Танка Морева - Непостижимая предопределенность
— А палочки, сэр? — спросил Гарри.
— Будь моя воля, палочки выдавали бы только по праздникам и лишь прилежным и дисциплинированным ученикам.
— А недисциплинированных кусали бы змеи, — буркнул Гарри.
Снейп так взглянул на него, что всем показалось, будто он сейчас проклянет Гарри.
— Что ты сказал?
Так как Гарри молчал, Снейп довольно долго буравил его взглядом. Они словно играли в игру, кто кого переглядит. В итоге Гарри моргнул, а профессор сухо произнес:
— Палочки можете взять с собой. Но они вам не пригодятся. Если я узнаю, что вы ими воспользовались, а я уж узнаю, будьте так уверены, то строго накажу всех.
Как именно он накажет — почему–то никому выяснять не захотелось.
— Идемте, — бросил Снейп, и они молча поплелись за ним.
Коридор петлял, и так как весь путь занял около получаса, то они полностью потеряли представление, в какую часть замка их привели. Снейп остановился около большой двери и трижды стукнул по ней палочкой. Дверь распахнулась, и перед ними предстала большая комната, напоминающая то ли зал трофеев, то ли кладовую.
— Это бывший зал славы Хогвартса, — пояснил Снейп. — Давно пора вернуть ему прежний блеск и выбросить ненужный хлам. Чем вы и займетесь.
Он сотворил несколько деревянных ящиков.
— Сюда будете складывать то, что считается рухлядью. Малфой и Уизли завтра продолжат это занятие. Когда не останется предметов на выброс, они начнут чистить оставшиеся. Приступайте. Помните, что магию использовать ни в коем случае нельзя. Через два часа вернусь и проверю, — с этими словами он вышел из комнаты, и дверь за ним захлопнулась.
* * *Гарри уныло прошелся мимо ветхих парт, на которых до сих пор читались вырезанные заклинаниями школьников лаконичные симпатии и антипатии, мимо сломанного шкафа, заваленного старыми свитками, и огляделся. На подоконниках зарастали паутиной таблицы по астрономии. Около стены стояла растрескавшаяся доска для наград, и пачками пылились учебные пособия. Видимо, из года в год Филч выносил сюда то, что не решался выбросить.
— Интересно, что тут требует чистки? — удивился Рон, оглядываясь. Ни кубков, ни медалей — только свитки, плакаты и парты.
— Да здесь все нужно выбросить, — поморщился Драко Малфой, и впервые в жизни Гарри с ним согласился.
Гермиона раскрыла дверцы шкафа в надежде найти книги. Но обнаружила только коробку с папками. Заглянула в них и разочарованно вздохнула.
— Что там? — заинтересовались все.
— Списки нарушителей, — протянула она.
— Со времен Основателей? — пошутил Невилл.
— Нет, — покачала головой Гермиона, — за шестидесятые и семидесятые годы.
Гарри подошел к ней.
— Интересно, — и принялся быстро просматривать карточки.
— Ищешь кого–то конкретного, Поттер? — Малфой долго выбирал парту, чтобы сесть, жалея, что нельзя применить очищающие чары.
— Ага, ищу, — кивнул Гарри, — и кажется, нашел, — он поднял голову и усмехнулся: — Люциус Малфой. Нарушение…
— Отдай! — Драко вскочил на ноги и выхватил палочку.
— Нельзя применять магию! — предупредили его Невилл и Гермиона.
— Не хочешь узнать о подвигах своего отца? — хмыкнул Гарри.
— Я не хочу, чтобы о них узнал ты, — парировал Малфой. — Тебе же не понравится, если я буду читать о твоем отце.
— Почему? Я горжусь своим отцом. У него с крестным было много приключений.
— И отработок, — язвительно предположил Малфой.
Ответ Гарри всех удивил:
— Тебе ли не знать, что только сильные и смелые могут позволить себе нарушать установленные законы.
— Ты что имеешь в виду? — Драко сощурил глаза.
— Волдеморта и его сторонников, — ответил Гарри. Рон судорожно вздохнул, а Драко скривился. Гермиона и Невилл совершенно спокойно отреагировали на имя Темного Лорда. Невилл с детства привык его слышать, а Гермиона как раз наоборот — ничего о нем не знала до школы.
— Мой отец — не Упивающийся Смертью, — с вызовом произнес Малфой. — Ты лжешь.
— Гарри вообще ничего не говорил об Упивающихся, — быстро вклинилась в их разговор Гермиона.
Гарри и Драко не обратили на нее никакого внимания. Они с нескрываемым отвращением смотрели друг на друга. Оба вертели в руках волшебные палочки. Гермиона умоляюще вцепилась в руку Рона.
— Не надо, Гарри, — попросил тот.
Палочка Гарри очертила в воздухе незатейливый узор. Побледневший Малфой повторил движение за ним.
— Кандальное проклятие, — громким шепотом произнесла Гермиона.
Кому–то из них осталось только вербализовать его, когда вмешался Невилл.
— Остыньте! — возмущенно выпалил он. Драко и Гарри опустили палочки. Но глядеть друг на друга в упор не перестали. Пока Малфой не отчеканил:
— Отдай записи о моем отце.
Гарри, криво усмехаясь, передал ему папку.
— А моих родителей нет? — оживился Рон.
— Не знаю, давай смотреть вместе…
— Моих тоже гляньте, — попросил Невилл.
Они сели за ближайшую парту и веером разложили дела о школьных нарушениях.
— Есть! — в полном восторге выкрикнул Рон. — Вот и вот. Гуляли после отбоя.
— Ух ты, — присвистнул Невилл, — а я и не знал, что мой отец в юности был таким… таким… — он запнулся не в состоянии подобрать слово.
— Раздолбаем? — подсказал Рон.
— Легкомысленным, — поправил его Невилл.
— Скажи лучше, Лонгботтом, — ехидно вставил Драко, — что твой отец не был примерным мальчиком, каким требует быть от тебя.
— Как будто твой был и не требует, — отозвался Невилл, и они замолчали.
— Вообще–то я хочу вам всем напомнить, — недовольно проговорила Гермиона, так как мальчишки уткнулись в старые записи, — что мы должны здесь убираться, а не читать про славные похождения своих родителей.
— А что здесь убирать? Парты и шкаф в коробки Снейпа не влезут. Да даже пособия и эта потрескавшаяся доска для наград туда не поместятся, — пожал плечами Рон.
— Я уверен, что Снейп нас сюда притащил, чтобы мы ознакомились с делами родителей в качестве отрицательного примера. И так себя не вели, — предположил Гарри. Он был доволен: карточки дополняли рассказы, которые он так любил в детстве. Отец и крестный явно не считались с правилами, они были, как он и представлял себе, отчаянными сорвиголовами.
— Я так не считаю, — буркнула Гермиона.
— Только потому, что ты не можешь ничего узнать о своих родителях, — возразил ей Рон.
Малфой тут же вскинул голову:
— Грязно… магглорожденная?
— Да, — Гермиона твердо взглянула ему в глаза, — и в отличие от вас — мне нечего стыдиться своих родителей. Они никого не заколдовывали, а были нормальными людьми.
— Только потому, — ответил Малфой, — что они не могли колдовать.
— Неправда. Потому что они хорошие люди!
Гермиона отошла от них к пособиям и принялась разбирать их на обветшалые и те, что еще были в хорошем состоянии.
Гарри так увлекся, что не заметил этой маленькой перепалки, а когда дошел до пятой карточки, поднял голову и не сразу нашел Гермиону.
Она почувствовала, что на нее пристально смотрят, и повернулась к нему.
— В чем дело? Ты решил мне помочь… о… что там такое?
Она подошла и заглянула в карточку. Бегло пробежалась по строчкам.
— О! — она смотрела на него несколько ошарашенно.
— Да, — кивнул Гарри.
— Что там такое? — заинтересовались Рон и Невилл. Драко тоже затаился, ожидая развязки.
— Гарри, — заговорила Гермиона, — это просто совпадение.
— Да? — ядовито возразил он. — А это — тоже совпадение? — и швырнул ей оставшиеся папки. И отошел от них к окну.
Невилл и Рон, прочтя записи, переглянулись и замолчали.
— Да что там такое? — не выдержал Малфой.
Он подошел ближе и вырвал одну из карточек у Гермионы.
— Двойное взыскание, — прочел вслух Драко, — накладывается на Ремуса Люпина, Сириуса Блэка, Питера Петтигрю и Джеймса Поттера. — Он удивленно всех оглядел. — Я чего–то не знаю? Почему у вас такие лица? Ну, подралась четверка гриффов с нашими. Ну, магию применили. Ну, попало посторонним. Было бы из–за чего делать похоронные лица.
— Рон, — вдруг заговорил Гарри, — как ты думаешь, реально ли попасть в вашу гостиную, когда все уснут?
— Давай, Уизли, пусти змею к себе… — хмыкнул Драко.
— Зачем тебе? — удивился Рон.
— Я объясню. Потом…
Рон колебался недолго:
— Когда?
— Сегодня, лучше сегодня.
Глава 5. Рождество
Слоняться возле портрета Полной дамы, вздрагивать из–за каждого шороха, отступать за угол, если кто–нибудь из портретов просыпался, было невесело. Гарри понимал, что если его обнаружат, то не только назначат отработку, но и снимут баллы — за что никто ему в Слизерине спасибо не скажет. И в первую очередь, конечно, декан.
