Кира Измайлова - Бежать нельзя остаться
— Метка, — машинально поправил Малфой.
— Клеймо, молодой человек, — фыркнул старик. — Хоть поинтересовался бы, что это такое и как работает, нет, тебе лишь бы верхом покрасоваться… В старину так рабов клеймили. Чтоб, значит, хозяина слушались и никуда не делись. Скотину рабочую, опять же…
Люциус почувствовал, что заливается краской. Он, светлокожий блондин, всегда краснел некрасивыми яркими пятнами, и одно только это заставило научиться держать себя в руках, но сейчас он был не готов к такому повороту.
Катрин успокаивающе сжала его ладонь под столом.
— Покажи-ка руку, — велел Грегуар.
Малфой закатал рукав и предъявил метку.
— Не пропала, — сказал он. — Потускнела только.
— Значит, хозяин жив, — кивнул старик. — В каком он виде, это вопрос другой, но где-то он еще обретается, может и вернуться, я о таком слыхал…
— Очень даже может, — подтвердила его супруга. — От клейма надо избавиться.
— Не выйдет. Если только вместе с рукой, — криво усмехнулся Люциус. — Ну… Переживу. Катрин, надеюсь, меня и такого не оставит…
— Молодые все такие торопыги, — буркнул Льерт, — нет бы дослушать сначала!
Малфой покаянно опустил голову.
— Способ-то есть, — сказал Грегуар, огладив ухоженную бороду. — Завтра как раз полгода, как тебя убийцей объявили, смекаешь, какой день будет?
Люциус кивнул. Уж это-то он помнил!
— Ну вот. Если решишься, попробуем. Нет — сидеть тебе всю жизнь в долине. То есть высунуться-то можешь, но по клейму тебя хозяин живо найдет, да и прочие опознают. Что скажешь?
— Согласен, — ответил Малфой.
— Даже не спросишь, на что идешь?
— Мне все равно.
Ради сына и семьи он готов был на что угодно.
— Ну ладно, — усмехнулся Грегуар. — Тогда иди спать. К завтраку можете не выходить, разрешаю. Сил тебе понадобится много… А теперь марш отсюда, старшим поговорить нужно!
— Что это он со мной вдруг снова на вы? — недоуменно спросил Люциус уже в супружеской постели.
— Вот дурень, это он про нас обоих, — засмеялась Катрин. — Так что не отлынивай… Слышала я про этот обряд, тебе не только выспаться нужно…
— Я жив-то останусь? — серьезно спросил он.
— По идее, да. Во всяком случае, мы все постараемся, чтобы с тобой ничего не случилось, — был ответ.
* * *В тусклом свете свечей круг камней выглядел особенно зловеще.
— Сюда, — приказал Грегуар, указав на центральный камень. Люциус его помнил, здесь они приносили жертву старым богам во время свадьбы. Теперь, кажется, в роли жертвы выступал он сам. — Ложись.
Камень неприятно холодил спину.
— Держите его, — велел старик, и четверо крепких мужчин почти распяли Малфоя на этом древнем алтаре. — Учти, будет больно. И никаких зелий, увы, не полагается. Древняя магия на то и древняя…
— Дедушка, можно, я останусь? — тихо спросила Катрин, провожавшая их сюда.
— Нужно! Жена ты ему или кто? — нахмурился тот.
Люциус внезапно понял, что ни для кого в поместье не секрет, что они стали супругами не только формально. Может, магия подсказала, может домовики сообщили… Для него было неожиданностью узнать, что Катрин досталась ему девицей, но, в общем, для такого старого рода это нормально. С другой стороны, она была с Гриффиндора, а там девушки — оторви да выбрось. С третьей… Тьфу, не о том он думает!
— В зубы ему суньте что-нибудь, — распорядился Грегуар, — а то язык себе откусит. И всю долину перебудит.
Малфой беспрекословно пережил и толстый жгут во рту, из шарфа чьего-то, что ли, скрутили? А дальше?..
Никаких заклинаний читать никто не стал, ритуальных танцев плясать тоже.
— Начали, — тихо сказал Шанталь, и сразу пять палочек нацелились на то место, где виднелась метка. — Раз… два… три…
Боль была такой — куда там Круциатусу! Люциуса выгнуло дугой, четверо едва удерживали его на месте, и еще Катрин поддерживала голову, не давала выплюнуть проклятый кляп, иначе он точно искрошил бы себе зубы или правда язык откусил… В глазах было темно, в ушах шумело, и он больше всего желал просто потерять сознание. Не тут-то было.
— Цепкая, зараза, — сказал кто-то. Малфой чувствовал только, как Катрин вытирает ему испарину лба.
— Что, не вышло? — спросил он хрипло, когда его освободили от кляпа. Во рту ощущался привкус крови. А, понятно, откуда, из носа хлынула…
— Не совсем, — ответил Грегуар, как-то резко постаревший и осунувшийся. — Гляди.
Метка почти исчезла. Именно что почти: изображение стало нечетким, будто потекла краска, половины черепа уже не было, но оставалась змея…
— Да, недооценил я этого вашего лорда, — хмыкнул Шанталь. — Придется повторить. Только, парень, учти: или сегодня, или еще через три месяца.
— Сегодня, — сказал Малфой. — Сегодня.
Ожидание всегда было для него хуже боли.
— Ну, дело твое… — Грегуар вызвал одного из своих патронусов. — Жанна, давай-ка на помощь. Не справляемся.
Бабушка Жанна, а с ней Жозефина и еще кто-то, Люциус не рассмотрел в темноте, объявилась через пару минут, когда он уже успел пожалеть о своем решении.
— Ничего-то вы, мужчины, без нас сделать толком не можете, — сказала она, вынимая палочку. — Ну что?
— Давайте. Надо с этим покончить раз и навсегда.
— Держись, — шепнула Катрин. — Ты сильный.
— Рот-то мне заткни, — со смешком ответил Люциус. — А то без языка на переговорах ой как грустно будет…
— Раз… Два… Три!
И снова пришла боль, такая страшная, что не уместилась в человеческом теле, выплеснулась и растеклась кругом, впитываясь в древние камни… А за ней явилась спасительная темнота. Больше Малфой не помнил ничего.
Очнулся он уже в своей комнате. Рядом прикорнула Катрин, одетая иначе, чем той ночью.
Он приподнял левую руку, пригляделся — Метки не было. Ни следа, ни шрама, ничего…
— Проснулся? — подняла голову Катрин. — Господи, третьи сутки пошли, мы уже не знали, что с тобой делать!
— Ну, можно было…
— Целовать тебя я пробовала, не надо пошлых шуток! Не проснулся.
— Наверно, Ближний круг Лорд клеймил как-то иначе, чем обычных Пожирателей… — выговорил Люциус.
— Мы тоже так решили, — кивнула она. — Да и пропади он пропадом, лорд этот, главное, ты жив!
— А Драко как? — он привстал.
— Что ему сделается? Извел Софи вконец, она говорит, что в жизни не видела такого безобразника. Взяла, нашлепала его, так, говорит, потом в глаза ему посмотрела и чуть голову себе об стену от стыда не разбила… Это у вас семейное! — Катрин весело улыбнулась. — Вы оба совершенно невозможные, но сердиться на вас нельзя, потому что когда вы так вот поглядите… Всё. Капитуляция, контрибуция… что там еще положено?
— Прекрасные пленницы, — лениво сказал Люциус. — Требую тебя. Прямо сейчас.
— Ты же еле жив!
— Ну, я бы так не сказал, — оптимистично заметил он…
Младшее поколение
— Итак, они согласились на все наши условия… и даже еще немного прогнулись, — чуть растягивая слова, говорил Люциус Малфой Грегуару Шанталю.
— Не гнусавь, не на переговорах, — велел тот, но довольно ухмыльнулся в бороду.
— Простите, дедушка, сразу не переключился, — хмыкнул тот.
— Откуда у тебя вообще эта мерзкая манера взялась?
— Это не мерзкая манера, это парижский акцент! — засмеялся Малфой. — Почему-то люди исключительно хорошо на него ведутся!
— Знаток еще выискался, — хмыкнул тот весело. — Ты мне лучше вот что скажи…
Договорить он не успел: ожил оповещатель.
— Чужая птица предпринимает попытки проникнуть внутрь охраняемого периметра. Предположительно — почтовая сова. Уничтожить?
— Подожди, — велел Грегуар. — Интересно, кому это невдомек, что в Шанталь почтовые совы не летают?
— Любопытно, — согласился Люциус, сердце которого сжалось от нехорошего предчувствия.
— Этьен! — позвал старик. — Поди прими почту. Саму птицу…
— Убить, господин?
— Да нет, зачем, просто вычисти ей мозги и пусть себе отправляется в ближний лесок. Незачем кому-то знать, куда именно она летала.
Домовик обернулся за считанные минуты, протянул хозяину поместья внушительного вида конверт с сургучной печатью. Тот прочел адрес и протянул письмо Малфою со словами:
— Кажется, это тебя касается, сынок.
«Сынком» тот стал совсем недавно и вовсе не из-за возраста (немного за тридцать — это здесь считалось еще юностью), а за иные заслуги. Катрин вот так и ходила во «внучках», что ее вполне устраивало.
«Швейцария, Драко Малфою», — прочел Малфой и зажмурился, надеясь, что морок развеется, письмо исчезнет, мир, который он с таким трудом сложил по кусочкам заново, встанет на прежнее место… Ничего не изменилось.
— Господи, за что?! — вырвалось у него. Надо же, привык поминать Господа вместо Мерлина за эти десять лет…
