Сергей Волков - Лёд и пламень
— Гены? — Маруся сразу вспомнила шанхайскую историю, Чена и жуткое медицинское оборудование. — То есть в тебе течет кровь…
— И в тебе. Поэтому ты здесь. Но во всей этой истории масса белых пятен. Тут еще изучать и изучать! — воодушевленно сказала Ева. — А самое главное…
— Что?
— Я успела едва ли не в последний момент! Вся система Информатория могла пойти вразнос. В башнях накопилось столько неопознанных предметов, что их совокупная сила грозила неконтролируемым выбросом энергии. Я должна была разместить их в ячейках, направить их мощь на поддержание системы в стабильном состоянии. Иначе — бум! Бада-бум! И все… Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Ну, более-менее, — улыбнулась Маруся. — А что потом? И что теперь?
— Теперь… Ты знаешь, кто такой Атлант?
— Российский самолет, большой такой? Я по телику видела…
Ева рассмеялась, обняла Марусю.
— Ах ты моя милая… Нет, я имела в виду персонажа из древнегреческой мифологии. Атланта. Титана, брата Прометея. Он держал небо.
— Зачем?
— Муська, ну это же миф! Атлант держал его, потому что иначе небо упало бы на землю и все люди погибли бы. Случилась бы катастрофа.
— Катастрофа?
— Ну да.
— Ты хочешь сказать, что ты — Атлант?
— Да, — с мрачной гордостью сказала Ева. — Я не могу все бросить и уйти. Наверное, в самом начале еще могла, а теперь вот, когда сама все поняла — нет. И именно поэтому все это время я провела здесь. Работала. Держала небо. И не могла вырваться к тебе, к папе.
— Десять лет…
— Тут они показались мне двумя неделями. Или даже двумя днями.
— Двумя днями?! — изумилась Маруся.
— Ну, я же говорила тебе, что время тут идет и ощущается совершенно иначе.
«Так вот в чем секрет ее молодости», — подумала Маруся и ей почему-то стало очень обидно. Обидно за себя, за отца, за влюбленного в мать Бунина и других людей, которые наверняка переживали, не спали ночей, искали жену миллиардера Гумилева. Проходили дни, месяцы, надежда таяла…
А мама в это время «держала небо». И, возможно, спасла человечество от гибели. Возможно…
Но с другой стороны…
«А ведь получается, что мама — Главный Хранитель, — подумала Маруся. — Ангел-хранитель Земли». У нее опять защипало в носу. Стало безумно жалко эту хрупкую, красивую женщину с усталым лицом. Она, Маруся, а вместе с ней тысячи, миллионы, миллиарды людей спокойно жили, учились, работали, развлекались, а мама держала над ними небо…
— Какая сложная штука — жизнь… — пробормотала девочка.
— Ты ж голодная наверняка! — как-то очень по-домашнему всплеснула вдруг руками Ева. — А ну признавайся — есть хочешь?
— Ну, есть немного.
— Немного?
— Ну да…
— Накрывать?
— Что накрывать?
— Стол, конечно. А ты что подумала?
— Ну, разное… Откуда тут стол?
— Ха, стол! Тут не только стол. Сейчас будем пировать! У тебя же день рождение!
Ева сделала какое-то незаметное для Маруси движение — словно потянула за невидимый рычаг — и дрожащий воздух сгустился, обрел форму, превратившись в самый настоящий круглый столик, уже укрытый белоснежной скатертью.
— Материализатор, — весело сообщила Марусе Ева. — Нам такие технологии даже не снились.
— А это технологии?
— Конечно. А ты что подумала?
— Ну, магия там… — Маруся засмеялась.
— Магии не бывает, — уверенно сказала мама. — Что будешь заказывать?
Маруся огляделась — над ее головой серебряными звездами мерцали фигурки.
— Как называется это место?
— Какое?
— Ну, вот эта… Комната?
— Зал, Муська. Зал Ста Тысяч предметов. Так я не поняла про обед?
— Давай сама, а? Я не знаю, что у вас тут есть.
— Все есть. Дочка, напряги фантазию!
— Не хочу, мама. Надорвалась, пока сюда шла.
— Ну, тогда я?
— На свой вкус.
— Хорошо.
Ева начала водить руками над столом, искоса поглядывая на дочь — видит ли? «Она похожа на девчонку, которая хвалится перед подружкой чем-то необычным — новым коммуникатором, или платьем, или сережками», — подумала Маруся.
На столе тем временем стали появляться тарелки с кушаньями, кувшин, бокалы, приборы и специи в фигурных сосудиках. Маруся уловила дразнящие ароматы жареного мяса и свежей зелени.
— Все по высшему разряду, как в лучших домах, — улыбнулась Ева.
— А ты бывала в лучших домах?
— Конечно.
— Конечно да?
— Конечно конечно.
— Я ведь про тебя ничего не знаю.
— Еще будет время.
— Точно?
— Точнее не бывает. Ну, давай есть?
— Давай.
Когда Ева успела материализовать стулья, Маруся не заметила. С опаской усевшись на изящный венский стул, девочка развернула накрахмаленную салфетку, взяла вилку.
— Серебряная?
— Высшей пробы, — улыбнулась Ева. — Давай я положу тебе салатик. Ты какой любишь?
— «Цезарь» с креветками.
— Хороший вкус.
— Весь в тебя.
Ева из кувшина налила в тонкостенные фужеры янтарную жидкость, сразу покрывшуюся пенной шапкой.
— Это что, пиво?! — всполошилась Маруся.
— Ну, я, конечно, плохая мать, но не настолько, чтобы поить родное несовершеннолетнее дитя пивом, — рассмеялась Ева. — Нет, это щербет. Очень вкусный освежающий напиток. Давай — чин-чин!
Маруся чокнулась с мамой и осторожно пригубила из фужера. Щербет и впрямь оказался вкусным — что-то среднее между лимонадом и крюшоном.
— Еще раз с днем рождения! А теперь принимайся за салат. И хватит разговоров, — строго сдвинула бровки Ева. — Вон ты какая худющая. А я пока тебе мяса положу. Смотри, какое аппетитное.
Мясо — это были зажаренные до золотистой корочки эскалопы — и впрямь выглядело очень вкусным, а уж пахло так, что рот у Маруси сам собой наполнился слюной.
Она отрезала кусочек, попробовала.
— Ну как? — со свойственной всем хозяйкам тревогой спросила Ева.
— М-м-м… пальчики оближешь!
Неожиданно в эту идиллию семейной трапезы вмешался какой-то посторонний звук. Это был далекий, низкий рокот, очень мощный и…
И тревожный!
Ева выронила вилку, побледнела.
— Что это, мама? — спросила Маруся, вертя головой.
— Это… Он уже начал! Уже…
— Кто?!
— Твой отец…
— Папа?!
— Да, Муся. Он идет сюда. Он не понимает, что делает. Точнее… — Ева поднялась со стула, обвела рукой пространство вокруг, — он понимает… Но…
— Мама, что происходит?
— Ты должна остановить его, Маруся. Остановить — и спасти. И его, и всех, всех людей. Понимаешь… — Ева запнулась. — Он ищет меня. Уже нашел, хотя еще и не знает об этом. И теперь хочет… освободить. Вернее, это он думает, что спасает меня. А на самом деле его машины разрушат все. Зал Ста Тысяч предметов, Информаторий — все погибнет! Защитный контур будет нарушен, энергия предметов… Система пойдет вразнос! А потом погибнет и Земля. Начнется хаос, люди превратятся в обезумевших животных. Прости меня, Маруся…
— За что?
— Ты поймешь потом, милая. А сейчас тебе надо спешить. Только ты, ты одна можешь… Вот, возьми.
Ева положила на стол фигурку. Маруся глянула — на белой скатерти лежал серебряный Богомол. В двух шагах от стола возникла переливчатая линза перехода.
— Я буду помогать тебе, Маруся, — Ева смахнула слезу. — Ничего не бойся. Линзы приведут тебя туда куда нужно.
— А моя ящерка?
— Она, увы, уже не сможет помочь тебе. Саламандра нашла свое место и ее энергия влилась в силовое поле.
— Мама…
Маруся сунула Богомола в карман, встала, подошла к Еве. Обняла, заглянула в глаза.
— Но мы еще увидимся?
— Конечно, девочка моя. Конечно. Мы очень скоро встретимся — и уже никогда не расстанемся.
— Честно?
— Обещаю.
— И папа будет с нами?
— Обязательно. И я хочу, чтобы ты знала, — голос Евы задрожал, глаза наполнились слезами, — я очень люблю нашего папу. И тебя. И во имя этой любви…
— Я поняла, — прошептала Маруся.
Она поцеловала маму в мокрую от слез щеку, повернулась и шагнула в линзу…
Эпизод 2
Люди и звери
Арктика,
тем же днем
Через окно портала или линзу, как назвала эти странные мерцающие образования мама, Маруся прошла, даже не заметив этого. Не было ни покалывания кожи, ни вязкого, кисельного сопротивления воздуха. Все случилось мгновенно, точно девочка шагнула в обыкновенную дверь — раз! и она уже не в загадочном Зале Ста Тысяч предметов, а среди сверкающих на солнце бескрайних льдов.
Зажмурившись от их нестерпимого блеска, Маруся некоторое время постояла на месте, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к яркому свету. Наконец она, сунув подаренную мамой фигурку в карман, чуть приоткрыла веки и сквозь узкие щелочки огляделась. Под ногами похрустывал снег. Вокруг расстилалась бескрайняя заснеженная равнина, кое-где на ней виднелись ледяные скалы, называемые торосами. Маруся помнила, что такие образуются в Арктике, когда льдины сталкиваются и наползают друг на друга. Один из торосов высился совсем близко, всего в нескольких шагах. Маруся представила, что было бы, если бы линза перехода образовалась на вершине этого ледяного утеса и поежилась.
