Петуния Дурсль и совиная почта (СИ) - Хаджибаева Полина
— Сегодня мои цветики, — он часто называл так девочек, ведь обе были названы в честь цветов, — не притронутся к посуде. Только если захотят поесть.
— Ура! Спасибо, па!
Дочери прыгнули в раскрытые объятья отца. Миссис Дурсль лишь цокнула, вернувшись к уборке разбитого стакана.
— На счастье, — заметил мистер Дурсль и подмигнул красавице-жене.
Маргарет Дурсль и впрямь была красивой. Все говорили, что в ее жилах помимо английской крови течет еще и какая-то восточная: бледная кожа без изъянов будто светилась здоровьем, маленький носик был чуть приплюснут, а пухлые губы всегда были собраны в "уточку" и накрашенные красной помадой походили на цветок. Она была миниатюрной и невысокой, что становилось еще заметнее на фоне мужа. Светло-карие глаза женщина часто прятала под цветными линзами, когда снимала видео и сторисы, а каштановые волосы осветляла до золотистого блонда, чтобы не выделяться среди белокурой семьи.
По счастью, обе дочки, хоть и не стопроцентные близняшки, были больше похожи на мать, чем на отца. Единственное, что они умудрились унаследовать от Дадли Дурсля — это белокурые волосы и светло-голубые глаза. У Петунии оттенок радужки был ближе к серому, а сам взгляд всегда казался безразлично-сонным, а Магнолия чуть поплотнее сестры, но пока это было не особо заметно. Марго справедливо предполагала, что позже дочка начнет развиваться быстрее субтильной Петунии, и тогда разница в телосложении проявится ярче. Сама Маргарет, помня подростковый возраст, отмечала, что очень долго не росла и отстала от всех девчонок в классе, когда как Дадли рассказывал, что в тринадцать уже был выше и шире матери.
Девочки отказались завтракать чем-то кроме апельсинового сока и отправились в гостиную распаковывать многочисленные подарки. На медового цвета дубовом полу покоился пушистый бежевый ковер, оттеняющий довольно яркие диван и кресла глубокого бирюзового цвета. Стены в гостиной тоже были выкрашены в спокойный оттенок бежевого, чуть светлее ковра, и только на противоположной от электрического камина стене висели коллажи с фотографиями семейства в простых белых рамках. Как и многим в доме, обстановкой занималась сама мамочка Марго. Это не касалось разве что гаража Дадли.
— В белых обертках для Петунии, а в серебряных для Магнолии, — предупредил отец девочек, севший в кресло и взявшийся за газету.
Дочери не смогли приучить отца пользоваться интернетом и читать новости с айфона, а ведь у него была самая последняя модель: семь плюс! Сами они пока довольствовались старыми версиями отца и матери, им обещали подарить самые последние модели айфонов, когда исполнится по восемнадцать. Но тем не менее почти каждый год у них обновлялись телефоны: как только родители покупали себе новые, они отдавали старые дочерям. Марго всегда была важна камера, ведь она вела блог в инстаграме о том, как держать хозяйство в огромном доме, сидеть на ПП и воспитывать двух близняшек, поэтому столь частые обновления были вполне оправданы. Мамочка Марго была очень популярна, и в школе все знали, что мама Питти и Мэгги инфлюенсер.
Пока сестры распаковывали подарки, которых на полу было около полусотни, мама занесла им поднос с соком и хлопьями в розовых глубоких мисках.
— Ваш дедуля, как всегда, прислал гору подарков. Надо бы навестить его, дорогой. — Женщина повернулась к мужу, он кивнул.
— Да, пап, мама права, мы давно не видели дедулю, — поддержала Петуния, пока сестра фыркала.
Все знали, что Вернон Дурсль обожает сына, внучек и даже невестку, но так же все прекрасно знали, что безоговорочная его любимица — Петуния. Что именно повлияло на предпочтения дедушки: имя ли внучки, данное ей в честь его горячо любимой жены, или более теплое отношение от Питти в сравнении с Магнолией, никто точно сказать не мог. Но это был единственный момент в жизни почти синхронных сестер, из-за которого Мэг иногда обижалась.
— Хорошо, съездим. Надо же было отцу остаться в самом Камберленде!
— Дальше только Шотландия, — хором сказали девочки. Отец часто возмущался тому, что дед не хочет переезжать к ним поближе, а так и живет в доме, где умерла бабушка.
Сами они жили в самом респектабельном районе самого богатого графства Британии — в Бакингемшире, что близ Лондона. В Лондоне у Дадли был рабочий офис, и он каждый будний день катался туда на своем новеньком автомобиле. А почему дедушка живет так далеко от Лондона, Петуния никогда не спрашивала. В младшем возрасте ее это не особо волновало, только становясь старше она начала замечать, что отец часто возмущается по этому поводу. Как-то раз он упомянул дом, в котором жил еще ребенком, и это не был домик в Бакингемшире. Бак ему вообще не нравился. Но когда Марго хотела расспросить о старом жилище подробнее, Дадли весь осунулся и прекратил разговор, даже не потрудившись переменить тему.
— Но сегодня с нас достаточно родственничков, — продолжил Дадли, не глядя на ухмыляющихся дочек и отрывая одну из них от воспоминаний. — Скоро здесь станет на пять Поттеров больше, — ворчал отец.
Девочки не рискнули что-то говорить. Они видели, что отец довольно тепло общался с единственным кузеном Гарри Поттером, довольно спокойно относился к его жене — ослепительной красотке с огненно-рыжими волосами, которую двойняшки тайно боготворили, и вполне сносно терпел ватагу племянников. Правда, виделись лично они очень и очень редко, иногда раз в несколько лет, но тем не менее связь поддерживали и знали обо всех новостях, поздравляли с праздниками и днями рождения. Поэтому сестры не понимали, почему сегодня отец так напряжен. Да, еще ни разу Поттеры не приезжали именно на день рождения девочек, да еще и в полном составе, но в этом году, так как праздник совпал с пасхальными выходными, даже Джеймс — старший сын Поттеров, сможет приехать проведать родню из своей частной школы-интерната. Прежде их визиты Дадли переносил вполне благосклонно. Девочки вообще очень редко видели отца напряженным или злым.
Лично Петунии нравились младшие дети — Лили и Ал, они были спокойные и робкие, обычно с любопытством смотрели на все, что показывала им кузина. А вот Джеймс часто язвил, обзывался и был поразительно не осведомлен о совершенно типичных вещах, например, как пользоваться электрическим чайником или включить голосовой помощник в браузере. Да и телефоном, и ноутбуком вся семья Поттеров пользовалась с каким-то странным опасением. Петуния радовалась, хотя и стеснялась в таком признаться даже себе, что Джеймса приходится видеть реже всего. А Мэгги искренне считала, что он учится в школе для трудных детей, а не в респектабельной частной школе, как говорил отец. По правде сказать, и Питти не верила, что у такой небогатой семьи, какими были Поттеры, есть средства для обучения ребенка в престижной школе.
Папа иногда напоминал девочкам, что Поттеры живут намного беднее, их дядя — простой полицейский, а не как Дадли — владелец собственной фирмы по реализации строительных материалов, поэтому у детей нет всех этих навороченных айфонов и гаджетов. Петуния искренне им сочувствовала и никогда не показывала, как удивлена их невежеству. Но эта же самая причина не давала ей оснований не верить в предположение сестры.
Пока Петуния прикидывала, какую фенечку подарить кузине Лили, чтобы та подходила к ее веснушчатой коже и рыжим волосам, зазвонил телефон, лежащий на журнальном столике.
— Это точно дедуля, — сказала мама, смотря на нее, — только он пользуется домашним телефоном.
— Пойду отвечу, — неожиданно подскочила Мэгги, и не успела Петуния ничего понять, как сестра уже схватила трубку. — Привет, мой любимый дедуля! Спасибо тебе за новый набор для плетения браслетов. Да, только что открыла! Сейчас позову твой второй цветочек, — она прикрыла трубку ладонью и посмотрела на Петунию, — а точнее, первый, ведь "номер два" тут я. Иди сюда. Дед, конечно же, хочет слышать тебя.
Петуния поговорила с дедушкой, уйдя на кухню. К счастью, телефон был беспроводной, а то Мэгги без конца фыркала где-то на фоне.
