Тейлор XVII - Виталий Хонихоев
Второй случай – когда Сплетница вышла ко мне, а я вышла к ней. Было идиотским решением, признаю. Но тут пальму первенства в номинации «Идиотка Года» я разделяю с симпатичной блондинкой в фиолетовом костюме. Она знала кто я, знала на что я способна и все-таки решила выйти ко мне. Более идиотского решения трудно придумать. Если бы я с ней спала, то решила, что идиотизм передается половым путем… ну или что ее другой идиот покусал. По какой такой грани прошла Сплетница, мне даже сказать трудно. Ведь из-за мусорного контейнера я вышла с твердой уверенностью что убью их всех, чего мне терять, сгорел сарай, гори и хата. Еще четыре трупа плюс-минус погоду не сделают. Так что категорию «Умник» смело меняем на категорию «Идиотка Года».
В этих случаях я вела себя… не так, как следовало бы. Да, и ситуация была необычная, да бывает, когда люди совершают такие вот глупости, словно кто-то их под руку толкнул… но все же. Самое главное отличие от обычного идиотского выбора вечером в баре, когда находишь взглядом мужика побольше и прописываешь ему крюк в челюсть, даже не удосужившись найти повод – в том, что я помню свое состояние. Ни в первом, ни во втором случае у меня не было гнева, ярости, обиды или иных сильных эмоций. Вариант с атакой я просто рассматривала как теоретический… но не успела его продумать толком, как почему-то он показался мне самым разумным и подходящим в этот момент времени. Словно помутнение рассудка нашло.
- Что же, я рад что все успели сделать домашнее задание, - звучат где-то на периферии моего внимания слова учителя, но я не обращаю на них внимания. Скоро зазвенит звонок, и я признаюсь себе, что, наверное, для того я и пошла в школу сегодня – чтобы хорошенечко подумать о происходящем. Лучше всего мне почему-то думается под этот постоянный бубнеж учителей на заднем фоне и сидя за партой. Есть еще библиотека… а вот дома уже так не получается, дома я сразу начинаю готовить, убираться и выращивать муравьиных маток-терминаторов. Уже шестое поколение!
- Все свободны! – раздается привычный шум, кто-то говорит, кто-то встает, сдвигая стул, закрываются учебники, шорох, смех, топот. Кто-то уже торопиться выскочить в дверь, девушки собираются в кучки и о чем-то перешептываются, слышны взрывы смеха, мистер Гладли закрывает свои журналы и встает из-за стола, застегивая пуговицы на пиджаке. Я сижу на месте, у меня еще полно времени. Не буду спешить, выйду последней, мне есть о чем подумать. Например – какого черта со мной происходит? Неужели это такое вот психологическое эхо личности оригинальной Тейлор? Ее обижали и издевались и вот это желание устроить крестовый поход справедливости впиталось в подкорку, в подсознание? И теперь вот – вылезает в самый неподходящий момент. Что если оригинальная Тейлор все еще живет не только в виде памяти о событиях, но и в механизмах принятия решений? Это очень и очень плохо, потому что это будет означать что я фактически себя не контролирую, что я вот хочу миром дело решить, например, а Тейлор сходу пинка даст. И что? Как дальше жить?
Впрочем, пока данных мало, может у меня истерика приключилась на фоне гормонального шторма, в первый раз боевые условия, там мужчины здоровенные обсираются, девушке простительно. Не будем делать выводы на основе частных случаев, продолжим наблюдение, если выявится неумолимая тенденция – будем принимать меры. Лоботомия там… или ЛСД.
И да, впредь перед тем, как принимать решения такого калибра – обязательная двойная верификация через процедуру «а на хрена мне это нужно» и никак иначе. И… меня что-то толкает в плечо, и какая-то жидкость заливает мне лицо и волосы. Что за… внутри вспыхивает гнев и ярость, едва удерживаю себя от того, чтобы вскочить на ноги схватить того, кто… кто?
У моей парты стоит Эмма и держит в руках пустую пластиковую бутылку. Этикетка на бутылке гласит что это виноградный сок номер один во всем мире.
- Ой! Я, кажется, споткнулась… - говорит она таким приторным голосом, что становится тошно: - извини, Тейлор. Хотя тебе кажется все равно, ты же настолько уродлива, что никто и не заметит.
За ней стоит Мэдисон Клементс, вместе с двумя другими девчонками, которые послушно хихикают ее незамысловатой шутке. Софии нигде нет, в ее списке предметов кейпология не значится.
Липкий сок стекает по моим волосам и одежде, капает на учебники и тетради, не убранные в рюкзак. Я смотрю на Эмму и стискиваю зубы. Только что я решила не действовать импульсивно, потому – выдохнуть, сосчитать до трех и спокойно принять решение. Раз. Эмма говорит своим подружкам, что она могла попросту перепутать меня с мусорной урной, ведь «эта Хеберт» так выглядит и еще хуже пахнет. Два. Я вижу, как мистер Гладли стыдливо отводит взгляд и поспешно удаляется, подхватив журналы и прижав их подмышкой. Мэдисон вставляет, что может быть «этой Хеберт» понравилось, вон как глаза пучит. Может надо добавить, у нее тоже газировка есть, правда это просто кола, но нищебродам перебирать не годится. Три.
Ладно, думаю я, до трех я сосчитала, варианты в голове перебрала, никаких управляющих модулей не нашла, все, что сейчас со мной происходит – мой собственный выбор.
- Эмма, - говорю я, привлекая ее внимание: - знала бы ты, как давно я этого хотела…
- Что? – ее рот кривится в усмешке, она хочет сказать что-то колкое, но для меня время слов прошло. Переношу вес тела на правую ногу, левой подшагиваю, разворачиваю корпус и всей массой, всей своей силой – впечатываю локоть ей прямо в переносицу! Короткий и сильный удар, я чувствую, как что-то хрустит под моим локтем, отдаваясь в кости. Если бы дело было на улице, я бы сразу добавила еще парочку, но это школа и это Эмма… ей хватит. Удар сносит ее с ног, она отлетает в сторону тряпочной куклой, хватаясь за лицо. Клементс и ее подружки – замирают, не веря своим глазам.
Смотрю на Эмму. Вроде
