Легкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски (СИ) - esteem
Следующим этапом началось заворачивание меня во всякие материи. Различной мягкости и шёлкости или шёлковитости, фиг его знает. Сначала завернули, потом постояли посовещались, где-то рукой пригладили, где-то пылинку с материи сдули. Развернули и завернули в другую ткань. И так из раза в раз. Боже, как тяжело иногда быть девочкой! И чё им всем от меня надо? Ну взял сантиметр, измерил высоту ширину и объёмы объекта в разных стратегических местах. Ну и шей себе сколько влезет! Хоть зашейся! Так нет, нужно обязательно завернуть меня в двадцать метров какого-нибудь сатина, а потом и булавками обколоть всего! То в бок, то в жопу! Бесит!
Домой мы приехали поздно. Омма, довольная, а я мрачный и злой.
— Обязательно не забыть передать завтра с утра госпоже ДаСом, чтобы она не забыла купить для кошечки всё самое необходимое, — мурлыкала омма, сама словно кошечка. — Ты как её назвать собираешься?
— Не знаю, — буркнул я. — Устала, спать хочу. Завтра придумаю.
— Ладно, ттальь. Тогда спокойной ночи. И не забудь в свою кровать лечь, а не на старую лежанку в кладовой, — хитренько усмехнулась омма.
— Не забуду.
Душ и прочие процедуры, я проделал на автомате. Жрать буду завтра утром. Сегодня уже совсем нет сил идти на кухню и искать, что там ДаСом приготовила на вечер. Хм, а кроватка-то у меня огонь! Здоровенная. Ну вроде всё. Мордой в подушку и…рядом у самого носа примостилось что-то мягкое и пушистое…А-апчхи!
— Ми-иу-у!
Утро началось…утро началось явно не с кофе. Когда я распахнул свои раскосяки, на меня смотрели глаза. Да ну нафиг, подумал я и свои щёлочки снова крепко зажмурил. Хотя казалось куда уж крепче? А может показалось? Спросонья? Открыл ещё раз. Не-е. Не показалось. Зажмурился снова и теперь открыл один глаз. Для проверки. Всё тоже самое. Из бледно-розовой глубины, торчал розовенький носик с белыми усиками. А над ним…а над ним торчали два глаза, изучающе меня разглядывая. Только один, ярко-голубой, а второй ярко-жёлтый.
— Мама! — крикнула Чжуна слетая с кровати и пулей залетая в ванную.
— Что? Что случилось…Уй какое чу-удо! — услышал я из своей спальни голос оммы.
— Миу!
— Да-да. Чудо-чудо!
— Миу! Миу!
— ЧжунГи ты чего испугалась? Посмотри какая она хорошенькая! В мире больше нет таких!
— Мама! Мама!! Ма-ама!!! — истерически раздалось из ванной.
ХёЧжин оставила котёнка и метнулась на призыв Чжуны.
— Что? Что ещё?
Дочь молча опустила голову.
— И что? — незаметно выдыхая спосила омма.
Чжуна молча раздвинула свои чёрные и жёсткие как проволока волосы. Прямо по пробору от макушки и до лба шла тонкая бледно-розовая полоска волос, на белой как снег коже.
— Щибаль! — ХёЧжин быстро подняла голову дочери и раскрыла пальцами один глаз. Потом закрыла и раскрыла второй.
— Ну хоть здесь всё в порядке, — сказала она как-то разочарованно. — Но мудан-то не шутила, — непонятно добавила она, — Подождём.
Я мысленно согласился и следом за оммой вышел из ванны. Котёнка уже вовсю разгуливала по кровати. Чего-то мурча себе под розовый нос. я подошёл к кровати и взял её на руки.
— Миу! — недовольно пискнула ушастая. И действительно на кончиках ушек угадывались смешные беленькие кисточки.
— Ну, ты, космическое отродье! Взяли в дом, так не вякай и веди себя прилично! Как полагается настоящей кореянке! — рявкнул я на неё. Кошечка притихла, но мурчать не перестала.
— Космическое? — переспросила омма.
— Скорее косметическое. Таких кошачих расцветок в природе не существует, а если добавить глаза…
— Ну уж глаза не показатель, — перебила меня родительница. — В природе часто встречаются животные с разноцветными глазами.
— С такими нет. Не встречаются. Ты посмотри, такое впечатление, что у неё под сетчаткой два фонарика горят. Настолько они яркие.
— Ну не знаю. Тебе она не нравится?
— Наоборот! Очень нравится! — Чжуна рассматривала котёнка вертя его в своей руке в разные стороны, с видом человека раздумывающего с какой стороны начать его есть. — Ай! Кусается ещё зарраза! Вот как цапну тебя за нос, — девчонка поднесла розовый комок к своему носу. А тот возьми и лизни её. — Ой! Шершавый язык! Ма-ам. Она вся табаком пропахла. Знаешь, таким, с вишнёвым ароматом.
— Может мудан курит?
— Скорее всего. Если бы ты был мальчиком, я бы назвала тебя Никотином. А так как ты девочка — будешь Никотина, — «никотин» и «никотина» ЧжунГи слегка забывшись, произнесла по-русски.
— Как-как? — не расслышала её ХёЧжин. — Нэко-тяна?
— Э-э…ну да.
— Хорошее имя для кошечки, — согласилась омма. — А теперь быстро собираться и завтракать. У нас сегодня насыщенный день. И за волосы можешь не беспокоиться, пока отрастут много времени пройдёт. Да и покрасить всегда успеем.
Как я не ныл, меня заставили нацепить шерстяные толстые колготы.
— Царапается. Жарко.
— На улице минусовая температура.
Потом поверх тонкой майки, на меня надели серое, шерстяное платье до колен.
— Колется!
— Терпи!
Свои чёрные ботинки я отнёс ко входной двери. Обую перед выходом. Котёнка оставили на попечении ДаСом. Она кстати не забыла купить Нэке все причитающиеся ей причиндалы. Бысто позавтракав тем, что нам послала благославенная госпожа ДаСом, мы с оммой горными козами поскакали вслед за ачжосси СоЮ.
— В школе первая ни с кем не заговаривай. Держись скромно. Всё что надо я скажу, но если спросят, отвечай, — наставляла меня в минивэне по дороге в Сонхва, омма. Не горбись, стой ровно, но нос не задирай.
— Понятно, омма, — согласно кивал я головой.
— Ну, всё дочка. Подъезжаем. Файтинг.
— Файтинг, — ответил я выходя из авто и опираясь на вовремя протянутую руку, СоЮ.
— Удачи, молодая госпожа, — тихо прошептал он мне в ухо.
— Файтинг, — пришлось повторяться.
На стоянке автомобилей перед школой, в этот день был полный аншлаг. Каких только марок я не навидался! Впрочем большинство из них были местные, только не далеко от школьных ворот стояло несколько иномарок. И из одной такой, чёрной и лакированной, с узнаваемым символом по центру заднего капота и названием «Майбах», бодро выскочил ИнСон сабоним. Говорю же — франт! В чёрных брюках, такого же цвета «водолазке» и пиджаке под чёрным длиннополым пальто нараспашку. Только белый шарф оттенял эту композицию. Он увидел нас, улыбнулся и быстрым шагом направился в нашу сторону.
— Здравствуй, ХёЧжин, привет ГопСо-ян, — первым поздоровался сабоним.
— Здраствуйте, сабоним-сии, — вежливо поклонился я.
— Здравствуй ИнСон-оппа, — мама подхватила мужчину под руку. — Пойдём. Я познакомлю тебя с директором школы.
— С господином Ли ХёнСу, нуна, я давно уже знаком. У нас как ты понимаешь, деловые интересы. А вот с председателем экзаменационной комиссии и заодно главным дирижёром Сеульского Академического оркестра, маэстро Мунгом ВингЧунгом ты думаю и сама захочешь познакомиться. Третьим членом комисси будет дирижёр Сеульского филармонического оркестра, маэстро Маркус Штайнц. Я к сожалению с ним не успел ещё познакомиться. Но говорят он очень придирчивый слушатель.
— Немец, что с него взять, — брякнул я.
— Вот скажешь такое перед комиссией и можешь сразу возвращаться домой, — нахмурился ИнСон.
— Простите, сабоним, — спохватился я. — Само как-то вырвалось.
— Следи за языком, ЧжунГи, — сделала замечание омма.
— Извини, мама, — пришлось кланяться и ей.
— А четвёртым участником комиссии будет местная звезда. Руководитель школьного балетного коллектива а, заодно и преподаватель классического танца школы Сонхва, сама бывшая выпускница и всемирно известнная балерина Кан СоЧжин. Я с ней немного знаком…
Омма понятливо фыркнула.
— Ну и наконец пятый член экзаменационной комиссии, — продолжил сабоним. — Мировая дива, сопрано, госпожа Ли СуМи. Её я тоже пока не знаю. Нуна, ГопСо-ян, предупреждаю, это люди очень известные, будьте с ними предельно осторожны. От них зависит, будет ли учиться ГопСо в школе или нет. ХёЧжи, не заводись. Я знаю, что тебе до них по большому счёту нет никакого дела, но подумай о дочери. Ей жить.
