Попаданки в матросках (СИ) - Кубрин Михаил Сергеевич

Навоевавшиеся за ночь девочки потом еще тушили пожары, а после этого отправились в полковой лазарет, где Сэйлормун помахала своим... как его...  лунным жезлом, сказала что-то по-японски, и... все раненые за несколько мгновений выздоровели, приведя врачей едва ли не в тихое помешательство. Так что теперь, после всех этих геройств, лунные девочки уже который час вповалку спали в выделенной им комнате на постеленных прямо на пол плащ-палатках. Прижавшись друг к другу... На редкость милая картина.

Командарм осторожно заглянул в комнату, убедился, что все в порядке, и тихо прикрыл дверь. По его губам скользнула невольная улыбка - и как это у них только получается, быть такими грозными воительницами и такими милыми девочками одновременно? Эх, война проклятая, что же ты делаешь, что здесь, что там, в их эпохе, да... Ничего, пусть пока спят, и без них пока что справляемся. Кстати, надо будет предложить, чтобы после отъезда штаба Дом купцов Пучковых передали местной школе. Здание самой-то школы фашисты взорвали, а опять начинать учить епифанских детей - нужно будет обязательно и поскорее...

К утру одиннадцатого декабря Епифань была полностью освобождена от немцев (на этот раз - на два дня раньше, чем в иной истории, и куда менее разрушенной при этом), и в нее входили все новые батальоны 323-й дивизии. Которые тут же бросались восстанавливать разрушенные линии обороны немцев и рыть новые окопы, а также ставить на новые позиции орудия, минометы и пулеметы - как советские, так и трофейные, еще недавно стрелявшие по бойцам этой же дивизии. Потому что вот-вот к городу должны были подойти главные силы 112-й пехотной дивизии фашистов, и следовало встретить этих «дорогих гостей», как положено, со всем исконным русским гостеприимством - как еще Александр Невский завещал делать с теми, кто придет к нам с мечом.

Впрочем, Голиков и не сомневался в победе - ведь фактически это 112-я пехотная тут уже в ловушке. В результате пленения штаба Гудериана и «преждевременного» взятия Епифани немцам, которых угораздило оказаться аккурат между советскими 326-й стрелковой (южнее) и 41-й кавалерийской (севернее) дивизиями, теперь перекрыт и последний путь отхода на запад за Дон. Главное - удержать их тут достаточно долго, чтобы подошли наши, и - мешок будет завязан.

И 323-я дивизия действительно успела полностью подготовиться к обороне как раз в тот момент, когда передовые разведчики немцев показались вдалеке. Вот тогда и началось. Канонада артиллерии, минометов, очереди пулеметов и выстрелы винтовок... Немцы сперва полезли вперед с отчаянием обреченных, но, хорошо получив по зубам, откатились назад. А они и были обречены - теперь советские войска оборонялись и к тому же превосходили нападающих численно, а после только что одержанной победы преисполнились уверенности в себе.

Тем не менее, до вечера фашисты еще несколько раз бесполезно атаковали, неся большие потери. А вечером послышалась стрельба уже к северу от их позиций - это подоспела 41-я кавалерийская. Узнав об этом и связавшись с ней, бойцы 323-й тоже перешли в наступление, постепенно тесня ослабевших фрицев все больше. Но все же несколько часов немецкие пехотинцы еще сопротивлялись - пока с наступлением ночи не прибыли и части 326-й дивизии, зажав их в плотные клещи. Тогда-то уцелевшие солдаты 112-й и начали один за другим выбрасывать белые флаги...

А девчонки все спали - их не будили ни звуки пулеметных очередей, ни артиллерийская канонада на окраинах города. После полуночи, когда немца уже добивали и брали в плен остатки дивизии, то одна, то другая воительница стали просыпаться и интересоваться, как дела - но, получив ответ, что просто замечательно, засыпали снова. А все действительно было замечательно. Еще одна фашистская дивизия была практически уничтожена, а РККА открылся свободный путь за Дон! Собственно, отдельные части 323-й уже и были за Доном, ведя разведку, а скоро...

Но сперва, после того, как операция по уничтожению 112-й пехотной завершится, командарм 10-й армии должен был сделать еще одно важное дело - написать подробный отчет об участии лунных союзниц в боевых действиях и о значении их помощи. На основании этого отчета можно будет решить, как применять их способности еще эффективнее.

Как раз за написанием отчета Голиков и сидел, когда пришел Николаев. Корпусной комиссар тоже заглянул в комнату к лунянкам, усмехнулся, а затем как-то очень значительно произнес:

- Да-а...

- В смысле? - тут же насторожился командарм.

- Да вот, все-таки бывают чудеса, оказывается, - задумчиво ответил тот.

- Тимофей Леонтьевич, имей в виду насчет чудес - это все строго секретно, - поспешил сообщить Голиков.

- Да я-то понимаю. Только вот надолго ли? Утром о них говорил целый полк, вечером - уже вся дивизия. Смотри, - член Военного совета принялся загибать пальцы. - Ночью весь полк видел, как немцев бьют таинственными лучами с церковной колокольни. Так что заспорили: не то наши гиперболоид изобрели, не то марсиане с тепловым лучом в войну вступили. Множество красноармейцев, пленных немцев и местных жителей видели «летучих девочек» в коротких юбках, которые над городом туда-сюда летали. В западной части города пленные и местные видели, опять же, девочек в коротких юбках, которые, прыгая по крышам, насылали на немцев гром и молнии, огонь небесный и золотые лучи. На юге были снова замечены таинственные девочки в коротких юбках, которые тушили горящие дома «огромными мыльными пузырями» или чем-то в таком роде. Наконец, в полковом лазарете те же девчонки привели в шок всех врачей - пришли, взмахнули «волшебной палочкой», сказали «заклинание», и все раненые, включая тяжелых, тут же стали совершенно здоровыми. Особые отделы по твоему указанию с ног сбились, пытаясь распространение всей этой совершенно секретной информации пресечь, но не успевают повсюду - что тут сделаешь, когда столько народу все видело. Так что за боевые умения твоим союзницам - пять, а вот за скрытность - неуд. Кстати, кое-кто из врачей заметил, что говорят они по-японски.

- Да, это, конечно, неожиданно вышло, - командарм, вспомнив, что вообще-то он поручал союзницам только захватить и удержать мост через Дон, задумался, считать их дальнейшие действия проявлением вопиющей недисциплинированности или похвальной инициативы - и склонялся ко второму варианту. - Но нам-то грех жаловаться - город освободили, немецкую дивизию разгромили, переправу через Дон взяли в целости и сохранности. А обо всем этом я командованию сообщу - пусть тогда наверху и решают, что будет политически правильным объявить. А пока - полковнику Гарцеву прикажи только ссылаться на секретность и ничего не объяснять, постараться распространение слухов взять под контроль... но смотрите, не переусердствуйте там - сам говоришь, все равно ведь всего не утаишь.

Сказав так, Голиков вернулся к отчету, добавляя туда все, что только что узнал...

А тем временем, слухи о произошедшем распространялись и по другую сторону фронта. Часть тех немцев, что после столкновения с воинами в матросках в панике бросились бежать куда глаза глядят, сумела перебежать по льду Дон и направилась дальше по дороге на запад. Преодолев по снегу и морозу тринадцать километров, несколько из них добрались-таки до деревни Кондуки, где стоял маленький немецкий отряд. Добрались - и тотчас же посеяли панику своими рассказами о падении Епифани, а главное - о летучих русских ведьмах, которые носились над городом по воздуху, оттуда поражая беззащитных немецких солдат громами и молниями, а также потоками пламени и лучами смерти. И пусть все эти рассказы были совершенно неправдоподобными, однако сам вид полубезумных соотечественников больше, чем их слова, убеждал «кондуковских» немцев в том, что «что-то» все же произошло - и это «что-то» - страшное.

Смущенные немцы из Кондуков даже дали беглецам машину, чтобы те могли поскорее добраться до ближайших представителей командования и предупредить о происходящем. И хотя Кондуки вскоре также были освобождены передовыми отрядами 323-й стрелковой дивизии, еще до того машина уехала дальше на запад, увозя «бациллы паники» с собой...