Александр Машошин - Сны о республике
— Слушай, а ты точно Сенатор, или только двойник этой Герцогини Вьюг?
— Сейчас я – просто я, — засмеялась она. — А что, я слишком строго держусь обычно? Разве твоя кузина не так же себя ведёт? На работе одно, без работы другое.
— Как тебе сказать… Обычно ты такая, ну, максимально собранная, что ли.
— Будто в спину спицу вставили, — подсказала Осока. — Я давно это говорю.
— Да, что-то вроде, — сказал я. — Падме только королевой такая была, сейчас она стала как-то попроще и пораскованнее.
— Наверное, у меня это вот всё, — Рийо на секунду распрямила спину, развернула плечи, показывая, что именно, — от привычки казаться старше и серьёзнее. Я поначалу так боялась, что меня не будут воспринимать как равную, и очень старалась. На самом деле, это вовсе не означает "не подходите ко мне, я занята".
— У Падме ещё как означало, поэтому я немного не понял.
Осока была очень рада, что мы нашли общий язык, это было видно. Но чувствовал я и другое: тогрута сидит как на иголках, дожидаясь удобного момента оставить нас наедине. А вот этого-то, как раз, мне по определённым причинам не хотелось совершенно. И, когда в коридоре нижнего этажа послышались шаги, даже обрадовался. Это был один из охранников, звали его Вейз Тентат. Раньше он служил в штурмовой роте, гонял по системе контрабандистов, а полгода назад, после баротравмы лёгких, заработанной во время абордажа, перешёл в подразделение охраны. Тентат был немного бесцеремонным, как любой бывалый вояка. Когда надо по службе, совал свой длинный нос с горбиной в любое помещение. Свободно разговаривал с "охраняемой персоной", чего не осмеливался делать больше никто из охранников, кроме самого капитана Тайфо. Вот и сейчас, окинув взглядом веранду, он без особого смущения буркнул:
— Простите. А я запах почувствовал, подумал, не горит ли что…
В самом деле, издали, на грани чувствительности, аромат даже очень хорошего кафа запросто можно спутать с запахом дыма.
— Проходите, Вейз, — сказал я. — Вам налить?
— Если каф – да, а если что другое, то я на службе.
— Каф. Присаживайтесь, — Осока выудила из поддона "алхимика" дополнительную чашку, нажала сенсоры на панели управления. Ароматный напиток полился в чашку интеллигентной тонкой струйкой.
— Хорошо… — с наслаждением протянул Тентат, потянув носом. Отхлебнул. Продолжил: — Вот у нас на базе Пятого полка был случай…
Я спрятал улыбку. Вечер солдатских баек можно считать открытым. Если Осока в компании о своих заданиях не рассказывала никогда, Вейз "героического прошлого" не стеснялся, а ещё – хорошо знал, где и сколько можно приврать. Пару его историй я успел послушать в разных вариантах: при мне и бойцах он рассказывал одно, а для помощниц Падме, у которых нет технического образования, навешал таких чудес и ненаучной фантастики, что я решил не выходить и тихонько ретировался. Зачем портить сказку? Элли и Мотэ слушали с таким выражением лиц… И пусть мне только кто-нибудь скажет, что привирать нехорошо!
— Капрал! Вы опять? — раздался от входа сердитый голос Дорме, главной помощницы сенатора Амидалы. Её приближения не уловил никто из нас, каким-то образом эта женщина умела ходить абсолютно беззвучно, даже на высоченных каблуках.
— Добрый вечер, Дорме, — улыбнулась Рийо, привстав.
— О, Сенатор… — стушевалась та. — Извините, я не знала, что Вы здесь.
Дорме хотела удалиться, но я догнал её и предложил:
— Не уходи, посиди с нами. Падме ты сейчас точно не понадобишься, гарантирую. Так стоит ли торчать в приёмной?
— Сенатор меня не отпускала, — возразила девушка.
— Правильно, вот и побудь с гостями. Тем более, Рийо, то есть, сенатор Чучи, ещё не слышала, как божественно ты поёшь романсы.
Помощница слегка смутилась, тем не менее, было заметно, что она польщена. Несмотря на то, что Дорме в детстве училась музыке, своё пение она упорно считала любительским, хотя все хором заявляли, что голос у неё великолепный, и на любой планете, где популярны менестрели, она легко могла бы сделать карьеру. Я уж не говорю о владении инструментом. Кветарра, вроде бы, штука несложная, а и на ней некоторые исполняют мелодии настолько замысловатые, на синтезаторе не всякий повторит. Дорме была именно из тех, кто это умеет. Не то, что я, например: никогда и нигде не учился, знал только то, что пацаны в школе показывали, трень да брень, и вся музыка.
— Хорошо, посижу с вами, — согласилась Дорме. — Только за кветаррой схожу.
Романсами в тот вечер дело не ограничилось. Вейз Тентат, послушав немного, спросил Дорме, не знает ли она другие, военные песни. Оказалось, что некоторые – знала. А пару тех, которые были ей неизвестны, Вейз предложил подобрать "на месте". Его нисколько не смущало, что слух и голос у него, как у любого, кому в детстве вампа на ухо наступил. Тем интереснее было слушать потом те же мотивы в виртуозном исполнении Дорме.
— Эх, слышали бы это ребята из моей четвёрки, — вздохнул Тентат. — Годрик Латума, Квен Ипорри, Ледран Анч…
— Мы можем отправить им запись, — предложила Дорме.
— Латума совершенно оглох после того абордажа, — печально ответил капрал. — А туда, где теперь Ипорри и Анч, письма не дойдут.
— Прости, я не знала.
— Пустое. У десанта ведь как: невредимым вернулся – удача, а всё остальное – судьба.
Рийо встряхнула особым образом левую руку, и индикатор её комлинка высветил точное время.
— О, — сказала она. — Думаю, мне пора. Осока, тебя подвезти?
— Да я сама доберусь, — отмахнулась та. — Тебе ведь в другую сторону.
— То есть, поедешь на "магнитке"? — Рийо нахмурилась. — В такое время? Как видно, тебе неймётся подраться. День без потасовки – зря потраченное время?
— Ну, что ты сразу так? — Осока покосилась на меня и с неудовольствием добавила: — Далеко не всякая поездка на "магнитке" поздно вечером кончается дракой. Только если кого-то грабят или насилуют…
— А это происходит ежедневно.
— Уговорила. Но, чур, не прямо в ангар. Высадишь меня на краю площади.
— Другое дело! Алекс, а тебя подвезти?
— О, нет, вот Алекса, как раз, не надо, — ответила за меня Осока.
— Я живу здесь рядом, — объяснил я.
— В этом квартале? — уточнила Рийо.
— Нет, прямо на этом этаже, — улыбнулась Осока.
— Падме выделила для меня неиспользуемое помещение, — сказал я.
— Можно посмотреть? — попросила панторанка.
— Да, прошу, проходите.
Колоннада центрального прохода начиналась глухими проёмами с тяжёлыми портьерами в них. В следующем проёме слева находилась дверь, правый – опять-таки скрывался за портьерой. Посетители не знали, что точно такая же дверь есть и здесь.
— На той стороне всё симметрично, — пояснила подруге Осока, — так что, можешь догадаться о планировке.
— А я там не бывала, — пожала плечами Рийо.
— В кабинете сенатора Амидалы не бывала?
— Нет. Мы как-то всегда видимся наверху.
— Тогда смотри. Эта комната, где у Алекса стол и рехен, соответствует приёмной. Дальше – кривой тамбур и спальня. Прямо под спальней Падме. На той стороне в такой же ротонде расположен официальный кабинет.
— Неплохо, — улыбнулась Рийо. — Довольно просторные личные апартаменты. А куда ведёт вот эта дверь?
— А вот, — я коснулся пульта. — Здесь шкафы для одежды и санузел, тоже как у Падме. А эта лестница – выход. Спускается на этаж ниже, в коридор к запасному турболифту.
— Он расположен в трубе под верандой, туда есть выходы из каждой квартиры любого этажа, — подсказала Осока.
— Так у Сенатора в кабинете тоже есть такой чёрный ход? — спросила Рийо.
— Да. И она просит об этом не распространяться.
— Ну, разумеется, — кивнула панторанка. — Посторонним об этом знать незачем.
Ни Дорме, ни Тентата на веранде уже не было. Зато у "тарелки" внешней части, той, что и опиралась на трубу запасного лифта, упомянутого Осокой, висел спидер представительства Панторы, и водитель выжидательно смотрел на нас.
— Забирайся, — велела Рийо Осоке.
— Пока, Алекс, — сказала та и нырнула внутрь.
— До свидания, Алекс, — улыбнулась Рийо. — До скорого, надеюсь.
— Ну, конечно. В любое время, когда будешь свободна, — совершенно искренне ответил я. Права была Осока, с Рийо очень приятно общаться, и, в отличие от Баррисс, я вовсе не возражал против дружеских отношений с ней. Возможно, получилось бы и что-то большее… если бы мне не нравилась другая. Другая… Провожая взглядам спидер, исчезающий в мириадах ночных огней Корусанта, я вздохнул. И поплёлся в свои "личные апартаменты" спать.
На следующий день, приехав из университета, я по индикатору на панели домофона обнаружил, что Падме дома, и пошёл её искать. Далеко идти не пришлось, она сидела на кольцевом диване веранды и работала. Вернее, пыталась. Увидев выражение глаз кузины, я с ходу спросил:
