Александр Машошин - Вещий
— Желаете каф или травяной настой?
— Что за настой?
— Лёгкое тонизирующее, безвредно для всех видов хуманов. Если собираетесь поспать, рекомендую его.
— Нет, лучше каф, я ещё почитаю.
Потягивая из конусообразной чашки пахучий и терпкий напиток, чем-то напоминающий одновременно земной кофе и цикорий, Аллен услышал разговор странной пары, что сидела справа. На существо в кресле номер пять он обратил внимание, только войдя в салон корабля, и почти сразу отвернулся, настолько жутко выглядело это чудовище. Походило оно на человека с кошмарным осьминогом-мутантом вместо головы. Рот-клюв из трёх роговых "зубов", щупальца вокруг него, справа и слева – трубки сифонов, точь-в-точь как у земных головоногих, и то ли уши, то ли жабры. Больше Аллен в ту сторону старался не поворачиваться, только когда разносили напитки, разглядел женщину в дальнем, шестом кресле. Твилека. Красивая, как ангел. Круглое лицо с правильными мягкими чертами, приятный тёмно-оранжевый цвет кожи. А как она двигалась! В общем, ни дать, ни взять иллюстрация к космическому варианту сказки "Красавица и чудовище". Сейчас урод уговаривал красотку, прищёлкивая острыми "зубами":
— Ты должна поесть. Хотя бы, немного.
— Не могу, — отвечала твилека высоким, хрустально-чистым голосом. — У них ужасный гипердрайв, всё так дрожит, что меня мутит.
— В таком случае, пойди к врачу, возьми лекарство. К прилёту на Заправочную Баннистер ты должна быть свежа и иметь наилучший вид. Иначе твой покупатель оштрафует меня за порчу товара.
Товара? Товара?? Она, что, рабыня??? Хотя, да, твилечек и при Республике вовсю продавали в рабство, а уж при Империи и подавно.
— Эй, — тронул Аллена за плечо подошедший со стороны кормы Реттиб. — Жрать хочешь? Приглашаю поужинать, чем звёзды послали.
— Десяточку сразу накинуть или потом? — осведомился Аллен.
— Чудак, я от души, бесплатно. Не деликатесы, но всё же. Идём, идём.
В кормовой части нижней палубы, как раз за салоном и туалетами, располагалось несколько служебных помещений и небольшой отсек с круглым отверстием в полу, ведущим в прозрачный блистер оборонительной турели. Реттиб уселся на край опорного "погона", свесил ноги и принялся раскладывать рядом с собой еду.
— Это что, готовые завтраки? — спросил Аллен, наблюдая, как он открывает запаянные контейнеры.
— И завтраки, и всё остальное. Рабочие рационы, ну, знаешь, для шахтёров, монтажников, буксировщиков, кому в столовую далеко ходить. Компания нам их бесплатно выдаёт. Большие чины брезгуют, с камбуза питаются, а я не гордый, мне капитал копить надо. Не до могилы же летать простым матросом.
— Пахнет хорошо, а выглядит так себе, — сказал Аллен, попробовал один из прессованных брикетов. — Да и на вкус…
— На вкус дерьмо, но есть можно, — усмехнулся Реттиб.
— Всё время этим питаться, наверное, нельзя, желудок испортишь.
— В общем, да, но я же только в рейсах так. А прилетаем на конечный пункт, иду в кантину, где продукты хорошие и повар человеческий.
Некоторое время они жевали: брикеты были довольно плотными, временами вязкими, как мармелад из холодильника, временами хрустящими, как сухарь.
— Слэйвера в твоём ряду видел? — спросил Реттиб, выдёргивая колечко подогревателя из банки с напитком.
— Угу.
— Он с нами не первый раз летит. Всё баб возит. Сейчас одна, а обычно по две-три бывает. Как-то у него рабыня весь полёт рыдала, еле-еле он её таблетками до кондиции довёл. Странная такая, вроде, человек, как мы с тобой, только кожа серая. А в тихий час свет убавили, я по салону прохожу, смотрю – Мать-Заступница, у неё глаза светятся! Будто радиоактивные.
— Жалко.
— Ещё бы не жалко! Так захотелось его выследить, дать по мерзкой башке, а девчонку отпустить. Но умом-то понимаю: каждый зарабатывает, как умеет, бизнес законный, не дурь какая-нибудь.
После этого разговора Аллену ещё сильнее захотелось помочь несчастной твилеке. Нет, не убивать, конечно, торговца, хватит с него и тех двоих. Тем не менее… Куаррен – так называли этих водных обитателей в фильмах – летит до конечного пункта. Что, если как-то его усыпить? После "тихого часа", как называл Реттиб условно-ночное время на корабле, Аллен нашёл нового знакомого и поделился идеей.
— Слушай, а ты башка! — одобрил астронавт. — Получается, никакой уголовщины, а дело сделаем. Чем вырубить, я в справочнике найду. В обед можно и провернуть.
Единственное, что беспокоило Аллена – вдруг этот торговец обезопасил себя от побега невольницы так же, как тойдарианин в первом фильме? При помощи бомбы. Тогда надо будет найти и стащить детонатор, взрыватель ведь может работать по принципу "отсутствие импульсов – взрыв". Улучив момент, он нарочно столкнулся с твилекой в коридорчике за салоном, между умывальниками и туалетными кабинами.
— Извини, — посторонилась она, желая пропустить его мимо. Но Аллен проходить не стал, вместо этого быстро заговорил:
— Слушай. У тебя где-то зашита бомба?
— Что? — удивилась она. — Разумеется, нет. Мы не в пространстве хаттов и не на Татуине, где практикуют такое варварство.
— Тогда… хочешь, я помогу тебе сбежать?
— Бежать? — удивлённо переспросила она. — Не с тобой ли? Так ты ещё малость не дорос.
— Почему со мной? — смутился Аллен. — Просто. Неужели тебе нравится быть рабыней?
Девушка снисходительно покачала головой:
— Временами поражает, какими глупыми бывают мужчины, особенно люди. Променять обеспеченную, сытую жизнь в богатом доме… на что? Свобода? Самой добывать себе пропитание, искать, где жить, принимать все решения? Или по большой любви выйти замуж за какого-нибудь голодранца и прозябать на его нищенскую зарплату?
Должно быть, у Аллена вытянулось лицо, потому что твилека усмехнулась и добавила:
— А ты как думал? Жизнь это проза, а не сказка в стихах. Я не баронского рода, чтобы заинтересовать более-менее богатого жениха.
— Интересная позиция, — сдерживая неприязнь, сказал Аллен. — Ну, а если хозяин попадётся жестокий? Будет бить, издеваться?
— Есть множество способов отучить от подобных привычек. Напрасно, что ли, меня воспитывали дома? — фыркнула девушка.
— Что ж, хорошего тебе хозяина, — пожал плечами Аллен. Ему было обидно и горько. Такая задумка, и ради кого! Да, получается, не так всё просто с этим рабством. Похоже, прав был в первом фильме мастер Квай-Гон, когда осторожничал по поводу освобождения рабов.
Реттиб, узнав результаты разговора, только плюнул с досады. Больше он о твилеке не сказал ни единого слова. А через сорок минут после обеда, на двадцать первом часу после отлёта с Аверама, "След аравака" – так назывался их средний пассажирский транспорт – вышел на досветовую скорость в системе Набу.
— Не бывал здесь раньше? — спросил Реттиб, наблюдая, как жадно вглядывается Аллен в проплывающую под ними поверхность планеты. Сквозь транспаристиловые панели турели прекрасно просматривались океаны, незнакомые землянину очертания материков, можно было разглядеть даже тонкие белые линии инверсионных следов, то ли от междугородних спидеров-автобусов, то ли от космических кораблей, проходящих сквозь атмосферу. Временами поверхность полностью скрывалась под белой ватой облачности или таинственно проглядывала в узких просветах ватного покрывала.
— Нет, не бывал, — покачал головой Аллен. — Я и сейчас не собирался, да вот, вы удачно подвернулись. Ты-то часто тут бываешь?
— Очень. А когда здесь конечный пункт, то и несколько дней. Кэп нам выходные даёт, он Набу любит. Да и я, честно, тоже. Приятная планетка, чистая, зелёная, и воды много. Из населения – наши да гунганы, других видов очень мало. Один минус: хороших кантин нет. Всё, что более приличное, уже называется "ресторан", и наценка соответствующая.
— Слушай, а знакомых у тебя тут нет? Ну, таких… — Аллен замялся.
— Каких именно?
— Да мне документы восстановить надо. Меня там, на Авераме… В общем, напала шайка Крупола, слыхал про такого?
— Младший? Сынок шахтовладельца? Как же, наслышан.
— Ну вот, деньги я отбил, а документы этот их шкет-деваронец унёс.
— Понятно. Есть у меня приятель, знает нужных персон. Могут восстановить, могут новые склепать, лучше настоящих. Хоть на фамилию Вейдер.
— Чужая мне без надобности, особенно такая. Мне бы свою восстановить, — практически честно ответил Аллен.
"След аравака" к тому времени пробил облачность и опускался по крутой траектории прямо к космодрому Тиида, известному Аллену до мельчайших подробностей. На новом компе, оставшемся дома, изображение этого пейзажа стояло у него на рабочем столе: обрыв, водопады, веер взлётно-посадочных полос, дворец и энергостанция над водопадом, а дальше – затейливый узор городских кварталов. Реттиб указал Аллену на одно из приметных зданий, объяснил, что приятель его живёт в переулке сразу за этим домом, номер шесть, второй этаж, апартаменты направо. И дал записку для него.
