Непростой Путь Про-Героя. Том 3 (СИ) - Русак Александр
Хм… может быть, если я активирую второй множитель в момент, пока он еще растекается, я смогу выбрать направление? Тогда я…
Киотака вынырнул из дыма, будто демон из преисподней — с горящими желтым глазами, с лиловым паром, бьющим изо рта.
Я перекрестился и швырнул в него куртку, в которую замотал комок спутанных, промокших, тяжелых бинтов.
Шинья затормозил, приняв бросок на блок, и я получил возможность сделать еще пару лихорадочных, корявых шагов. Так, так, этой сюда, эта сюда… тут почти закончил… осталось только на другой стороне…
Я ускорился, помогая себе маркерами с рук и обходя туманное облако.
Злой Киотака несся в мою сторону, оставляя за собой шлейф тумана и лужи фиолетовой жижи на бетоне.
Б**, «вляпаться в Киотаку» внезапно обрело новый смысл.
Черт, он сзади!
А-ах, как же мне больно будет сейчас…
— А-а-а-а-а!!! — заорал, не выдержав, когда активировал наполовину расплывшийся маркер — и получил удар чем-то вроде парты по всей задней части тела.
Кубарем отлетел метров на шесть, заодно сдув ветром и туман, и увернувшись от когтистой, с растопыренными пальцами, лапы Шиньи.
Кажется, на мгновение я лишился сознания, несколько раз приложившись об землю.
Но тут вдруг вспомнил, что уже почти осуществил свою, по мнению Киотаки, «хитрую многоходовку». Ну не могу же я его подвести, да?
Так… возвращаемся к моему финальному плану…
Я попытался встать — и не смог. Рука подогнулась, и я упал на бок.
О.
Но я ведь закончил почти, так? Осталось только пару маркеров тут, и… и…
Мне начало казаться, что сознание снова уплывает. Наверное, туман попал… а ведь если он в раны попадает, должен сильнее эффект оказывать… и из носа снова течет…
— Что ты, нахрен, творишь⁈ — взбешенный Шинья обошел меня — я видел только ноги… Затем стальные пальцы впились мне в горло, и он медленно приподнял меня над ареной. — Что за детский сад⁈ Что ты еще задумал⁈ Да проиграй уже, имей мужество и…
Вместо ответа я только ухмыльнулся и продемонстрировал ему два фака.
И активировал все проставленные множители — на максимальном усилении, сметая весь туман прочь…
А затем была темнота.
* * *
Тогда же.
Трибуна третьего «А» класса, Спортивный Стадион Академии Юэй.
Неджире Хадо.
Неджире смотрела на выступление первокурсников, затаив дыхание и не обращая внимание на окружающих.
Она была занята. Она сопереживала! Среди первокурсников было столько невероятных, удивительных, вызывающих бесконечное множество вопросов ребят!
Ее любопытство разгоралось, искрило и едва не выходило из под контроля, завиваясь яркими спиралями энергии вокруг — на радость детворе и Юю.
Но среди них всех… был один… к кому ее взгляд возвращался все чаще…
Пока не прикипел намертво.
Неджире не знала никого, кто выкладывался так же, кроме как Мирио. Но Лемиллион был плотью и кровью от современного общества, он был именно таким, он хотел быть именно таким, каким это общество видело настоящего, правильного профессионального героя.
Неджире не знала никого, кто был бы так же умен и изобретателен, кроме как Тамаки. Но Амаджики-куну катастрофически не хватало уверенности в себе, ему не хватало харизмы, ему не хватало смелости… а вот у него все это было.
Неджире не встречала лично никого, кто вызывал бы у нее столько же уважения, как ее наставница, почти приемная мать Рюко Тацума — Героиня-Дракон. В частности потому, что Тацума-сан всегда, несмотря ни на что, сохраняла самообладание в бою. Каким бы тяжелым он ни был.
Прямо как…
Ей захотелось их познакомить.
Потому что Нирен Шода отказывался поддаваться давлению общества — он с пугающим, дискомфортным, но таким знакомым упрямством гнул свою линию… заставляя, вынуждая общество принять его именно таким, какой он есть.
И Неджире это нравилось как бы не больше всего остального — ведь она сама в какой-то момент отказалась быть такой, какой ее хотел видеть мир.
И мир, в конце концов, смирился.
… в общем, с какого-то момента она принялась неотрывно следить именно за Ниреном.
Увидев же, ЧТО именно Шода учудил в финале, девушка покраснела, отвела взгляд, прыснула в кулачок… но потом не выдержала — и звонко рассмеялась.
А смех этот затерялся посреди потрясенного, возмущенного, истеричного, одобряющего и веселого шума, который захватил все трибуны.
* * *
Тогда же.
Спортивный Стадион Академии Юэй.
Немури Кояма, также известная как Полночь, Героиня Восемнадцать-Плюс.
— В-вы… вы можете это вырезать⁈
— Нет, нет, Кояма-сан, это же прямая трансляция…
— Отключите!
— Но здесь есть и другие каналы, а у нас контракт, мы не имеем права…
— Сделайте перерыв на рекламу!
— Е-есть, Кояма-сан!
«Эпатаж, провокация, сексуальная объективизация — игра на грани приличий — это более чем полезные инструменты для про-героя! Но… но это… но не это же⁈»
— Проклятье! — выругалась Полночь, сбросив звонок, сжимая кулаки и в бессильной ярости глядя на поле стадиона.
Того самого стадиона, на котором валялся без сознания Шода — окровавленный, переломанный, но не сломленный. И с идиотской улыбкой до ушей.
Тот самый стадион, на котором грозный и талантливый Шинья никак не мог понять, почему добрая половина зрителей хохочет, другая возмущенно кричит — а Мик все никак не объявит его победу, судя по звукам, чем-то подавившись.
И тот самый стадион, на бетонной арене которого причудой Шоды был выбит гигантский, грубый, но вполне узнаваемый рисунок мужского полового…
