Stargate Commander: История "Рассвета" (СИ) - Черный Александр Михайлович
Я скосился на «Ёкая», немым вопросом спрашивая о минах. «Радио» – оно и в Африке «радио». Нет разницы, что ты по нему передаёшь: сигнал на детонацию для взрывного устройства или же голосовую передачу по средству связи. Физика процесса одна и та же. Если Максимыч запустил глушилку, то, в теории, канал передачи сигнала должен быть подавлен. Или зашумлён. Смотря, какой подход использован в устройстве электрика. А, раз так, то, в теории, подрыва не случится, даже, если оператор в остервенении колотит по условной красной кнопке, пытаясь аннигилировать нас всех к такой-то матери. Но это сработает только в одном случае: если постановщик помех Максимыча функционирует на тех же частотах, что и радиодетонаторы на девушках.
Японец едва заметно кивнул.
Почти синхронно мы с «Ёкаем» выхватили из разгрузок штыки. Электрик шагнул к Ленке, а я, опустив пулемёт висеть на ремне – к Юльке. Обе девушки испуганно отшатнулись и попятились назад. Стоять, бл9ть. Никакой самодеятельности в мою смену.
Буду я за тобой ещё со штыком и пулемётом гоняться, ловить по всему пункту постоянной дислокации…
Глава 59. В натуре, рэкс!
Ленка смотрела на заносящего боевой клинок японца с неприкрытым ужасом в заплаканных глазах. Животный страх буквально в последнюю секунду сменился смирением и принятием неизбежного. По ходу дела, найдёныш решила, что её сейчас на ремни пускать собрались.
Юлька же стоически перенесла приближение вооружённого холодным клинком человека с гордым взглядом непокорённой и непокорной. Будто бы весь её взор только и говорил: «Делай, что считаешь нужным. Я тебе верю».
Пусть я доверял Максимычу, как электрику, и был уверен в работоспособности выставленного им генератора помех, но, когда ты не взрывотехник, находиться в непосредственном контакте с самоходной миной на радиоуправлении нет ни малейшего желания. Страха нет. Просто неприятно. Я ещё нормально отношусь ко взрывному устройству, если знаю заведомо, что в нём отсутствует инициатор. Любая бомба без инициирующего узла – лишь коробочка со взрывчаткой. Но тут в каждой мине по два детонатора с радиоприводом. Ну его, на хер, если честно.
Потому ни я, ни «Ёкай» не стали ювелирничать, играя в джентльменов. Под нож была пущена не только армированная лента, примотавшая мины к девчонкам. Чтобы не тратить время на размотку и отслоение скотча от ткани майки, просто порезали одежду к херам собачьим и сняли вместе с взрывными устройствами.
Сию же секунду к нам подскочили два бойца с брезентовыми плащами-палатками. Двадцать первый век на дворе, а у нас до сих пор на снабжении стоят устройства и принадлежности, принятые к оснащению ещё в далёком 1761 году.
Бойцы забрали у нас мины, а мы обменяли их на брезент. Вот это уже похоже на алхимический закон равноценного обмена.
Девчонок накрыли плащами от греха подальше. Во-первых, не Земля и не май-месяц. А, во-вторых, несмотря на шоковое состояние обеих, по мордашкам Ленки и Юльки видно, что они чувствовали себя не в своей тарелке. Стриптиз, быть может, ещё и ничего сам по себе в отдельности. Но когда он сопряжён со смертельным риском, вероятность летального исхода которого оценивалась в бесконечно близкую к ста процентам, по психике даёт сильно.
Юный гений не сдержалась. Запахнувшись плотнее в плотный советский брезент, всё-таки, расплакалась, и чуть ли не сильнее Ленки. Внутри меня начало зарождаться чувство пустоты, свидетельствующее о начале потери самоконтроля. Я зол и алчу крови. И скоро она прольётся. И литься будет ох, как медленно и протяжно, смакуя каждую капельку…
Резко рванул мелкую на себя и прижал её, приобняв, насколько позволял объём амуниции на мне. Красивой киношной штампованной романтики про спасение принцессы не получилось, но этой цели и не преследовалось. Простая психологическая установка, что теперь Юлёк в безопасности: это всё, что в ту минуту мне хотелось дать лично ей.
Потому что другим персонажам по ту сторону мушки я собирался дать много боли и страданий. Очень много. Чрезвычайно.
Поодаль, за пределами лагеря, раздались две последовательные серии громких хлопков. По ходу дела, бойцы, забравшие у нас мины, просто расстреляли их с безопасной дистанции, приведя в действие.
– «Ёкай», – раздался за спиной холодный голос «Звезды». – Гаси глушилку.
Максимыч хмыкнул и полез в карман. Не вынимая из него руки, что-то сделал, после чего тихо доложил.
– Готово. Связь восстановлена.
Так он ещё и беспроводной ключ с выделенным каналом за пределами диапазона работ подавителя соорудил? Электрик стремительно рос в моих глазах как инженерная единица. То есть, Акихиро забабахал подавитель радиосигнала, который глушит всяческую возможность радиообмена в пределах зоны действия. Но при этом предусмотрел беспроводной выключатель, очевидно, работающий на том же принципе радио, и использующий частоты, отличные от наших радиостанций, но при этом свободно проходящие к устройству. Ай, да японец! Ай, да сукин сын!
Полковник снял с пояса р/с. Перевёл устройство на другой канал, выбранный по каким-то неизвестным мне критериям, зажал тангенту и проронил в эфир:
– Любезно благодарим за столь щедрый жест доброй воли, – сарказм и желчь сочились из голоса офицера, театрально маскируя вымораживающее всё вокруг желание уничтожения. – Девочки добрались до нас целыми и невредимыми. Ваше содействие будет особо отмечено.
И, прервав радиовещание, добавил мертвецким замогильным голосом:
– Господом Богом на Страшном Суде.
Я от греха подальше потянул за собой Юльку. Стоять незащищённому бронёй человеку на открытой местности как минимум бездумно. Как максимум самоубийственно. Спектакль разыграли, наличие стальных яиц продемонстрировали, и хватит. Мы тут, в конце концов, не в благородных донов играем.
Радиосвязь молчала недолго. Буквально секунд через несколько раздался чуть искажённый динамиком р/с голос майора Мелихова (или того, кто за него себя выдавал).
– А вы, ребята, неплохи, – удивительное дело, но в нём не слышалось безумных ноток главного злодея или безудержной злости за уязвлённое самолюбие. – Радиосвязь заглушили. Маленьких принцесс спасли. Прямо, герои труда и боевых действий. Орден каждому. И каждой.
Если таким образом собеседник пытался нас поддеть и спровоцировать, то у него ни хрена не вышло. Мигунов остался внешне невозмутим, а голос полковника не претерпел вообще никаких изменений.
– О, благодарю покорнейше, – внешне безучастно отозвался он.
Всё такая же жажда умерщвления, прикрытая сочным сарказмом.
– Раз так, то оставляйте их себе, – Мелихов на той стороне, кажется, то ли не заметил этого, то ли тоже не повёлся на подколку Палыча. – По остальным напоминаю, если вдруг эти две куколки неточно передали или где-то ошиблись. Каждый час будет случайным образом ликвидироваться один из заложников до тех пор, пока мне не передадут бойца с позывным «Рассвет». Который, как я вижу, сейчас чуть ли не герой дня и слышит всё своими ушами. Парень. Приходишь один. Без «брони» и оружия.
Палыч неприкрыто усмехнулся в эфир.
– Боюсь, ребята, вы опоздали. Личное дело этого бойца на моём контроле. Он мне самому нужен. Отказано.
– Ну, так подумай, что тебе важнее, – с напускным равнодушием парировал собеседник. – Один слесарь-недоучка или две сотни учёных, на х*ю верчёных.
– Ну, так и забирай их себе! – деланно удивился Мигунов. – Двести против одного? Такого лохотрона мне не надо!
– А мне твои двести в х*й не упёрлись! – огрызнулся майор. – Или мне начать их по одному в расход пускать? Мне кажется, ты не совсем понимаешь, что с тобой не шутят.
– Да начинай, – пожал плечами Палыч.
Рация замолчала. Ненадолго, правда. Со стороны развёрнутой в заброшенном здании медсанчасти раздался приглушённый стенами и расстоянием пистолетный выстрел.
«Звезда» зажал тангенту.
– Только один? – деланно поинтересовался он. – Ты давай, продолжай-продолжай. Мы пока подождём. Кончатся заложники – зайдём на чай и будем живьём мозг выедать чайной ложечкой. Продолжай, мы не торопимся.
