Fanfics.me Magenta - Шпеер

— Разве ты не хотел, чтобы я был на его стороне? — пробормотал Гарри.

Северус опять запрокинул голову, глядя в тяжелое темное небо.

— Теперь — не хочу. Если есть на свете другое измерение, где нет ни Риддла, ни Дамблдора, ни... — он на мгновение умолк, — никаких проклятых кукловодов, я его найду. Для тебя и меня, Liebling.

С перил резного забора снялась большая ворона и с хриплым зловещим карканьем пролетела над их головами.

* * *

Гарри плелся по мостовой походкой унылого бродяги, сунув озябшие руки поглубже в карманы и спрятав нос в шарф. Северус, откликнувшись на неведомый звонок мобильного, посадил Г. Дж. в такси, поцеловал в ухо и исчез в лабиринте засыпающих улиц. Настроение Гарри окончательно упало, бессвязно скачущие мысли, обрывки разговоров метались в разболевшейся голове танцующей мошкарой.

Домой идти не хотелось. Не доезжая до своего квартала, Гарри выскочил из такси и пошел пешком в надежде вернуть спокойствие духа.

Он не смог объяснить Северусу, что чувствует на самом деле. Родителей Г. Дж. не помнил совершенно, и хотя все детство фантазировал об их чудесном возвращении, свыкся с мыслью о том, что их нет. Размахивать кроваво-мстительными полотнищами перед Риддлом у него не было желания. Мэр на мысленном киноэкране никак не хотел падать, сраженный метким выстрелом, как не взлетал на воздух обложенный бомбами Сити-Холл и не рычали за тюремной решеткой члены банды «Народного Движения». Но презрение Северуса к «Рыцарям Справедливости» почему-то больно задело, как и холодно брошенное слово «преступник».

«Дамблдор назвал папу смелым и отважным», — с грустью подумал Гарри. Сердиться на старика, как Северус, отчего-то не удавалось.

Если о матери он знал от тетки хоть что-то, то об отце — почти ничего. Упоминание имени Джеймса влекло за собой поток изощренных ругательств: Петунья терпеть не могла мужа сестры и говаривала, что он «сгубил Лили». Только сейчас Г. Дж. понял, что скрывалось за теткиными словами.

Многолетнее молчание Сириуса попахивало предательством. Рассказы крестного не шли дальше историй о клубных танцах, неземной любви Джеймса к красавице Ли, веселых попойках и гонках на байках. Притворяясь открытым и искренним, Сириус лгал, рассказывая про учебу Джеймса в Сандхерсте, мрачно думал Гарри. Разговоров об убийстве Поттеров крестный избегал, и Г. Дж. не настаивал: казалось, это причиняет Сириусу боль.

В лицо рвано хлестал холодный декабрьский ветер. Подавленный невеселыми мыслями и охваченный болезненным чувством одиночества, Гарри беспомощно оглянулся по сторонам, совершенно забыв, куда и зачем идет.

На углу переливалась цветным неоном вывеска интернет-кафе. С минуту задумчиво постояв на пронизывающем ветру перед гостеприимно освещенным порогом, одинокий сын военного преступника Поттера вздохнул, вынул заледеневшие руки из карманов и решительно толкнул стеклянную крутящуюся дверь.

* * *

«Дорогой Райнер. Простите, что долго не писал. Но всё это время я много думал о Вас, не только о Ваших произведениях, а просто о том, кто Вы на самом деле.

Я знаю, зачем Вы писали эти книги. Думаю, что знаю. Скажите откровенно, что Вами двигало, чувство мести или что-то другое? Меня хотят использовать, вызвав во мне мстительные чувства. Так сказал мой друг, я ему верю, но ведь есть понятие справедливости, желание наказать преступников, разве это плохо? Вы писали, что слово — Ваше оружие. У меня нет такого виртуального оружия, реальную кровь я проливать не хочу и никогда не смогу, но мне бы хотелось внести какую-то лепту в борьбу с С.-З.-К. У нас с Вами общий враг.

Мой друг не хочет, чтобы я принимал участие в этой борьбе, хотя еще недавно он был на той же стороне, что и Вы. Раньше мне было наплевать на политику и все эти разборки. Но теперь кое-что изменилось. Я узнал, что С.-З.-К. уничтожил моих родителей. Я не пойду к нему с бомбой в букете роз, но допустить, чтобы он безнаказанно топтал землю, в которой спят расстрелянные его людьми мои отец и мать, тоже не могу. Пожалуйста, скажите, могу ли я рассчитывать на Ваш совет? Вы не кажетесь мне ни кровожадным, ни равнодушным, как некоторые другие.

Если Вы мне не доверяете, в следующем письме я сообщу Вам свое настоящее имя и всё, что Вы хотите знать. Не пишите больше на мой старый мэйл, люди С.-З.-К. перлюстрируют почту. Этот адрес тоже временный, как те, которыми Вы пользуетесь, через 48 часов он будет автоматически уничтожен.

Искренне надеющийся стать Вашим другом,

Гарри».

* * *

Что-то приятное мягко коснулось его щеки, потом груди. Гарри сонно мурлыкнул и приоткрыл глаза. Северус, едва различимый в свете слабого ночника, осторожно целовал его плечи.

— Я тебя ждал, ждал... — пробормотал Гарри. Закинув руки ему на шею, он умиротворенно вздохнул, подставляя лицо поцелуям.

— Закрой глаза, Liebes, — коснулся уха жаркий шепот.

Г. Дж. покорно прикрыл ресницы. Что-то зашуршало, пахнущие чем-то знакомо-сладким губы Северуса прижались к его губам, горячий язык вошел в рот и вдруг сменился приторно-сладкой мягкой дрянью.

— Тьфу! — Гарри выплюнул изо рта кубик рахат-лукума и подскочил на постели.

Северус издевательски изогнул бровь.

— А я-то думал соблазнить тебя сластями. Чем я хуже Альбуса?

Г. Дж. сердито вытер рот.

— Ненавижу лукум!

— А шоколад?.. — Северус неожиданно положил на его голый живот коробку с лежащим сверху большим цветком ириса. — Тоже не любишь?

Гарри ошеломленно заморгал: за все время их знакомства ни один из них не подарил другому даже канцелярской скрепки. Цветы Г. Дж. не получал в подарок сроду, если не считать букет из трех одуванчиков, торжественно преподнесенный трехлетней дочкой соседей Мэннерсов.

— Ирис — символ мужества и достоинства, — буркнул Северус. — С греческого переводится как «радуга».

— О, Шатци-ша, — растаял Гарри, не зная, чему удивляться больше — цветку или непривычно смущенному лицу Северуса, будто тот устыдился собственного романтического жеста. Улыбаясь во весь рот, Г. Дж. обхватил его за шею, спрятав лицо под шатром густых волос. — Данке, данке шён!

Большой Зверь в его объятьях вздохнул и ощутимо расслабился.

— Я думал, ты на меня обиделся, — осторожно сказал он.

— Прости, — прошептал Гарри, неотвратимо одурманиваясь его телом, — просто ты... так гадко сказал про моего отца. Я всегда верил, что он был хороший человек, добрый, смелый, открытый, веселый. Сириус так говорил...

Зверь тихо гладил его спину, будто боясь спугнуть.

— Я не думал тебя огорчить, — прошептал он. — Просто знаю, что «РС» провели ряд провальных операций, в результате которых погибли невинные люди. Том держал в своих отрядах профессионалов, открыл школу для обучения добровольцев, вдобавок платил неплохо. А Альбус понабирал профанов за рахат-лукум и рыцарские лозунги. Кадет — это мальчишка, студент, оторванный от реальности! Небось, такой же был, как ты, нос совал, куда не просят, — Северус запустил пальцы в его волосы, перебирая торчащие вихры. — Извини, Liebster, я не склонен идеализировать отцов.

— Придется отомстить тебе за оскорбление рыцаря Поттера, — уже плохо вникая в суть разговора, пробормотал Гарри. — Сразимся на шпагах? Кто первый кончит, тот проиграл.

Не долго думая, сын отважного отца стащил с врага трусы и швырнул куда-то через плечо.

— Вашу шпагу надо подточить, сэр Северус.

Не то, чтобы оружие противника сильно в этом нуждалось, но улыбка на лице благородного воина показывала, что он совершенно не возражает.

Уткнувшись лицом между ног врага, рыцарь Гарри жадно втянул носом возбуждающий запах его тела и, дрожа от нахлынувшего желания, взялся затачивать шпагу с усердием новобранца.

Участившееся дыхание сэра Северуса и судорожно вцепившиеся в его голову пальцы подсказывали, что еще немного, и поединок будет проигран, так и не начавшись.

Смелый рыцарь Гарри и сам едва держался, зная, что стоит ему прикоснуться к себе, как все пойдет прахом.

Не слыша собственных стонов, он вылизывал нежный шелк истекающей росой головки, елозил открытыми губами по напряженному стволу и, от избытка чувств уже плохо понимая, что творит, целовал с восторженным детским чмоканьем, совал член за щеку, прикусывал зубами и лез языком повсюду, куда удавалось пробраться.

— Сдаюсь, Liebes, — захрипел Северус.

Вспомнив про дуэль, о которой умудрился забыть, Гарри не без сожаления оставил славное дело, пристроился на колени к рыцарю и, прижав свою шпагу к шпаге противника и помогая рукой, впился ртом во вражеские губы.

С совершенно не рыцарским вскриком сэр Северус притиснул его к себе, едва не переломав ребра, и выплеснулся с горячей щедростью, залив и себя, и противника.

— Я проиграл битву, но не войну, — отдышавшись, сказал он.

Воспользовавшись минутной слабостью врага, Гарри мстительно сунул ему в рот рахат-лукум.

— Scheiße! — Северус с отвращением выплюнул сладость в ладонь. — Ненавижу!