль поправил галстук и направился открывать дверь. Резко распахнув её, он воскликнул:
— Мы ничего не покупаем! Идите к чёрту!
Обнаружив, на кого он накричал, мистер Дурсль впал в ступор. Это был констебль, а с ним огромная толпа народу.
Гарри быстро доел завтрак и выбежал в гостиную. Раньше него там оказался любопытный Дадли. Петуния, со своим неистребимым любопытством оказалась рядом с мужем ещё раньше детей.
— Простите, сэр, — проблеял мистер Дурсль. — Я не думал, что… А по какому поводу, э-э-э…
Мистер Дурсль испуганным взглядом обвёл толпу.
Мимо взрослых просочился маленький мальчик-блондин. Он держался с достоинством лорда.
— Лорд Ричард Гросвенор, — представился он сухим, полным силы и властности голосом. Ричи пришлось научиться такому тону во время переговоров с деловыми партнерами, чтобы его воспринимали всерьёз. — Наследник герцога Вестминстерского и корпорации «Гросвенор групп». Владелец «Гросвенор Джуниор». Крестный сын принца Чарлза. И чтобы вы понимали всю серьёзность, сама королева просила меня называть её бабушкой Лизой.
После этих слов Вернон и Петуния Дурсль были словно громом пораженные. Вроде бы перед ними стоял ребёнок не старше их сына, но воспринимали они его как лорда. Этому способствовало присутствие рядом с мальчиком констебля и чопорного вида дворецкого.
Мистер и миссис Дурсль совершенно не ожидали визита столь влиятельной персоны в Литтл Уингинг.
— Сэр… Вы не представляете, как мне приятен ваш визит, — залебезил мистер Дурсль.
Гарри с любопытством рассматривал юного лорда. Он думал:
«Вот бы мне так! Хотел бы я, чтобы дядя Вернон со мной говорил бы так же уважительно. А ведь этот мальчик не старше меня».
Ричард надменным тоном произнёс:
— Мистер Дурсль, полагаю, вы не будете настолько рады, когда узнаете цель нашего визита.
— Да-да, сэр… Лорд? Чем мы заслужили… Э-э-э… Что сиятельный Лорд посетил нашу такую обычную семью?
Вернон был не на шутку взволнован.
— Я решил заняться благотворительностью, — сухо сказал Ричард. — Помощь сиротам. И приехал к Гарри Поттеру.
— Мальчишка! — гаркнул Вернон во всю силу лёгких. — Живо сюда!
«Ко мне? — с изумлением подумал Гарри. — Не может быть, чтобы меня посетил целый Лорд!».
Гарри просочился мимо Дадли, который пихнул его локтем в бок и плаксивым голосом простонал:
— Мама, почему
