Терран - Обратный отсчет
Помнишь, как ты впервые рассказала мне о том, как тебя тяготит то, что, чего бы ты ни коснулась — все обращается в золото, чем бы ни занялась — без труда добивалась успеха? Что все слишком легко, слишком скучно и в конечном итоге лишено смысла? Я тогда, наполовину в шутку, ответил: «Если у тебя нет своих желаний — воплощай чужие»… Кто бы мог подумать, что ты решишь воплотить мои? В минуты слабости я боялся, что все наши отношения — лишь следствие этого твоего решения… Такая глупость, правда?..
А теперь — Лестница в Небо, наше с тобой дитя, стала по-настоящему живой. Как мне уберечь их, как возглавлять, если они считают меня Метатроном, Вестником Всемогущего? Какой из меня Вестник без Бога?
Мэтт замолчал, скривившись, будто от боли.
— Прости, что жалуюсь тебе на свои проблемы. Где бы ты ни была, надеюсь у тебя все хорошо. Можешь и дальше сидеть на облаке, бренчать на арфе и смеяться над глупым мной, попавшим в сюжет одной из твоих любимых книжек. Я надеюсь, это была не твоя идея?
…Я обещаю, что сделаю все, чтобы они были счастливы. Ты подарила мне Лестницу — а я подарю ее всему миру.
Наклонившись, он легко прикоснулся губами ко лбу Габриэль, тут же отстранившись — будто испугался порыва.
И, кажется, совсем не зря — девушка заворочалась и, открыв глаза, сонным голосом спросила:
— Создатель?
— Да, Габриэль, это я, — еле слышно ответил мужчина. — Спи, все в порядке.
— Конечно, мой Лорд, — послушно ответила девушка, снова закрывая глаза.
Следом за ней зажмурилась и Имина.
«Что это, черт возьми, все значит?! Лестница, Метатрон, Вестник, Создатель — все с большой буквы, мать твою, хренов черт с горы! Звучит как какая-то религиозная муть — Роб должен быть в курсе».
Как бы то ни было, кажется, сегодня их никто не собирается убивать. А завтра с утра она расскажет все своей команде и потребует, чтобы они держались подальше от этих странных людей.
Впрочем, уснуть у полуэльфийки все равно не вышло — до самого рассвета она лежала, лишь изредка позволяя себе пошевелиться, чтобы не затекло тело, и тревожно вслушивалась в ночь, время от времени открывая глаза, чтобы проверить — не решил ли странный незнакомец совершить какое-нибудь безумство?
Часть 6. Кто ходит в гости по ночам…
Зиркниф медленно шел по восточному крылу дворца, направляясь в свои покои. Погруженный в свои мысли, Император лишь рассеяно кивал на глубокие поклоны редких верных дворян, встреченных на пути, а многочисленным слугам доставался в лучшем случае лишь равнодушный взгляд.
Императора сопровождали шесть Гвардейцев, подозрительным взглядом провожавшие каждого встречного: двое чуть позади, двое по бокам и двое — на два шага впереди. Десять лет назад, в разгар войны с аристократией, это была самая опасная работа для верных ему людей — покушения следовали один за другим, временами — даже по нескольку раз в день. Имперская Гвардия, в которую он лично отбирал лучших из лучших, тогда далеко не столь многочисленная, как сейчас, теряла в этих атаках ничуть не меньше людей, чем при аресте предателей или штурме дворцов заговорщиков.
Сейчас же, когда война давно позади, дворянство либо вырезано, либо приведено к покорности и смеет проклинать Императора только запершись на семь замков, в окружении самых верных слуг, а мысль об открытом неповиновении посещает их разве что в кошмарных снах — такая охрана лишь дань традиции и въевшейся в подкорку паранойе.
Частично отрешенность Императора была вызвана тупой болью, стучащей в висках и усталостью, накопленной за день. Ежемесячное большое собрание всех министров, аристократов и генералов, занимавшихся важными для Империи направлениями, началось рано утром и длилось, с небольшими перерывами, весь день до позднего вечера и выпило из Зиркнифа все силы.
Однако, несмотря на усталость, Император был доволен: они обсудили все, что планировали: от очередного всплеска активности нежити на равнинах Каз до донесений агентов из Драконьего Герцогства о ходе их войны с монстрами; от хода нового витка противостояния между эльфийскими подрасами на востоке до назревающей гражданской войны в Королевстве на западе; от прогнозируемых результатов близящегося сбора урожая до хода исследований некромантии ведомством Парадина — заклинатель давно хотел приставить низшую нежить к сельскохозяйственным работам; от… Как уже было сказано — говорили они целый день.
Скоро, очень скоро придет час очередного ежегодного сражения с Королевством. Уже четвертый год они следуют плану, предложенному Парадином — постепенно выматывать экономически более слабого врага, год за годом, в самом начале сезона сбора урожая вводя войска на его земли, заставляя короля насильно отрывать сильных молодых мужчин от уборки урожая, вооружать их и отправлять умирать. И пока все шло по плану — армия самого Императора, куда лучше снаряженная и обученная получает необходимый опыт, Королевство слабеет с каждым годом и уже близок тот час, когда оно рухнет под собственной тяжестью, сгорая в пламени междоусобной войны. И, кто бы ни победил в этой бойне, — справиться с ним, оттяпав приличный кусок земель, не будет проблемой…
А разобравшись с Королевством, и приняв его земли под свою руку, можно будет уже подумать и о том, чтобы бросить вызов Теократии…
Зиркниф, поймав себя на таких мыслях, сердито одернул себя — пока об этом не следовало даже думать. Сто лет назад, когда Шесть Священных Писаний, вконец разругавшись с Церковью Спящего, объявили о суверенитете юго-западных земель — никто не посмел пытаться остановить их от этого силой. И для этого у Императоров прошлого были свои, чертовски веские причины, которые не потеряли своей актуальности даже спустя все эти годы… Скорее, они даже стали еще более обоснованными.
Наконец, он остановился перед высокими украшенными резьбой и позолотой дверьми, из-за своих размеров больше похожими на ворота. Двое гвардейцев, не дожидаясь приказа, нырнули внутрь, чтобы проверить помещение. Вернувшись через минуту, они кивнули, подтверждая отсутствие незваных гостей и ловушек, а затем заняли свои места по обеим сторонам двери. Оставшаяся же четверка разошлась парами в стороны — там, пройдя через неприметные скромные двери, они окажутся в небольших комнатушках, примыкающих к императорским покоям, чтобы прийти на помощь по первому зову.
Император перешагнул порог, уже предвкушая вкус зелья, что излечит его от головной боли, большую мягкую кровать, на которой он, наконец, сможет отдохнуть, и горячее тело прекрасной наложницы — не для утех, он слишком устал, — просто для приятного отдыха, массажа и эстетического удовольствия.
Увы, его мечтам не суждено было сбыться. Створки дверей за его спиной захлопнулись, а сам Император не сдвинулся с места, в упор разглядывая незваных гостей, которых почему-то не заметили гвардейцы.
Первой бросалась в глаза высокая женщина в длинном пронзительно-синем платье и с голубыми, как весеннее небо, волосами, уложенными в высокую прическу. Если бы кто-то потребовал описать ее в двух предложениях, Зиркниф бы выбрал: «Нечеловечески прекрасна. Невыносимо совершенна».
Зачарованный красотой злоумышленницы (а кто еще мог вломиться в покои Императора посреди ночи?), второго незваного гостя он разглядел только когда он поднялся с кресла и, подняв руки, демонстрируя отсутствие оружия, заговорил:
— Приветствую вас, Ваше Величество и прошу прощения за вторжение — это был единственный доступный для меня способ поговорить с вами лично, иные заняли бы слишком много времени либо привлекли слишком много внимания, которого я пока не желаю.
Зиркниф кинул быстрый взгляд на портрет первого Императора, скрывавший дверь в потайную комнату, где располагались гвардейцы.
— Ваши люди не придут, — с легким намеком на извинение в голосе, заметил незнакомец. — Не волнуйтесь — они просто спят.
Зиркниф кивнул, чувствуя, как под действием адреналина, водопадом хлынувшего в кровь, отступает усталость и ноющая головная боль. Его пугало даже не то, что два до чертиков странных незнакомца проникли в его покои, нет — он не мог заглянуть им в душу.
Самая большая тайна Императора, причина, по которой он никогда не сомневался в тех, кому поверил однажды и всегда мог отличить предателя от по-настоящему верного человека — врожденная способность, которую Флюдер называл «Видение Душ». Он мог с первого взгляда понять, что за человек перед ним, какими стремлениями движим, желает ли он власти, богатства, безопасности или просто хочет служить какой-либо Идее. Именно эта способность позволила ему сломать хребет дворянской своре, медленно распиливающей на кусочки могущество Империи, что ковали его предки сталью и льстивыми речами, кровью и магией.
