Вера Космолинская - Новый Галлифрей
Я оборвал беззаботный рассказ об испытаниях всякими юными конструкторами-энтузиастами новых типов самолетов, которые падают, как вы можете заметить, едва взлетев, и обратился к пустому пространству:
— Мне кажется, нас в этой комнате более, чем четверо. Здравствуй, Доктор.
Послышался негромкий вздох, и я увидел его у стены, недовольно сложившего руки на груди и созерцавшего меня поверх очков. Фильтр восприятия. Очаровательно.
— Ну и что ты здесь делаешь? — вопросил он.
— Наблюдаю за человечеством.
Его взгляд метнулся к блондинке.
— А что тут делаешь ты?..
— Если ты еще не в курсе, ее космический корабль совершил аварийную посадку в пригороде Берлина. Я предложил свою помощь.
— Ну-ну…
— Привет, папа.
— Ах, папа! — Странности в блондинке прояснялись. — Откуда?..
— Вы, в вашем возрасте, не знаете, откуда берутся дети? — ехидно парировала блондинка.
— Да в том-то и дело, что знаю, что может быть слишком много вариантов! Кроме естественного…
— А где настоящий Канарис? — полюбопытствовал Доктор.
— В командировке. Уже несколько дней, прибудет через неделю. Если хочешь, можем устроить так, чтобы его задержали. А зачем тебе?
Он кивнул каким-то своим мыслям, и кажется, его это немного успокоило.
— А какое отношение к тебе имеет Элис Саксон?
— У нас дипломатические связи. Это очень полезно.
— Какое я могу иметь отношение к адмиралу Канарису?! — удивилась мисс Саксон.
— У вас замечательная фамилия, — весело ответил я. — Такая патриотическая! Тут все чисто, Доктор, у меня фамилия греческая… ах да, я забыл, что я не настоящий Канарис, ну да ладно, пустяки!
— Так вы не настоящий? — спросила блондинка.
— О, да какое это имеет значение! Тут все свои и все инопланетяне, можете быть спокойны!
— Инопланетяне?! — вопросила мисс Саксон. — Что тут происходит?
— Именно. Но не волнуйтесь, это совершенно безопасно для Британской империи. А если что, мы просто сотрем вам память…
— Мастер! — укоризненно сказал Доктор.
— Что? — удивился я. — Не убивать же ее из-за таких пустяков, правильно?
Доктор закатил глаза.
— Так, ну а что тут у вас с генетическими экспериментами?!
— А вот тут ничего, — ответил я серьезно. — Я надеюсь. Конечно, кое-кто в публичном выступлении сказал нечто… — Я посмотрел на странно молчащую все это время Ривер и увидел у нее на глазах слезы.
— Извините, мы никуда не уходим, мы просто в соседней комнате.
Мы с Ривер выскочили за дверь куда-то в приемную с мягкими диванами.
Она присела на один из них и вытащила носовой платок. Молча.
— Ривер!
— Что ты здесь делаешь?
— Слежу за тобой. Тихо. Так, что ты даже не знала, что я рядом. Но я не мог отпустить тебя сейчас одну. Когда я увидел, что пропала твоя Тардис…
— Почему?
— Потому что с тобой что-то происходит. С тех пор, как я вышел из Пандорики. Началось это наверняка еще раньше. Я знаю, то, что я тебя тогда оставил, было ударом. Но я не мог иначе — вселенная разваливалась.
Она молча кивнула.
— И еще, мы удалили наногены эфемеров. Ты говорила, что после этого может что-то сильно измениться. Но ничего не изменилось! Я не думаю, что это они на нас действовали! Эти проклятые мелкие твари! Они могли изменить нас физически, но ты же не думаешь, что из-за них я мог сотворить с собой такое! Просто не было другого выхода. И еще, я представляю, в каком ты сейчас состоянии, примерно в таком, в каком я был тогда, и я не хочу, чтобы ты сделала что-то страшное, что-то страшное с собой. И я знаю, что можешь, так же как знаю себя. Но я не знаю, что мне делать, когда ты плачешь. Уйти и не мешать? Остаться? Просто не знаю. Поэтому не показывался на глаза и ждал. Давай вернемся? Просто вернемся?
Она снова кивнула. Но исходящее от нее напряжение как будто ослабло. Я тихо выдохнул и открыл дверь в кабинет. Кажется, Доктор уже пытался в нее заглядывать, чтобы убедиться, что мы еще тут?
— Давай сделаем вид, что это только веселая игра.
Мы вернулись к обществу, и к чаю с печеньем добавили шотландского виски. Доктор и его дочь Дженни — Доктор сам назвал ее имя, она же так и не сподобилась — препирались о том, стоит ли пускать «папу» в корабль, который еще и должен был спустя какое-то время «самовосстановиться».
— Заметь, Доктор! — заявил я менторским тоном. — Твоя дочь путешествует повсюду, понятия не имея ни о причинно-следственных связях, ни о временных линиях, ни о «фиксированных точках». — Я выяснил это за время предыдущего разговора. — Так что ты уж сделай с этим что-нибудь. Учи сам, или я приглашаю ее для обучения на наш Новый Галлифрей.
— Нет уж, спасибо, — отвергла Дженни.
— Тогда ты, Доктор. Имей уж в виду и проследи. — Забавно. Все же, кажется, у нашего беззаботного вечного странника появилась проблема.
Доктор хмурился и тер переносицу.
— Короче, дорогая Дженни, — весело заключил я, — если что, наведывайтесь к нам, вдруг понадобится какая-нибудь помощь. Помните, вы не одиноки во вселенной!
— Причинно-следственные связи, фиксированные точки?.. — заволновалась мисс Саксон. — О чем вы говорите?
— О, будьте спокойны, мы как раз абсолютно не намерены вмешиваться в ход истории. Поэтому мы для вас на самом деле совершенно безопасны.
— Сдается мне, он вам не верит! — Дженни кивнула на скептически созерцающего меня Доктора.
— Он мне никогда не верит, — отмахнулся я. И кажется, я устал его в чем-то убеждать.
— А инопланетные технологии? Евгенические эксперименты? — снова спросил он.
— Можно подумать, ты не знаешь, что тут это в порядке вещей. И мы тут совершенно ни при чем. Они действительно всем этим занимаются сами, у меня об этом тут полно информации.
— Где?
— Полный шкаф, — я кивнул на стеллажи. — Наслаждайся.
Доктор действительно двинулся к штабелям документов.
— Ну а пока он листает шкаф… как ты полагаешь, Ривер, не стоит ли нам и в самом деле не совсем замораживать проект?
В этом было что-то и от усталости и от раздражения. Жизнь не может стоять на месте. Ее нельзя «заморозить». Она должна идти своим чередом, но этот процесс не должен быть бесконтрольным, иначе он действительно превратится во что-то опасное. Даже от своей бесполезности, невостребованности. Просто что-то должно быть, и это нельзя останавливать, и нельзя пускать на самотек. Достаточно одного Доктора и его дочурки, которые стремятся именно к этому — к распылению вместо собирания, созидания. Мы с Ривер устроены иначе.
Доктор вернулся к нам.
— Так значит, эта речь не имела оснований, опирающихся на ваше здесь присутствие?
— Она человек, Доктор, — ответил я спокойно. — Посмотри папку на столе. Марта Краузе, медиум, общающийся с «высшим разумом», опирающаяся на «тайные знания древних ариев». И тут таких полно. И ты знаешь, что это в порядке вещей.
Доктор вздохнул и закрыл папку.
— Но что ты тут все-таки делал с таким размахом и конспирацией?
Я пожал плечами.
— Ривер захотелось отдохнуть от всего и понаблюдать за неразумным человечеством. Что-то в нашем общем прошлом подтолкнуло ее к этому. А я, сам знаешь, какой параноик, присматривал за ней, и боюсь, обидел этим. Но надеюсь, меня простили. Так что мы возвращаемся.
— А мой корабль! — воскликнула Дженни. — Как же мы попадем туда через оцепление, через которое не пускают даже с психобумагой?..
— Не смешите меня, это же мое оцепление, вас пропустят туда совершенно свободно. А потом никто не вспомнит об этих событиях.
— А мисс Саксон? — спросил Доктор.
Я улыбнулся. С некоторыми событиями будущего, она могла бы быть моей гипотетической бабушкой.
— Мало ли людей имело с нами дело? Особенно, когда эти дела мало касаются людей — для них это совершенно неважно, хотя может звучать интересно. Мисс Саксон — дипломат, и думаю, она умеет хранить секреты. В конце концов, сколько еще британских политиков их хранит? Я много знаю о своих предшественниках премьер-министрах.
— Премьер-министрах!.. — отреагировала дипломатка.
Я поднес палец к губам:
— Не здесь, не сейчас, совсем в другом времени. Мы для вас всего лишь чудо-звери, почти фантазия. Но мне было приятно с вами познакомиться. Понятия не имею, доведется ли нам еще когда-нибудь встретиться. Ну что ж, покинем эту гостеприимную обитель, и давайте займемся кораблем.
— Я сам займусь! — сказал Доктор.
— Конечно. Но сперва мне надо провести вас через оцепление, а потом кое-что изменить в их памяти. Тянуть не стоит? Оставим эту Землю человечеству.
Все дружно согласились. Хотя едва ли человечество было бы радо от того, что мы предоставляем его самому себе, если бы знало, что будет дальше, и считало, что у нас был шанс что-то изменить. Но для него будущее все еще было только будущим.
