Исход неясен III (Гарри Поттер – Женская Версия) - Макс Мах
[23] Mea culpa (с лат. — «моя вина») - формула покаяния и исповеди в религиозном обряде католиков с XI века.
[24] Ибога - вечнозелёный кустарник семейства Кутровые, произрастающий в тропических лесах Западной Африки. Жёлтые корни содержат ряд индольных алкалоидов, в том числе ибогаин. Наиболее высока его концентрация в коре корня. Снадобья, изготовленные из корня, имеют горький вкус, оказывают анестезирующий эффект на ротовую полость, за счёт полной потери чувствительности рецепторов. Ибогаин в малых дозах оказывает стимулирующее воздействие на центральную нервную систему, в больших дозах вызывает галлюцинации.
[25] Fidget (лат.) – Невод.
[26] Блэк-хаус построен в так называемом тюдорианском стиле. Дом Тюдоров — королевский дом по преимуществу валлийского происхождения, занимавший английский престол с 1485 по 1603 годы.
[27] Нюкта (от др.-греч. - «ночь») — божество в греческой мифологии, персонификация ночной темноты.
[28] Гарды (Гардарики, Гардарике) - с XII века скандинавское название Руси, известное в Северной Европе в Средние века, в том числе в скандинавских сагах.
[29] Хольмгард (Holmgarðr) — столичный древнерусский город из скандинавской литературы, традиционно ассоциируемый с Новгородом.
[30] Согласно Энциклопедии Гарри Поттера Арктурус Блэк III (англ. Arcturus Black III) — чистокровный волшебник, сын Сириуса Блэка II и Хеспер Гамп, брат Ликорис и Регулуса I Блэков, муж Мелании Макмиллан, отец Лукреции и Ориона Блэков, тесть Игнатиуса Пруэтта, свёкор Вальбурги Блэк, дед Сириуса III и Регулуса Арктуруса Блэка. Кавалер Ордена Мерлина первой степени.
Глава 3
Глава 3. Сквозь туман с волками маршем мы пойдём[1]!
Эпизод 1: Хогвартс, 2 ноября1995 года
Как ни странно, ночь прошла без происшествий, если не считать, разумеется, повального грехопадения девушек старшего и среднего школьного возраста. Девственность мальчиков, впрочем, тоже не выдержала испытания войной. Любились, можно сказать, все со всеми, потому что страх смерти и боевой кураж срывают тормоза даже у самых стойких. Либидо[2] в присутствии Танатоса[3], порой, не ослабевает, как следовало бы ожидать, исходя из формальной логики, а напротив – усиливается. Так что, если прошлой ночью всем было «не до того», то, когда первый испуг прошел, и его место заняло понимание той жопы, в которую угодила Магическая Англия, вообще, и Хогвартс, в частности, желание «чувствовать себя живым и не чувствовать себя дураком» разом смело все условности. И все тут же ринулись любить и быть любимыми «прямо здесь, прямо сейчас», не откладывая это дело на будущее, которого теперь, вполне возможно, могло и не случиться. Слава богу, замок большой, и всем желающим хватило в нем места, хотя в смысле удобств условия у разных парочек разнились от «неплохо» до «так себе» и даже «ну очень не очень».
Лиза все это видела своими глазами, а где не видела, там слышала. Во всяком случае, в большинстве случаев, так как не все школьники одинаково хорошо владели Квиетусом[4] и, в особенности, Квиетусом Максима, а также заклинаниями Конфиденциальности и ЗЗК[5]. И это, не говоря уже о тех, кто так спешил, что в пылу любовной лихорадки о принципах приватности просто забыл, или тех, кому было попросту насрать на своих ближних и дальних. В общем, «всюду жизнь», как заметила по этому поводу вышедшая с Лизой в патруль шестикурсница-грифа Коко Фуллер, ну или «Садом и Гоморра», как выразилась семикурсница-рейвенкловка Хонор Стрейнджлав. Девушек сопровождали еще двое парней, но те, вероятно, из свойственной им деликатности происходящее этой ночью в Хогвартсе комментировали только шепотом, но временами все-таки срывались и ржали в полный голос.
В другое время, - будь это обычный обход старост или профессоров, - многим горе-любовникам наверняка не повезло бы, и за пару минут горячечных обжиманий в кладовке для метел они расплатились бы долгими отработками у Филча. Однако времена меняются, а с ними меняются и нравы. И то, что было неприемлемо вчера, сегодня стало естественным и отнюдь не безобразным. Во всяком случае, патрульные не пытались вскрывать запечатанные двери Алохаморой[6] или Диссендиумом[7] и не искали спрятавшихся с помощью Гоменум ревелио[8]. Типа живи сам и давай жить другим!
Шагая по гулким пустынным коридорам Хогвартса, Лиза, например, тоже решала для себя очередной экзистенциональный[9] вопрос: дать или не дать. У нее на данный момент как раз имелся годный кандидат на то, чтобы стать ее первым и, дай бог, не последним в жизни мужчиной. Экстон Бёрк учился на седьмом курсе Рейвенкло, играл загонщика в факультетской команде по квиддичу и активно ухаживал за Лизой. Рыжеватый брюнет, красивый и высокий, да еще и обладатель завораживающих глаз медового оттенка. В принципе, за такого чистокровного, как он, - на минуточку внук самого Карактака Бёрка[10], - можно было бы и замуж пойти, но, разумеется, не сейчас и не так быстро. Однако дальше поцелуев и неловких – с его стороны, - обжиманий при всяком удобном случае они с ним пока не зашли, хотя и числились парой еще с прошлого года, когда шестикурсник Экстон пригласил четверокурсницу Энгельёэн на Святочный бал. И вот теперь в преддверии войны, чумы и глада, Лиза должна была решить, достаточный ли это повод для того, чтобы отдаться симпатичному тебе юноше.
«Есть с кем, - думала она под доносящиеся из очередного заброшенного класса недвусмысленные стоны, - есть где и даже противозачаточного зелья припасена целая канистра…»
Вопрос «где» они с сестрами и подругами решили самым простым способом. Разумеется, любиться они решили прямо
