Танка Морева - Непостижимая предопределенность
— Да, — кивнул Гарри.
— Мой папа в соседнем магазине покупает учебники, а мама выбирает волшебные палочки на том конце улицы, — заявил мальчик.
— Неужели? — хмыкнул Гарри.
Мальчик сузил глаза:
— Ты мне не веришь? — растягивая слова, манерно произнес он.
— Твоя мама никак не может купить палочку вместо тебя. Я только что был в магазине Олливандера.
— И как?
Гарри понял, что мальчик просто волнуется, и перестал ухмыляться точь–в–точь как крестный.
— Интересно. Правда, Олливандер долго не мог подобрать мне волшебную палочку, а когда нашел, то очень удивился. Я так и не понял, почему.
Гарри задумался. Удивился, пожалуй, не то слово. Олливандер был таким ошарашенным, что даже не попрощался с ними.
— А что если, — голос мальчика упал до трагического шепота, — мне не подойдет ни одна палочка?
— Ерунда, — отмахнулся Гарри. — Какая–нибудь подойдет точно. Ты же колдун. Ну, раз получил письмо из Хогвартса.
Мальчик слегка расслабился.
— Ты уже знаешь, на каком факультете будешь учиться?
— Пока нет.
— Уверен, что я попаду в Слизерин. У меня вся семья там училась. А если в Хаффлпафф, то совсем уйду из школы. А ты?
Слизерин. Как же все просто. Только там можно будет подружиться со всеми, только там можно будет узнать, кто не поддерживает Волдеморта. Как мама говорила? Не узнаешь, пока не подружишься.
А мальчик продолжал что–то говорить о правилах и метлах.
— Какая у тебя метла? — Этот вопрос Гарри услышал.
— «Победа». Последняя.
— Ух ты. У меня «Чистомет». Тоже последний. А ты играешь в квиддич?
— Конечно, играю.
— Я обязательно буду играть за свой факультет. Если меня не возьмут — это будет несправедливо, так говорит папа.
Гарри усмехнулся. Ему говорили другое. И папа, и крестный. Что они не завидуют соперникам. Но хвастаться, в отличие от этого мальчика, Гарри не хотелось.
— А где твои родители?
— Мама в аптеке, а папа… — Гарри запнулся. — У папы дела.
— А как тебя зовут? Меня Драко. Драко Малфой.
— А я Гарри Поттер.
Они по–деловому обменялись рукопожатием.
— Давай к нам, в Слизерин, у нас не будет детей магглов.
— Ты что–то имеешь против? — Гарри резко отдернул руку, а Драко на мгновение растерялся.
— Да. Нет. Не знаю. Просто магглы — как животные, никакого интеллекта. Папа считает…
— Никакого интеллекта, говоришь? Значит, им далеко до волшебников?
— Конечно. Даже эльфы умнее. Магглы вообще ничего не умеют.
— Вот как? Если хочешь знать, у меня с детства было очень слабое зрение, и ни один колдомедик не мог помочь. Кому меня только не показывали. Пока родителям не надоело, и они не отвели меня к магглам. Те сделали, ла… — мальчик запнулся, а потом продолжил, — лазерную коррекцию зрения. И я с тех пор не ношу очки. И, по–твоему, они ничего не умеют?
— Коррекцию… какую?.. — не понял Малфой.
Гарри попытался вспомнить объяснения взрослых, у него получилось, и он пробормотал:
— Есть такой лазерный луч, им магглы светят в глаза и исправляют зрение.
Драко смотрел скептично. Поэтому пришлось вздохнуть и твердо сказать:
— Признаю, у магглов нет наших способностей, но они изобретают технику, которая заменяет им волшебство. Поэтому они живут не хуже нас. Почти.
Малфой скривился так, будто от Поттера воняло.
— Мой отец никогда бы не повел меня к магглам.
— А мой первым пошел на операцию и избавился от очков.
— А откуда твои родители узнали про маггловские штучки?.. — подозрительно спросил тот. — Или… ты полукровка?!
— Да, — с гордостью произнес Гарри. — Моя мать магглорожденная. И она отличная колдунья.
Драко не успел ответить, так как в магазин зашла его мать.
— Увидимся в Хогвартсе, — сказал он на прощанье.
* * *— Опять ты читаешь в темноте, — мама стояла в дверях. Гарри поднялся, прогоняя дремоту.
Они как раз распаковывали покупки, сделанные на Диагон–аллее. И Гарри пытался повторить те заклинания, которым его учили дома, но только уже с палочкой. Получалось не очень хорошо.
По закону ему еще нельзя было колдовать, но родители посчитали иначе, решив, что в такое время знания, как применять защитные заклятья и чары, не повредят.
И вот Гарри открыл учебники, чтобы потренироваться, и замечтался.
— Я не читаю, я думаю, — тихо произнес он.
— О чем же ты думаешь, горе мое? Наверняка не об ужине. В школе решат, что мы тебя не кормим.
— Я думал о том, как помочь…
— Помочь мне справиться с едой? — в дверях появился отец. Он улыбался, но было видно, что он пытается спрятать усталость и тревогу.
Давно он не приходил домой так рано.
— Папа! — радостно воскликнул Гарри, подбегая к нему.
— Тебя отпустили раньше, дорогой?
— Не мог же я не проводить сына, — отец провел рукой по и без того лохматой голове ребенка.
— А у тебя будет время сыграть со мной одну партию в шахматы? В последний раз? — задыхаясь от волнения, проговорил скороговоркой мальчик.
— В последний? Думаешь, через полгода я для тебя стану слишком слабым игроком?
* * *— …Поттер!
Мальчик медленно, стараясь не выдавать волнения, подошел к табурету, сел и зажмурился. И совершенно напрасно: шляпа, явно не его размера, съехала ему на глаза.
— Хм, — произнесла она, — интересно. Уже прочел учебники, но то, что происходит в мире, тебе интересней книг. Значит, вряд ли Равенкло. Чувствую немного лени, значит и Хаффлпафф не для тебя. Амбиции. И смелость. Горячность. Несомненно, находчивость. И пренебрежение правилами. Однако. Гремучее сочетание. И дар, да, твой дар. Так что же с тобой делать? Может, отправить, как и родителей, в Гриффиндор? Нет? У тебя другие планы? Вот как? Желание все исправить? Показать себя? А ты готов?
— Я готов, — голос предательски дрогнул, и шляпа хмыкнула в ответ.
— Ты не сможешь перевестись потом, даже если захочешь. Подумай еще раз. Тебе будет тяжело.
— Неужели я не подхожу?
— Еще как подходишь. Знаешь, для исполнения своих потаенных желаний ты выбрал наилучший факультет. Только успех и счастье — не одно и то же. Что же тебя привлекает, юный Поттер?
— Успех!
— Слизерин! — завопила шляпа–сортировщица, и Гарри Джеймс Поттер вскочил с табуретки в полнейшей тишине. Никто не аплодировал ему, на него смотрели настороженно и даже с неприязнью.
* * *— Полукровка… — липкий шепот пополз по столу Слизерина, когда он подошел и сел на свободное место.
— Его мать — из грязнокровок…
— Маггла?
— Эти магглы…
Вот так. Для слизеринцев он полукровка, для остальных — будущий сторонник Того–кого–нельзя-называть. Чужой сразу для всех четырех факультетов.
А ведь шляпа предупреждала.
Гарри вздохнул. В первые дни будет сложно. Но он справится. Ах, если бы он выбрал Гриффиндор! Наверняка бы ему там обрадовались, и он смог бы найти друзей.
Сразу же вспомнились байки отца про школьные годы. Теперь уже не попасть в башню Гриффиндора, не залезть в тайник Мародеров (пять шагов от камина влево, два шага прямо, за нижним правым углом натюрморта), не примерить красную квиддичную форму…
Поттер моргнул. Он на пиру, шляпа распределила его в Слизерин, и ему что–то говорит девочка, сидящая напротив.
— Что ты сказала? — спросил он у нее.
— Твой отец — предатель. Чистокровный колдун женился на грязнокровке…
— Заткнись или…
— Или что?
Достать палочку из кармана. Рассечь воздух и взмахнуть. Как учил отец. И сказать еле слышно:
— Rictusempra!
Стакан в ее руке задрожал, тыквенный сок пролился на мантию. Сама она чуть не подпрыгнула, тяжело задышала и возмущенно взглянула на него в упор.
— Пре–кра–ти…
Гарри пожал плечами.
— Finite Incantatem.
Девочка вздохнула свободней и, яростно сверкая глазами, буквально прошипела от злости:
— Заклинание щекотки! Как ты посмел…
Договорить он ей не дал.
— Elido!
Стакан разбился, расплескав сок не только не ее мантию, но и на соседей.
— Гринграсс, смотри, что ты сделала с моей мантией, — недовольно заметил сосед справа.
Гарри не мог поверить, что никто ничего не заметил. Ни учителя, ни соседи за столом.
Девочка теперь смотрела на Поттера с испугом.
— Больше никогда не пытайся задеть меня, — тихо сказал он ей, воспользовавшись тем, что другие стали болтать между собой. — Иначе тебе будет плохо. Может, моя мама и не чистокровная, а отец — предатель, но они неплохие волшебники и многому меня научили.
Гринграсс коротко кивнула и отвернулась.
Во рту стало кисло — за такое поведение его бы дома не похвалили. Ругать, впрочем, тоже никто бы не стал, но мама бы точно расстроилась, что переносить тяжелее, нежели наказания отца. Обычно отец просто что–нибудь запрещал, затем они быстро мирились и дружно забывали про запреты. До следующего раза.
