Дмитрий Золотухин - Туман войны
— Убить всех мужчин! — приказал он. — Женщин и добро делите как хотите! Вперед!
Ислимэ встала у распряженного фургона, положила одно ружье на тюки и взяла второе в руки. Роханская конница приближалась. Девушка внимательно смотрела на приближающийся строй — не имело смысла тратить пули попусту, перезарядить винтовки она все равно не успеет.
В бою Ислимэ участвовала в первый раз — но сейчас это не имело значения. Она должна была все сделать хорошо. А вот и ее «избранник». Девушка тщательно прицелилась в высокого офицера (опознанного по серебрянному горжету) с вислыми усами.
— Огонь!
Ислимэ спустила курок. Одновременно сотня орков, укрывшихся за телегами, дала залп. Четыре пушки, размещенные в голове и хвосте каравана беженцев (ставших флангами импровизированной изенгардской позиции) выстрелили картечью.
Строй роханцев смешался; Ислимэ видел, как усатый офицер вылетел из седла. Всадники Рохана отстреливались: орк слева от Ислимэ рухнул, сраженный пулей. Не глядя на убитого, девушка схватила вторую винтовку.
В прицел, словно сам собой, попал юноша, почти мальчишка, держащий в руках знамя с белым конем Рохана. Ислимэ спустила курок, и юный знаменосец вылетел с седла. Знамя с белым конем рухнуло в грязь.
Запела труба, подавая сигнал к атаке. Изенгардские драгуны обрушились на роханцев с флангов, и, разрядив пистолеты, взялись за палаши. Этого нападавшие уже не выдержали — и побежали, десятками падая под ударами клинков.
— Трубите отход, — приказал Больг. — Мы победили, продолжаем отступление.
Защитники Изенгарда отступали. Следующий бой отряд Больга дал в Рудном. Перегородив улицы поселка баррикадами, орки и спешенные драгуны до вечера отбивали пулями и картечью лихие атаки роханской конницы. До клинков дело больше не доходило.
Тем временем колонна с беженцами уходила к перевалу. С ней ушли и женщины Рудного (мужчины взяли в руки оружие и примкнули к солдатам).
Уходила и Ислимэ. Нила не без труда убедил дочь, что ее обязанность — сберечь себя и нерожденного ребенка. Все же Ислимэ любила мужа. Представив, чем может обернуться для него ее геройство, женщина отдала свои ружья защитникам Рудного и присоединилась к беженцам.
18. Дунландский перевал, 23 октября 1724 г. по летоисчислению Хоббитании
Ночью отряд Больга отступил. Когда солнце выглянула из-за восточного отрога Мехедраса, усталые солдаты вышли к перевалу.
Над Колдовской Логовиной поднимались столбы черного дыма. Роханцы жгли поселки в долине, и Больг понимал: вряд ли там кто-то остался в живых. Помочь гибнущим соотечественникам полковник ничем не мог, он мог лишь спасти отступавших перед ним беженцев.
На подступах к Дунландскому перевалу кипела работа. Орки складывали стену из каменных глыб. Со стороны Дунланда перевал был отлично укреплен, но никто раньше не мог предположить, что обороняться придется и со стороны Изенгарда.
Заслышав заковыристое ругательство на Всеобщем языке, Больг усмехнулся: как и следовало ожидать, работами руководил Строри. Только он умел так ругаться на Всеобщем — если орку надо было кого-то, так сказать, воспитать, он переходил на Черную речь.
Действительно, рыжебородый гном, взгромоздившись на каменную глыбу, лихо командовал рабочими-орками. Поприветствовав господина Строри, Больг повел солдат к перевалу.
Дунландский перевал представлял собой ущелье, рассекающее гребень горы. Между скальными стенами было душно; склоны из белого камня были усеяны пещерами. В некоторых из них горели огни — там размещался гарнизон перевала. Ущелье извивалось, и выхода в Дунланд от западных ворот видно не было.
Полковник Азагхал, вместе с несколькими подчинёнными, встретил отступивший отряд у самого входа в ущелье. После приветствий Азагхал приказал развести воинов по свободным пещерам, после чего офицерам — собраться в штабе.
— Господа, позвольте представить вам нового командующего гарнизоном Изенгарда, — Азагхал горько усмехнулся. — Командование принимает полковник артиллерии Больг, как старший в чине.
Закончив, Азагхал сел. Солнце проглядывало через оконное стекло, освещая небольшую комнату, выдолбленную в скале. Эта часть пещер была неплохо обустроена еще до войны. За столом в штабе собралось два десятка офицеров, дунаданов и орков, в капитанских чинах. И два полковника — он и отец.
— Итак, господа, с учетом беженцев, у нас осталось провианта на месяц, — начал Больг. — Неизвестно, успеют ли прийти на помощь арнорцы. С другой стороны, сейчас с запада нас блокируют только две тысячи нурненских стрелков. Гондорская армия под началом узурпатора осаждает Керр Дунн.
Мы не можем ждать. Сутки на подготовку, и завтра мы атакуем орков. Первый батальон пикинеров при поддержке полубатальона мушкетеров выйдет им в тыл. Второй пикинерский, также при поддержке стрелков, атакует в лоб. Второй мушкетерский остается прикрывать перевал с востока. Мы ударим перед рассветом. Прорвавшись в Дунланд, мы уйдем в Арнор.
19. Долина Торина, 24 сентября 1724 г. по летоисчислению Хоббитании
Колонна беженцев двигалась по дороге вслед за отступавшей армией. Слева и справа высились горы — отроги Мехедраса охватывали узкую долину. Люди шли навстречу солнцу, озарявшему зеленую траву горной логовины и узкую речку (носящую незамысловатое название Черная) правее дороги. Слева, в скальной стене, чернели зевы нескольких пещер.
Всадник в черной форме подъехал к крытому возку, следовавшему в голове колонны, и поехал рядом. Открыв окошко кареты, Ислимэ радостно поприветствовала мужа. Сидевшая рядом с дочерью госпожа Нила молча откинулась на подушки — участвовать в разговоре она не собиралась.
— Ну вот, мы и в Дунланде, — сказала Азагхал. — Это долина Торина.
— Именно, — кивнула Ислимэ. — Кстати, в этих пещерах некогда жил Торин, король-под-горой.
— Это оттуда он пошел в поход на Смога? — спросил орк.
— Нет, он сначала перебрался в Синие Горы. Интересно, почему гномы не вернулись в эти пещеры после Войны Кольца?
— Надо у Строри спросить, — пожал плечами Азагхал.
И муж, и жена, словно по уговору, не касались последней войны.
— Кстати, — немного промолчав, сказала Ислимэ. — Ты как-то рассказывал, что во время поездки в Прирунье встречался с мордорским орками.
— Было дело, — пожал плечами Азагхал. — Правда, то были торговцы. Но как я понял, наемники от них мало отличаются. Они берут деньги и честно делают работу. И им все равно, кто платит.
— Даже если им платит ненавистник орков Вардамир, — сухо заметила Ислимэ. — Все же удивительно, как узурпатор так легко договорился с этими последышами Саурона.
«И никуда нам не деться от этой войны», — подумал ее муж. Но вслух сказал другое. — Вообще-то, мордорские орки не слишком жалуют Саурона. Ведь он держал их в дикости и невежестве. Потому что, если орк начнет думать, у него могу вредные мысли появиться. Например — что с соседями можно договориться вместо войны.
— Вот они и договорились с гондорцами, — фыркнула женщина. — Но нам от этого не легче.
От головы колонны по обочине мчался всадник, взымая клубы пыли. Остановившись перед Азагхалом, молодой драгун отдал честь.
— Господин полковник, разведка обнаружила армию узурпатора. Они идут нам навстречу. Полковник Больг приказал возвращаться на перевал.
«Хорошо, что отец до сих пор не приказал прикрытию на перевале отойти, — подумал Азагхал. — Плохо, что мы вновь в осаде».
— В чем дело? — к группе всадников подъехал Строри, возглавлявший колонну беженцев на гнедой истерлингской лошадке. Кучер по просьбе Ислимэ остановил возок с дамами, задержав колонну.
— На нас идет сам Вардамир, — ответил Азагхал сразу всем. — Мы возвращаемся. Разворачивайте колонну — я еду в войска.
— Что ж, — сказала Ислимэ, — теперь вся надежда на арнорцев. Кстати, где они?
20. Дунландский перевал, 11 ноября 1724 г. по летоисчислению Хоббитании
С запада Дундандский перевал был укреплен лучше, чем с востока. Низкая, но широкая каменная стена перекрывала выход из ущелья. Две полукруглые башни, пристроенные к скалам, простреливали подступы к воротам. Всего неделю назад об эти стены разбился штурм гондорской пехоты. Но все выстроенные людьми укрепления казались ничтожными по сравнению с гигантской скальной стеной, рассечённой ущельем Дунланского перевала.
Белые стены ущелья были усеяны черными оспинами пещер — природных и искусственных. И было странно видеть в каменном склоне обычные застекленные окна.
Почти на верху склона, у входа в одну из пещер (перекрытого каменной стеной с окном и деревянной дверью) природа создала небольшую полукруглую площадку, ныне поросшую бурой осенней травой. Солнце всходило над восточными отрогами Мехедраса, озаряя белые скалы перевала. Туман, затянувший долину Торина, медленно расходился.
