Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2

Снейп некоторое время переваривал информацию.

— Неужели для десятилетних мальчиков ненормально проводить время в обществе книг? Для них это слишком сложно? — саркастично спросил он.

Гарри зло сверкнул глазами.

— Для десятилетних мальчиков нормально посещать школу. Я, между прочим, не закончил даже начальную, потому что вы забрали меня. Для них нормально читать, но не заменять книгами игрушки. Для них нормально дышать свежим воздухом на улице, а не на подоконнике собственной комнаты. Для них нормально, когда им поясняют непонятные моменты, а не ведут себя как с ничтожеством, заставляя путаться еще сильнее. В конце концов, от них не прячут газеты и журналы, вынуждая дожидаться удобного момента, когда можно добраться до них и хотя бы пробежаться глазами по названиям статей! — мальчик чувствовал, что распаляется все сильнее и сильней.

— Если тебе так нужны были игрушки, — он поморщился на этом слове, — ты мог бы мне сказать. — Снейп усмехнулся и продолжил. — Могу купить тебе плюшевого мишку хоть завтра.

Поттер откинул в сторону вилку.

— О да, я представляю себе это! Я к вам подхожу и говорю: «Профессор Снейп, купите мне, пожалуйста, мяч или железную дорогу!» В лучшем случае вы просто рассмеялись бы мне в лицо. Хотя, скорее всего, вы мне купили бы что–нибудь. Какую–нибудь развивающую игрушку для детей от года до трех и отдали бы со словами, что это единственное, что подойдет для такого глупого мальчишки, как я! Нет уж, спасибо! Я никогда ничего не прошу! Потому что знаю, что не получу!

Гарри сделал большой глоток чая и чуть не зашипел от боли. Горячая жидкость обожгла язык и небо. Снейп угрюмо молчал, обдумывая сказанное.

— Поттер, ты хотел бы жить в приюте?

Неожиданный вопрос заставил вздрогнуть. Мальчику не хотелось в маггловский приют. Возникло бы множество сложностей с хранением его магических принадлежностей и выполнением домашнего задания. Но появились бы свои плюсы. Он был бы свободней и, возможно, ему удалось бы устроиться к кому–нибудь помощником на летние месяцы. Тогда нужда возвращаться в приют отпала бы. У него появилось бы то, на что можно было жить.

— Вначале подобная перспектива пугала меня. Боялся, что не смогу скрыть, что я маг. Сейчас я не считаю этот вариант действительно ужасным. Возможно, потому, что за этот год обучился некоторым навыкам физической защиты. В конце концов, Том Реддл жил в приюте и заставил других считаться с собой, еще будучи ребенком. Я тоже справлюсь. Я не слабее его.

Снейп резко встал.

— Не смей никогда сравнивать себя с ним! Слышишь, не смей!

Блюдца, стоящие на столе, жалобно зазвенели. Гарри смерил зельевара холодным взглядом.

— А вот это уже мое дело! Вы не вправе указывать мне, хоть и являетесь опекуном. Я живу у вас и благодарен вам за крышу над головой, но это еще не значит, что вы можете командовать и помыкать мной, как захотите!

— Как раз такие права у меня есть! Или ты хочешь перейти под опеку Малфоя или Фаджа?

Гарри поставил от себя чашку подальше, чтобы не было искушения разбить ее.

— Если вы откажетесь от своих прав опеки, то меня, скорее всего, примет господин Каркаров.

— С чего такая уверенность? — ухмыльнулся Снейп.

— Он просил немедленно докладывать ему, если с вашей стороны будет какое–то недопустимое поведение по отношению ко мне.

— Неужели ты не понимаешь, что он интересуется тобой только из корыстных побуждений? — полуулыбнулся–полуоскалился Снейп.

— Он хотя бы пытается это скрыть, — Гарри возвратил не менее дружелюбную улыбку.

Зельевар потер виски.

— Ты ненавидишь меня?

— Я? Нет. Раньше не любил. Когда–то презирал. Сейчас же вы мне безразличны, сэр. Творите, что хотите, лишь меня не трогайте. За время проживания с вами я стал куда старше, чем на два года. Спасибо за старания.

Снейп покачал головой, но промолчал.

— Я наелся. Спасибо за ужин и интересную беседу.

Гарри поднялся из–за стола и направился к выходу из комнаты, расправив плечи и стараясь держать спину максимально прямой.

— Поттер, чего ты хочешь сейчас?

Мальчик оглянулся на опекуна.

— Достигнуть вашего уровня.

Зельевар удивленно посмотрел на него.

— Зачем?

— Тогда я приближусь к ним, — пожал плечами мальчик и вышел.

— К кому?

— К Волдеморту и Дамблдору… — донеслось уже от лестницы.

Снейп отложил вилку и долго гипнотизировал стену перед собой.

Около стола Гарри лежала большая куча смятых пергаментов и белых листов. Мальчик наводил порядок в своих бумагах. По его скромным подсчетам, на учебный год ему потребуется где–то двадцать тетрадей и несколько пачек бумаги. Большая часть перьевых ручек была потеряна в школе. Вернее, обычно Офелия забывала писчие принадлежности и заимствовала у Гарри запасные. Мальчик никогда не отличался жадностью, но когда ни одна из одолженных ручек так и не вернулась назад, Поттер насторожился. Может быть, Чермак вела подпольную торговлю ими?

Перья тоже выглядели не лучшим образом. Половина из них была изрядно помята, другая же просто замусолена.

Гарри провел рукой по своим отросшим волосам. Их давно пора было привести в порядок. Не то, чтобы он сильно заботился о своей внешности, но выглядеть, как будто он провел все лето в лесу вдали от цивилизации, не хотелось. Обычно он или забегал в парикмахерскую в Шабаше, или доверял свою голову Мирославе, реже Эдвину. Последний был слишком склонен к креативному подходу в стрижках, который понимали далеко не все учащиеся Дурмстранга.

Мальчик осторожно потер пальцами мочку уха, в котором постоянно была вставлена небольшая сережка из запасов Эрстеда. Он носил ее, не снимая. Гарри всегда нащупывал ее, когда начинал волноваться.

Бегать по Шабашу первого сентября совершенно не хотелось. В прошлом году город казался чрезмерно переполненным, и что–либо купить быстро не представлялось возможным. Да и на торговых площадях ловко орудовали воришки. Остаться без денег желания не было.

Банк ему тоже нужно посетить. Галлеоны быстро заканчивались, а книги надо на что–то покупать. Еще и подарки на праздники. Да и Сириус был редким сладкоежкой. Видимо, Люпин подсадил его на шоколад. Эти два конфеточных маньяка могли за минуту расправиться с коробкой лакомств. Гарри нравилось баловать Сириуса. Он заслуживал чего–то хорошего после стольких лет кошмара. Мальчик не мог дать ему многого, но если в его силах было принести в его жизнь хоть немного радости, он обязательно сделает это. Пусть даже это будут конфеты или спрей от блох.

Гарри достал из бумаг неудачный набросок водорослей–удушек. Это было нечто, состоящее из ломаных линий. Поттер совершенно не умел рисовать: для него провести прямую линию считалось верхом мастерства. Хорошо, что всегда рядом был Эдвин, который делал прекрасные иллюстрации ко всем его конспектам по травологии. Девочки рисовали неплохо, но не искусно. Их рисунки получались… нормальными. Творческие успехи Альберта зависели от его настроения. Он мог нарисовать нечто действительно красивое, а иногда среди клякс сложно было различить что–либо. У Грегоровича на все всегда был один ответ: «Я так вижу».

К его странностям привыкли все преподаватели, и никто к нему особенно не придирался. Возможно, у них были палочки, которые в свое время сделал его отец. А этот человек был гораздо более странным, чем его сын.

От Альберта первым пришло письмо.

«Я буду идти рядом с тобой…»

Обычно Грегорович писал длинные послания, из которого основной смысл содержания не всегда удавалось вычленить с первого раза. Эта же краткость говорила о том, что Альберт стремился подчеркнуть важность данных слов. Только эта мысль была важна для него. Гарри был благодарен ему. Именно он всегда ненавязчиво подталкивал Поттера к правильному решению, давая возможность взглянуть на какую–либо ситуацию с другой стороны или понять ее истинный глубинный смысл.

Письмо от Эдвина не заставило себя долго ждать и было столь же коротким.

«Я не изменил своего решения. Нам по пути».

Эрстед всегда был эксцентричным, порой даже немного легкомысленным. Но от него ощущалась сила и поддержка. Он без лишних раздумий вступил бы в бой, если того потребовала ситуация. И Эдвин мог подставиться под любое проклятие, стремясь защитить Поттера. Именно этого Гарри и боялся больше всего. Его жизнь не была ничуть ценней жизни любого другого человека и уж явно не стоила того, чтобы кто–то пострадал, защищая ее.

Почти одновременно пришли письма от Офелии и Мирославы. Смысл написанного Беливук сводился к тому, что все они большие дети и за ними необходимо присматривать, а на роль няньки, кроме нее, взять больше некого. Чермак же сообщила, что ради благого дела она способна временно пожертвовать своей личной жизнью и готова на увлекательное приключение, в конце–концов по ее жилам течет горячая кровь.