Наследие из сейфа № 666 (СИ) - Белозерцева Таня
Придя к такому итогу, Гарри успокоился и перестал забивать себе голову ненужными сожалениями, потому что… давайте будем честными, он не особо тосковал по тем, кого не знал. Он не помнил маму и папу, он знал, что они у него были, знал, что их убил маньяк, и, зная это, давно смирился с отсутствием родителей. Они не участвовали в его жизни, у него даже фотографий их не было. Была фотография Лили и Петуньи, но в том-то и дело, что Лили он воспринимал как незнакомую девочку, младшую сестру тёти Петуньи. Просто незнакомая девочка с длинными волосами цвета сепии на порыжевшей от времени нецветной фотокарточке. Сама Петунья тоже мало узнаваема, но если она сказала, что это она в детстве, то Гарри принял этот факт к сведению, уяснив себе, что вот так выглядела маленькая Туни. А Лили рядом с нею так и осталась незнакомой девочкой. Вообразить её своей мамой у Гарри не получилось, как он ни старался и ни убеждал себя. Фотографий отца не было совсем, и папа для него был абсолютно безликим пустым пятном. И вообще, ему было, по сути, глубоко фиолетово. Он растет в любящей семье, а родителей знать не знал. И потом, приемные дети, которых усыновили с рождения — разве они тоскуют по своим кровным родителям, которых вообще никогда не знали?
Придя к ещё одному выводу, Гарри совсем забил на переживания и окунулся в жизнь, в настоящее Здесь и Сейчас. В теплые летние каникулы с друзьями, в прогулки с Даром, на которого оглядывались все прохожие и встречные, улыбались и просили погладить чудесного улыбчивого золотого ретривера. С приходом осени Гарри окунулся в школьные будни, новые знания и домашние уроки.
Несколько раз в год, на тех же каникулах, но чаще на рождественских и пасхальных, Дурсли ездили в Коукворт к Эвансам и на остров Уайт к Дурслям, родителям Вернона и Мардж. Гарри обожал эти поездки, он любил дедушек и бабушек, старательно делал для них красивые открытки, любовно подписывал каждую: «дедушке Гарри и бабушке Розе от внука с любовью!» и «деду Майклу и бабуле Присцилле от всего сердца, ваш внук Гарри». Тёте Мардж Гарри тоже делал открытки, рисуя на них колбаскообразного бульдога и подписав «тётушке Мардж от племянника Гарри. Это Злыдень, надеюсь, он получился похожим?» Растроганная Марджори обычно отвечала, что бульдог ужас как похож, и награждала племянника слюнявым чмоком в щечку, уверяя его, что у него настоящий талант!
Этим летом Гарри, кстати, тоже ездил в Коукворт навестить дедушку Гарри и бабушку Розу и приготовил подарок на день рождения бабушки. К Эвансам традиционно пришли гости, человек шесть — четыре подруги Розы и соседи Снейпы, с которыми Гарри наконец-то познакомился. Случилось это через два месяца после первого путешествия в Звериную Книгу, в августе восемьдесят девятого года…
Тобиас, Северус и Гарри Эванс трудились на кухне, готовя кулинарные шедевры в честь именинницы, воркующей в гостиной в обществе своих неизменных подруг, когда шум за окном привлек внимание Северуса. Отодвинув тюлевую занавеску, он с интересом понаблюдал за тем, как перед домом паркуется незнакомый семейный форд.
— Вы кого-то ещё ждете в гости? — между делом поинтересовался он. Гарри подошел, глянул и просиял.
— Дочка! С мужем и детьми!
Северус с кротким удивлением следил, как из машины изящно выпорхнула Петунья, за ней козлятами выскочили два мальчика и золотистый ретривер — семейная собака, ага, — и последним из-за руля вылез представительный, крепко сбитый мужчина с генеральскими усами. Однако какая семья у Петуньи большая! И когда второго родить успела?!
При ближайшем, личном, знакомстве выяснилось, что второй мальчик не сын, а племянник Петуньи Дурсль — Гарри Поттер. Внутри у Северуса всё перевернулось от неожиданности, когда представленный ему мальчишка протянул ладошку для рукопожатия, звонко сообщив:
— Очень приятно познакомиться с вами, сэр, я Гарри!
И глазищами зелеными по лицу прошелся, теплыми, ясными… Северуса словно пыльным мешком по голове огрело — такого ощущения дежавю он ещё не испытывал: на него смотрела маленькая Лили. Её глаза, скулы, нос, губы… всё было в мальчике от Лили. Кроме волос и пола. Слишком растерявшись, он пожал руку Гарри, с каким-то испугом рассматривая поттеровского отпрыска и силясь уложить в голове его невероятное сходство с погибшей подругой. Положение, к счастью, спасла Роза Эванс, вышедшая из гостиной в холл.
— Боже, Гарри, как ты похож на дедушку!
Слегка очумев, Северус перевел взгляд с Гарри-маленького на Гарри-взрослого и осознал — действительно, Гарри Поттер весь, всеми чертами лица, пошел в дедушку, как в свое время переняла их от отца сама Лили. Ох… от сердца слегка отлегло — ведь внуки иногда похожи на дедушек, правда же?
А Гарри, веселый и жизнерадостный, осчастливил бабушку красивой самодельной открыткой и глиняным грифоном, слепленным собственноручно. Роза пришла в такой восторг…
— Ой, какая прелесть! А кто это такой, почему у птички четыре ножки? Грифон? Батюшки! Вы посмотрите, это грифон! Ну и фантазия у мальчика!
Гарри тихо хмыкнул — фантазия тут была ни при чем, ему позировал настоящий Грифон из волшебной Книги. Дадли подарил бабушке стихотворение собственного сочинения, которое и продекламировал, встав для солидности на стул.
Пусть ляжет на клинок ладонь,
Мы созданы для битвы,
Где пожирает всё огонь,
Презрев наши молитвы.
Судьба нам выдала билет,
На Зла пути мы встанем
Плечом к плечу на много лет.
Хранить Мир не устанем.
Пусть Смерть стоит — глаза в глаза,
Старухе не сломить нас.
Над Миром вновь гремит гроза,
Мы выстоим еще раз.
Бабушка Роза и её престарелые подружки аж прослезились, глядя на полненького мальчика, сочинившего такие героические стихи. Песня истинного рыцаря-воителя!
Северус сидел рядом с отцом, держал в руках кружку с чаем, слушал стишок Дадли и смотрел на Гарри, всё ещё пораженный встречей и обстоятельствами появления Поттера в семье Петуньи. Для него было настоящим шоком узнать о том, что Гарри был подброшен ночью на порог, как щенок… Впервые в жизни Северус задумался о благоразумности директора — а точно ли у него с мозгами всё в порядке, раз он детишек на порог зимней ночью подбрасывает???
И как там… другие дети в школе? Живы ли? Укрыты ли на ночь в кроватках или в конюшне на соломе спят? Может, наведаться в Хогвартс, посмотреть-проверить? А то он помнит, как там зимой «отопление» работает… Как бы при консерваторе Дамблдоре вовсе камины не снесли, дескать, зачем они, в мое время одного кухонного очага хватало, в ём быков целиком зажаривали, во как! К тому же… Северус почувствовал прилив вдохновения, вспомнив, что там как раз вакансия на место преподавателя Зельеварения освободилась. Может, подать заявочку, попроситься на пост? Да, так и сделаем. Приняв сие судьбоносное решение, Северус сделал ма-а-а-аленький, микроскопический глоточек чая, наблюдая за Гарри поверх кружки, мысленно соглашаясь сам с собой — ну да, ну да, заодно и за мальчиком присмотрит.
Задумано — сделано. Через два дня после знакомства с Гарри Северус подкараулил Люциуса и напросился с ним в рейд попечителей по школе. Ну что сказать… Парадные места замка были вылизаны до блеска, сияли навощенные доспехи в центральных коридорах, сверкали всеми красками витражные окна фасада, выпендривались и хвастались свежей стрижкой кустики и деревья… но Северус включил в себе Станиславского и твердо сказал — не верю! Цапнул Малфоя и Нотта за локоточки и увлек в потайной ход за зеркалом на первом этаже за-под лестницей. За ними молча устремились остальные члены совета попечителей, оставив для отвлечения внимания бездетного лорда Норфолка. И офигевали, тихо бродя среди заброшенных и полуразрушенных классов, по замызганным коридорам, стены которых покрывали толстые перины копоти и нагара, на паутину можно было повесить топор, как на дым, уверяю вас, он бы удержался… Помещения без полов и окон, помещения без крыш-потолков и окон. Помещения с окнами, но без стен… и не знаю, как это, вообразите сами. Камины, как ни странно, были целы, но накрепко забиты окаменевшей сажей, так что понятно стало, как тут топят зимой.
