Кастелян (СИ) - Calmius

Видимо, рыжий что-то почувствовал в моём взгляде — долго, скрупулёзно и бесстрастно отыскивающем и взвешивающем эти возможные альтернативы. Рон прекратил смеяться и побледнел, уставившись на меня как кролик на удава. Если из-за тебя начнут калечиться или гибнуть дети, я тебя не пощажу, ушлёпок. Выжги это себе на подкорке.

Дамблдор молчал, не торопясь объявлять начало пира. Скрытая кода. Оркестр затих, вот-вот грянут аплодисменты… но дирижёр взмахивает палочкой — и пауза разражается неожиданным продолжением опуса.

И бородатый оркестр-мейстер не подкачал, показав истинный мастер-класс, как именно надо зарабатывать баллы. Взмахнул рукой, заставляя зал замолчать.

— Храбрость бывает разной, — улыбаясь, сказал он. — Нужно быть достаточно отважным, чтобы противостоять врагу. Но не меньше отваги требуется, чтобы противостоять друзьям.

В Большом зале стало очень тихо.

— Его имя слишком известно, чтобы быть сегодня обойдённым стороной, — Дамблдор обратил взор в мою сторону и после паузы произнес без тени веселья: — За ежедневное, последовательное, молчаливое и запредельно фантастическое БЕЗДЕЙСТВИЕ… факультету этого героя начисляется… Две. Тысячи. Баллов.

Тишина стала абсолютной и не очень хорошей.

После чего взорвалась дичайшим воплем гриффиндорской сотни.

Нда, профессор МакГонагалл, учитесь. Так стремительно поднять факультет, не менее показательно опустив на дно одного из его студентов! Потому что орал только Гриффиндор, с других столов не доносилось ни звука.

Я не видел сейчас лиц слизеринцев, потому что смотрел на директора. Редчайший — второй на моей памяти — случай, когда Дамблдор не улыбался. Ни загадочно, ни укоризненно, ни осуждающе. Не было и тени эмоций — он смотрел на меня пристально и нечитаемо. Как на кусок глины в Астрономической башне.

Что и говорить, дедушка сильно разозлён. Провал какого-то плана на этот год, жёсткие объяснения с Августой, крах ожиданий в отношении раскрученной персоны… Не буду даже гадать. Мне делали серьёзное предупреждение. Возможно, последнее.

Вот только что меня ожидает, если я пойду по предлагаемому пути? Судя по степени прилагаемых усилий — однозначная роль сакральной жертвы. Большинство молодёжи, пошедшей за Дамблдором в восьмидесятых, мертвы. Один он без царапины. Величайший волшебник и чародей.

Тогда какая разница? Лучше уж потрепыхаться.

— Что ж. Таким образом… Грмм… ТАКИМ ОБРАЗОМ, — перекричал Дамблдор неистово орущий ало-золотой факультет невербальным «Сонорусом». — ВРЕМЯ СМЕНИТЬ ДЕКОРАЦИИ!

Вот было бы прикольно, появись сейчас синие флаги, мысленно усмехнулся я. «Факультету этого героя»… Но Хогвартс, будучи и старше, и мудрее, не одобрял «дешёвые понты» ещё сильнее, чем я. Зал ожидаемо перекрасился в красный цвет. С перевесом в два очка победил Гриффиндор.

Хорошо иметь печатный станок. Правда, не очень долго. Но дедушка, похоже, всё поставил на зеро, и это сильно напрягает. Там ведь и Хогвартс в залоге у этого… игруна.

Однако воспитательная работа на сегодня была ещё не закончена.

— Да начнётся пир! — возгласил Дамблдор.

На столах появилась еда. Народ с энтузиазмом принялся набивать желудки перед долгой поездкой в поезде.

Это действительно была лучшая работа поваров в году. Но любой рекорд можно побить, а шедевр — сделать ещё прекраснее. Я сидел в отдалении от своего факультета, и передо мной появился особый набор яств. Уникальные блюда, не встречавшиеся больше нигде за другими столами. Демонстративно выставленные деликатесы, которых хватило бы на десятерых. Вызывающе обильная награда герою, принесшему победу своему факультету.

Вся еда вокруг меня была отравлена. Нет, не обычными зельями отупения и доверия, и не вредилками рыжих. Часть блюд была с душком или плесенью, остальные вызывали пищевое расстройство разного вида, силы и «инкубационного периода». Неприятное, но нефатальное действие. Не думаю, чтобы замок позволил директору подавать на стол откровенные яды.

А ещё я понял, что у Дамблдора отсутствует чувство меры. Сколь прекрасен был его предыдущий ход, столь излишней является эта добавка. Я усмехнулся. Как там говорил мой двойник-слизеринец? Ломаться за столом — признак снобизма? Что бы ни подали, истинный аристократ должен есть с умеренным удовольствием, будто привычную еду?

Я придвинул к себе пустую тарелку. Окруживший её полный комплект столовых приборов сегодня не понадобится. Надо же, мне ещё и посудный набор с зелёного стола презентовали. Разительный контраст с Гриффиндором, давно и тотально перешедшим на одну универсальную ложку. Разложив выданную по случаю пира салфетку на коленях, я достал и выложил на тарелку свою еду. Наполнил пустой бокал призванной водой, слегка подогрев её. И принялся спокойно завтракать.

Совиное печенье. Отношение к нему магов — как к кошачьим консервам у маглов. И напрасно. Совы — не люди, злаками не питаются. Им нужен белок. Основа печения — лесной орех и немного бобовых. И кое-что ещё, о чём чуть ниже.

Предвзятое отношение, помимо иррационального «это же еда для животных», вызвано двумя причинами. Во-первых, вкус у печения — пресноватый. В него не добавляют сахар, соль или специи. Что-то из этого совам не нужно, что-то вредно. Как по мне — не вижу в этом проблемы. Вы не можете есть орехи без сахара?

Второй момент менее однозначен. Насекомые составляют существенную часть рациона сов. В печенье добавляют специальных кузнечиков или жуков, особым образом их обжаривая. И перед тем, как брезгливо отворачиваться, поинтересуйтесь, насколько вкусные блюда делают из жуков, личинок и кузнечиков по всему миру: в Китае, Африке, Южной и Центральной Америке… Думаю, цена вопроса — один раз распробовать.

Мне совиное печение понравилось. Возможно, это берёт верх звериная половинка. Если бы не Луна, я и не вылезал бы из перьев и полётов. Луна и мои обязанности.

Окружающие начали замечать мой тихий демарш. Гриффиндорцы морщили носы, брезгливо отворачивались, тыкали пальцами и громко комментировали «жрущего куриные отруби». Прочие факультеты соотносили гору элитной еды вокруг меня с этим вызывающим постом, хмурили брови и задумывались. Но мне было всё равно.

Гермиона безучастно сидела в одиночестве, не притрагиваясь к еде. Вздохнув, я достал никогда не подававшийся в Хогвартсе пирог с лососем и салат из маслин, сыра и… эээ, листьев салата. На десерт добавил тёплый яблочный пай с корицей и горький ванильный шоколад — её любимые блюда, насколько я смог узнать. Поставил перед носом. Девчонка слегка оживилась.

— Ты чего не ешь?

— Да так… не хочется после… всего.

— Тебе нужно позавтракать. Впереди долгая дорога, а продают в поезде сама знаешь что.

Вздохнув, Гермиона вяло приступила к поглощению пирога. Впрочем, распробовав блюдо, быстро уничтожила порцию и попросила добавки. Я выложил ещё три куска.

— Возьми запас, пообедаешь в дороге. Извини, твой любимый горячий шоколад с куницей нигде не смог найти. Ты в каком магазине его брала?

— С куницей? А откуда ты знаешь, что я люблю горячий шоколад?

— Ну… однажды увидел, как именно ты его пьёшь.

— Тут его не подают, к сожалению. Хм… не припомню, когда ты мог… А что за куница?

— Да на обёртке… Название не запомнил, только картинку, вот в чём проблема. Белая вёрткая куница — сразу видно, ни секунды не сидит на месте.

— Не помню…

— Беда… Ладно, буду дальше искать.

Пожалуй, начатые ещё вчера в больничном крыле осторожные расспросы можно закруглять. Гермиона не помнит некоторую часть прошедших событий. Уверена, что мы видели фигуру в балахоне, пьющую кровь из единорога. Осторожные намёки на патронусов не находят никакого отклика. Спрашивать про дементора я не решился. Хватит с неё.

Я задумчиво бросил взгляд на её уши. Серёжки присутствовали и работали. Когда я вчера осторожно попробовал заглянуть в её эмоции — через пару минут осознал себя медитативно рассматривающим трещину на стене. Сама Гермиона, кстати, уверена, что украшение ей подарили родители на Рождество — уж больно хорошо они ей идут.