Философский камень Северуса Снейпа - Larik-lan
О, он прикроет Минерву, ещё как, с огромным наслаждением влепит заклинание в любого Пожирателя. Это же приказ самого Лорда… На губах Северуса заиграла мрачная, предвкушающая улыбка.
Ему удалось проскочить за барьер до того, как истекло время ожидания и первые волны Пожирателей в сопровождении великанов и арахнидов кинулись в бой. Профессор Флитвик, заметив темную фигуру директора, слегка отвёл плетение, позволяя ему пробраться под защиту, после запечатывая всё наглухо. Благодарно кивнув чаровнику, Снейп бросился к Макгонагалл, которая оживляла каменных истуканов у главного входа. Увидев начальника, она сдержанно кивнула и доложила:
— Студенты младших курсов и все желающие старшекурсники эвакуированы. Учащиеся старше семнадцати и члены Ордена готовятся к обороне. Я связалась с Международной конфедерацией магов, Каркаров оставлял мне свои контакты, они обещали прислать подкрепление. Меч Гриффиндора достали из Шляпы, он у Гермионы, они пошли избавляться от "мерзких вещей".
— Мне велено держаться возле вас. Тот-Который совсем сошел с ума и считает, что вы можете быть владельцем Старшей палочки.
— Одного из Даров смерти? Хм… Нет, исключено. Всё чертовски перепуталось, двигаемся с опережением, но, думаю, справимся.
Несмотря на некоторую загадочность высказывания, по нахмуренному лбу Минервы было понятно, что она восприняла информацию очень серьёзно. Но, откинув сомнения, решительно кивнула:
— Ничего, директор Снейп, ещё повоюем.
А далее воцарился сущий ад.
///
Восстанавливать хронологию событий битвы оказалось непросто — враги накатывали волнами, прорвали защиту и бой кипел во дворах, в коридорах, на башнях и на стенах. Шесть лет Снейп с Макгонагалл регулярно дрались и теперь отлично знали возможности друг-друга, работая, как слаженная боевая двойка. Одна кидалась заклятиями, другой прикрывал. С вершины башни Гриффиндора они поливали огненными реками подбирающихся по стенам акромантулов — пауки прекрасно горели, вопили и воняли. По описанию шокированного зрелищем Люпина, это больше напоминало изрыгающего пламя двухголового дракона. Когда битва перетекла в стены школы, пришлось спускаться вниз, но и здесь работа в тандеме приносила свои плоды — одна отвлекает, другой добивает.
К тому моменту подоспела подмога от МКМ и в битву включились подтянутые, с армейской выправкой опытные маги в серых форменных мундирах. Но и эти спецы предпочитали держаться подальше, чтобы не попасть под шальное заклинание четырехрукой боевой мясорубки.
За это время Гарри Поттер расправился с крестражами в замке, выбежал на открытое пространство и сам вызвал Волдеморта на дуэль. Первую атаку он специально пропустил, принимая убивающее заклятие, и пожиратели радостно взвыли, а защитники замка заметно приуныли. Но уже через минуту, когда Темный лорд только начал свою пафосную победную речь, вызывая у иностранных магов эпидемию недоуменного поднятия брови, Поттер снова вскочил, воскреснув с того света и вовлекая противника в смертельный танец.
Воспользовавшись заминкой и общим оторопением от происходящего, Невилл смог подобраться к змее и всадить ей в голову полученный от Гермионы меч Гриффиндора, а Поттер в ту же минуту, воспользовавшись тем, что Лорд отвлекся на боль от гибели крестража, докончил начатое, превратив мага, долго служащего кошмаром всей магической Британии, в кучку пепла.
Эпилог
К большому недовольству Макгонагалл, Долохов в битве выжил и даже почти не пострадал. Дементоров в Азкабане больше не было, так что пойманных Пожирателей ждал очень долгий или пожизненный тюремный срок. Когда его уводили, Антонин кричал:
— Минерва, любовь моя, жди меня из тюрьмы, как жена декабриста!
— Нашел идиотку, — злобно ответила она. Но тот не унимался:
— Я буду писать тебе письма! Стихи о моих чувствах к тебе, послушай: "Заметался пожар голубой…"
— Проваливай к чертям со своим Есениным! — В совершенной ярости рявкнула декан, пока ее рука уже тянулась за палочкой. Долохов снова счастливо заливался, а Снейпу пришлось очень постараться, чтобы не позволить коллеге его прикончить.
— Вот скотина, нашел кретинку! — все не успокаивалась она, и Снейп осмелился спросить:
— А чем вас так разозлил этот поэт?
— Да Господи, это же всем известно. Блатные не уважают поэзию, кроме Есенина. Заключённые из русских тюрем, ещё в пятидесятые, его обожали. А некоторые особо хитрые жуки, когда писали своим ба… дамам, врали, что "стихи собственного сочинения", а на деле у Есенина передирали, там несколько томов любовной лирики по рукам ходило. И такой грубый подкат, как по мне, форменное оскорбление!
Снейп хмыкнул, но уже по своему обыкновению не стал спрашивать, откуда шотландская леди из семьи провинциального священника знает, что и кому писали арестанты из российских тюрем полвека назад. У неё было слишком много тайн, но, откровенно говоря, ему не хотелось их касаться. Велик риск разрушить хрупкое доверие, а он не готов был терять единственного своего друга, следуя на поводу у сиюминутного любопытства. Кем бы ни была на самом деле эта Минерва Макгонагалл, она оставалась порядочным человеком, честным и открытым, и меньше всего Снейпу хотелось её обидеть.
Заметив что-то подозрительное в его выражении лица, заместительница указала в сторону Хогвартса:
— Пойдёмте, директор, там полшколы разнесли. Ремонт, лечение — все на нас.
— Я же, наверное, больше не директор. Приспешник Того-Кого, пожиратель смерти.
— Да хоть гусеница-плодожорка! Не пытайтесь увильнуть от обязанностей, никто вас в тюрьму не отпустит, отрабатывайте здесь. Я за вас директором становиться не буду. И все коллеги меня поддержат.
И действительно, когда Снейпа пришли арестовывать из аврората, подгребая под общую гребёнку всех известных пособников Волдеморта, коллектив практически единодушно сплотился и отстоял своего руководителя, хором свидетельствуя, что он "не состоял, не участвовал, помогал, защищал и вообще белый и пушистый". Да и Поттер подключился, все пытаясь кинуться бывшему учителю на шею. Против Национального героя даже министр Бруствер спасовал и совершенно дезориентированного, изумлённого зельевара после разбирательства оставили в школе на прежнем посту.
— Это как? — В первый же вечер после оправдательного приговора, не находя слов, растерянно спросил Северус, по привычке заняв кресло в рабочем кабинете у заместительницы. Ощущение тотального непонимания происходящего сопровождало его уже не первый день, и он наблюдал за творящимся безумием, постоянно спрашивая себя, реально ли все это.
— Какое красноречие, директор. Но я поняла вопрос. Мы ещё год назад догадались, что это ваше показательное
