Бьёрн Магнуссон (СИ) - Добрый Волдеморт
— Типли, — прошептал он и почувствовал, как его руки коснулась лапка домовика. — Как только я запущу «Бомбарда максима» в толпу, — и он показал пальцем на солдат, которые стояли немного в стороне от белобрысого вожака, — ты заберёшь оттуда моего одноклассника и перенесёшь его на улицу. Наложи на него чары и оставь пока там. Римус без сознания, в драку не полезет, а под невидимостью его не найдут. Постарайся, чтобы тебя не заметили, хотя думаю, после «Бомбарды» они вряд ли обратят на тебя внимание, но всё равно будь осторожен. Твоя жизнь для меня важнее, чем Люпин.
Рядом подуло ветром, невидимый домовик согласно взмахнул ушами, и Бьёрн приготовился действовать. Дождавшись, когда всё внимание волшебников будет привлечено криками Фенрира, он взмахнул палочкой и выпустил «Бомбарда максима», постаравшись вложить побольше сил во взрывное заклинание.
Эффект последовал незамедлительно. Магов, заинтересованно наблюдающих за пыткой оборотня, разорвало на части. Во все стороны полетели ошмётки тел, куски амуниции и оружие. Казалось, что в самом центре толпы взорвалась огромная маггловская бомба. Фриска и палача швырнуло на стену, и если лорда спас амулет, то Греджерса, что ему ассистировал, убила кочерга, которую он держал в руке. Её раскалённый конец воткнулся ему в глаз. В глубине сарая истошно закричали попадавшие люди.
— А-ха-ха, — безумно рассмеялся истерзанный оборотень и плюнул кровавой слюной в сторону Фриска. — Ну что тварь? Вот сейчас ты и встретишься с ним! Ты так долго спрашивал у меня, маг, кто убил твоих щенков, так вот это он, — смех Сивого внезапно оборвался, и Фенрир яростно прорычал:
— И скоро малыш отправит тебя на свидание с твоими ублюдками!
Фриск бешено взревел и кинул «Гоменум ревелио» во все стороны. Посередине улицы из воздуха проявилась знакомая фигурка в капюшоне.
Взгляд Альвиса метнулся туда, где должен был оставаться Люпин, но там никого не было. Мерзкий волчонок дождался, пока все отвлеклись на вожака стаи, и бросил какой-то взрывной артефакт в его людей. А сам почти успел сбежать.
— Ах ты, мерзкий щенок! — взревел Фриск и вылетел на улицу, даже не заметив забор, хрустнувший под его массивным телом. В одной руке он держал палочку, а в другой меч. — Сейчас я зарежу тебя, зверёныш, а потом вернусь в тот городишко и принесу в жертву богам твоих родных!
Он побежал к продолжающему молчать Римусу, когда внезапно ощутил движение пространства сзади, а звонкий мальчишеский голос торжествующе выкрикнул:
— «Баубиллиус!»
Ветвистая жёлтая молния мгновенно настигла Фриска, и обряженный в железо северянин рухнул на землю, содрогаясь от бегающих по его телу разрядов.
— «Спасибо!» — передал по мысленной связи Бьёрн и почувствовал ответную радость домовика. Типли сначала утянул его из-под действия «Гоменум ревелио», а затем вернул в нужный момент прямо за спину белобрысого здоровяка.
Он не стал сразу приближаться к поверженному противнику, а сперва отрубил ему руки и ноги «Секо» и потом подошёл. Бьёрн заглянул в искажённые мукой глаза Фриска и ударил легилименцией, прорываясь всё глубже и не замечая попыток его остановить. Не будь старый лорд сейчас в таком состоянии, Бьёрну не удалось бы его сломать, но боль от ран и ощущение полной беспомощности, заставляли разум северянина хаотично метаться, чем Магнуссон и воспользовался. Он увидел всё. И беседу трёх лордов клана волка о том, как они собираются убить род Магнуссонов. И переговоры с пифией, и многое, многое другое. Бьёрн быстро достал из кармана хрустальные флаконы и стал копировать в них память Фриска. На губах поверженного врага пузырилась пена, когда Бьёрн наконец, забрал всё, что хотел.
— Убей меня мечом, — яростно прохрипел Фриск. — Дай мне умереть, как мужчина. Я узнал тебя, наследник Магнуссон.
— Когда ты, эрги, заговаривал зубы моему отцу, ожидая пока лорд Эрлинг подольёт яд ему в кубок, ты не думал, наверное, что настанет этот час? — Бьёрн свирепо смотрел на Фриска. — Твой род мёртв, старик. Когда я вернусь в Норвегию, то сотру в порошок остальных убийц и весь ваш прокля́тый клан! Северу нужны истинные волки, а не мерзкие твари, в которых вы превратились!
— Убей меня, как воина, Магнуссон! — завыл от бессилия Фриск и попытался плюнуть в Бьёрна, но его горло пересохло от потери крови.
— Нет, собака. Ты отправишься в Нифльхейм, — злобно улыбнулся Магнуссон.
Над его руками продолжали кружиться разряды молнии. Память Фриска, отравленный отец и сгоревшая в «Адском пламени» мать, вызвали в душе́ Бьёрна неистовую ярость и боль. О жалости к поверженному врагу он в этот момент не думал. Мать и отца враги не пожалели.
— Ты даже своих детей там, в бездне, не встретишь. Они-то умерли, как воины, с оружием в руках, в отличие от тебя. Ты же умрёшь, как презренный эрги.
Фриск захрипел от бессильной злобы и ярости. Его магия пошла в разнос, казалось, что обрубок тела мага вспыхнет и рассыплется пеплом. Когда его окружили выпущенные из сарая женщины-оборотни, Фриск, извиваясь, задёргался, а потом от отчаяния попытался откусить себе язык. Последнее, что он почувствовал, это вцепившиеся в его лицо и тело, волчьи зубы.
Бьёрн слушал хрипы и стоны Фриска, победный крик женщин, дерущих его на куски, и улыбался. Казалось, будто откуда-то с небес его щеки коснулась тёплая материнская ладонь. А на плечо легла крепкая рука отца. Сегодня он сделал первый шаг на пути, по которому хотел пройти с самого детства. Один из трёх вражеских родов уничтожен.
Бьёрн подошёл к прибитому гвоздями Сивому и принялся колдовать, стараясь снять его со стены максимально безболезненно. А потом заметив, как оборотень испытывает нестерпимые муки, но молчит, просто лишил его сознания. Освобождённый Фенрир был перенесён на расстеленную ткань, а Магнуссон принялся накладывать на него исцеляющие заклинания и поливать «Рябиновым отваром» ожоги.
Оставшиеся в живых жители деревни разбежались по своим домам и начали собирать убитых. Когда здоровью Фенрира уже ничего не угрожало, Бьёрн стал складывать в сарай тела мёртвых северян. Последним он положил то, что осталось от Фриска. После чего отошёл в сторону и кинул «Инсендио». Магическое пламя мгновенно охватило деревянное строение, и уже вскоре костёр весело пылал.
Бьёрн попросил Типли помочь с поиском тел пострадавших оборотней, а сам пошёл к продолжающему стоять посередине улицы Римусу.
— «Энервейт!» — Бьёрн взмахнул палочкой, и Люпин тут же шлёпнулся на задницу, пачкая штаны в деревенской пыли. Он ошалело завертел головой, а потом перевёл взгляд на Магнуссона.
— Бьёрн, — слабым голосом позвал Римус. — Как я здесь оказался?
— А что последнее ты помнишь? — мягко спросил Магнуссон.
— Какие-то люди ворвались в наш дом. Угрожали убить мать, а потом я рассказал им, как попасть в деревню оборотней, — побледнел Люпин.
— Ясно, — кивнул Бьёрн.
— Я не хотел им ничего говорить, — заплакал Римус. Его чувствительного носа достиг запах сгорающих тел, и он понял, что здесь произошло что-то ужасное. Люпин посмотрел на Бьёрна мокрыми от слёз глазами и спросил:
— Они всех убили? Эти волшебники?
— Кого-то убили, — пожал плечами Бьёрн, помогая Люпину подняться. — Зато с твоими родителями всё в порядке. Я был у тебя перед тем, как отправиться сюда.
— А эти где? Ушли? — Люпин испуганно заозирался по сторонам. — Они ведь могут ещё вернуться. Я должен предупредить маму!
— Римус, успокойся ты, — Бьёрн дружелюбно положил руку на плечо Люпину и легонько его тряхнул. — Я же говорю. С твоими родителями всё в порядке. Ты просто отправился в гости к Фенриру, а здесь произошёл небольшой пожар. Родители будут тебя ругать за то, что убежал гулять без их разрешения, но ты скажешь, что просто не хотел причинять им неудобства. А сейчас мне придётся немного подправить тебе память, извини за это.
Палочка мгновенно вылетела у него из рукава, и Бьёрн тут же наложил на Люпина «Обливиэйт», а потом снова вырубил. «Это уже становится привычкой, подчищать ему память, — с неудовольствием подумал Бьёрн». Но что было делать? Люпин ведь мог проболтаться о том, что видел, а даже если нет, в Хогвартсе, как понял Бьёрн, есть мастера легилименции, а Магнуссону не хотелось давать кому-нибудь о себе никаких све́дений. Пусть лучше для всех Бьёрн останется обычным мальчиком Вильямсом, с неизвестным статусом крови, чем все узна́ют, кто он на самом деле.
