Легкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски (СИ) - esteem
Людоед! Невольно содрогнулась м-зель Ренуа. Уволок её в свою пещеру! Косточки утиные обгладывать!…Потом Викки быстро привела свои расшалившиеся мысли в порядок. И о чём она только думает? Оглянулась в зал, где толпа охотников за талантами из самых известных мировых лейблов окружила слабо отбивающегося ИнСона.
Вот и отлично! Дам ему денёк-другой побарахтаться среди этих акул, подумала молодая женщина. Пусть на своей шкуре почувствует, что такое настоящий, мировой шоу-бизнес! А не этот застоявшийся прудик под названием k-pop. А потом спасу. Скажем за двести… да за двести миллионов…даже за двести один миллион долларов! Двести за уточку и один за корыто в котором она плавает! Хи-хи. А ещё говорят самые большие деньги крутятся в спорте! Да ни одного самого наизнаменитейшего футболиста не продавали за такую цену!
— Двести миллионов долларов, сынок? — голос МёнСу звучал не очень удивлённо.
— Да, самчон. Мадмуазель Ренуа, предлагает двести миллионов за ГопСо-ян и один миллион, за «Струнную группу».
— Ну, что ж, ИнСон. Это приемлемая цена. Продавай!
— Но вы обещали…дядя…
— Я свои обещания всегда выполняю! Сынок!…Как там она? — голос МёнСу, смягчился.
— Третий день в коме.
— ХёЧжин?
— Не отходит от её кровати. Её Нэко-тяна…
— А с кошкой-то что?
— Никого кроме нескольких человек к ней не подпускает. Даже врачей! Орёт, визжит и рычит! Даже мне стало страшно. Может сообщить её абоджи? — неуверенно спросил ИнСон.
— Это должна сделать ХёЧжин, сынок. Это их ребёнок, — мягко произнёс харабоджи. — Даже я не решаюсь…
Ночь. Клиника св. Петра.
— Кто около неё?
— Никого, хозяин. Кроме её подруги МиНа.
— ХёЧжин?
— Хозяйку и маленькую госпожу Майко увезли домой.
— Старый пройдоха?
— Доктор Пак МёнСок, спит в соседней палате.
— Усыпите девчонку, пусть отдохнёт.
— Хай, Ваше Высочество!
Через несколько минут.
— Хозяин, можно. Нэко не сердится.
— Оставьте нас.
— Хай!
Сору Тойода, да теперь уже можно было называться и своей исконной фамилией, подошёл к современной подключенной ко всяческим медицинским аппаратам, больничной кровати, на которой лежала его дочь. Его дочь! Его, чёрт побери, дочь! У него есть дочь, а он болван пятнадцать лет, убивал себя день за днём, за то что она умерла! ХёЧжин он ничего не скажет…Ну может попеняет за обман. Женщина, что с неё взять? Тем более обиженная женщина. Существо непредсказуемое. ИнСону…по дружески набьёт морду. За то, что скрывал правду от лучшего друга и пошёл на поводу у ХёЧжин. Но опять же…они друзья детства и он возможно не мог подругому. Можно его понять. И именно ИнСон всё ему рассказал. Испугался, что Чжуна не выйдет из комы и он, Сору так и не увидит свою мусумэ.
Такэда сидел в кресле рядом с кроватью дочери, и одной рукой гладил розовые волосы Чжуны, а другой, розовое пузико довольно урчавшей Нэко.
Сам виноват, думал Сору. Вечно думал о работе о строительстве новых корпусов, о постоянном расширении и охвате новых территорий и мощностей. Изо дня в день, только работа, работа и ещё раз работа. Ну и ещё о чувстве вины перед любимой женщиной. И верил всем её словам. А надо было задуматься, ведь все нестыковки её поведения, лежали на поверхности! Но чувство вины побеждало. Ладно, проехали. Впредь буду умнее. Моя жена, ещё та кицунэ, усмехнулся он. С доктором тоже нужно разобраться, ведь по сути он спас его Чжуну от смерти, вынув уже из мёртвого тела ХеМин. Клинику, что ли ему купить? Или построить? В Японии. Такие врачи везде нужны. На кровати беспокойно заворочалась ЧжунГи.
— Всё-всё, тталь, — по-корейски прошептал Сору Такэда. — Уже ухожу. — Но девчонка внезапно раскрыла глаза и мутным взором уставилсь на него.
— Аппа? — прохрипела дочь. — Аппа, — утвердительно кивнула она млевшей на её груди кошке. — Аппа, омма беременна, — сообщила ЧжунГи обомлевшему Такэда. Передай ей, что бы не курила, а то родится такое «чудо» как я.
— Ты у меня самое драгоценное чудо, — прошептал отец.
— И ещё, — не слушая его поведала Чжуна, — Передай им, — она ткнула пальцем вверх, — чтобы ружья кирпичами не чистили!
— Э-э…
— И пива свинье купи. Безалкогольного, — добавила она сонно, сбрасывая кошку и поворачиваясь к Такэда спиной.
— Какой свинье? — растерялся аппа.
— Этой, розовой, — девчонка вытянула руку и ткнула пальчиком в животик Нэке-тяна. — А то она от жажды сдохнет. — И заснула!
— Всё слышал? — тихо спросил Такэда.
— Да хозяин…только про ружья не понял.
— Сон.
— Да хозяин. Сейчас будет пиво. Купили ларёк неподалёку.
— Завтра я возвращаюсь во Францию. Присмотрите за ней.
— Хай!
— Жене ни слова!
— Хай!
— И чтоб ни волоска!
— Хай!
Такэда вздохнул и вынул из бокового кармана стильного, от Бриони, пиджака, маленькое, скромное колечко. Из белого золота. Колечко украшал небольшой, в несколько каратов, искусно вырезанный из жёлтого алмаза цветок хризантемы, под цвет глаз дочери. У Майко тоже был такой, только из коричневого опала. Под цвет её карих глаз. Принадлежность к роду. Аппа ещё раз тяжело вздохнул и надел кольцо спящей дочери на безымянный палец правой руки. Как оберег от нежелательной помолвки. Мала ещё, конечно…но бережёного бог бережёт! И без разрешения родителей — никаких женихов!
— Так, это что у нас? — спросил ИнСон, глядя на большую стопку бумаг в руках у СуНа.
— Это, сабоним, приглашения от домов моды и глянцевых журналов Европы, всем айдолам из клипа ГопСо, для фильма «Тяжёлая поступь цивилизации».
— Холь! — ИнСон принялся перебирать бумаги. — «Вог», «Молдив» «Армани»,«Гуччи»… да тут со всего мира! Где я им столько айдолов найду?
— SNSD, BlackPink, АйЮ, — подсказала СуНа.
— Вот сама бери и звони!
— Да, сабоним, — поклонилась девушка…и принесла ещё одну стопку.
— А это?
— Приглашения тем же айдолам от кинокомпаний Европы и Голливуда на пробы.
— Сама обзванивай и объясняй!
— Да сабоним, — поклон и новая стопка бумаги.
— Ну?
— Прглашения на гастроли для «Струнной группы».
— Положи на стол, я посмотрю. Кстати как она там?
— «Струнная группа»? — не поняла СуНа.
— Не притворяйся! Ты знаешь о ком, я! — нахмурился ИнСон.
СуНа улыбнулась.
— И чего ты лыбишься?
— Спит.
— В коме?
— Я же говорю, спит! Просто спит.
— Ну и слава богине, — перекрестился ИнСон. — В клинике уже объявили?
— Да, сабоним. Толпа, что стояла три дня у клиники, начинает расходится. Только вопрос…
— Что? — недовольно спросил ИнСон.
— Что с подарками делать? Мы у своей площади с ними разобраться не можем, а уж у клиники…И куда деть столько мраморной говядины? Там же чуть не тонны?
— Дорогой, а куда поздравительные венки? — спросила СуМи, как всегда занявшая позицию у окна.
— Кстати, онни, — обратилась к ней СуНа. Так как она личный менеджер ГопСо и они вместе постоянно по понедельникам посещают СПА, то и ей было милостиво разрешено, называть оперную диву, онни. — Тебе, АйЮ и ИнЧжон из T-ARA, пришло официальное приглашение из Ватикана. Ах да ещё и Juniors. Вас приглашают дать небольшой концерт в базилике св Петра. В апереле этого года. Точную дату пришлют позже. Также и отец Габриэль, хотел бы вас видеть у себя. Кстати в базилике, кроме прихожан будет присутствовать весь святой клир. Во главе с его святейшеством. И ещё, из папской канцелярии пришло уведомление, о том, что молодой и талантливый композитор, Чхве ЧжунГи взята под особую опеку Святой Католической Церкви.
— Это очень ответственно и почётно, — СуМи по примеру своего оппы перекрестилась.
— Что-нибудь ещё? — спросил ИнСон.
— Вроде всё, сабоним, — поклонилась СуНа.
— Тогда обо всём, что мы здесь обсуждали, напечатай пресс-релиз и мне на подпись.
