Dark Jack - Игры в заботу
Дадли… Толстый и маленький подонок, бьющий меня чуть ли не ежедневно. Я бы вскрыл его тело без наркоза, наблюдая за тем, как он корчится от боли, пытаясь вырваться.
— Никуда не поедет! — еще раз крикнул дядя Вернон.
Я впервые за всю свою жалкую маленькую жизнь врезал Дурслю.
Часть 10
Дядя Вернон смотрел на меня, выпучив свои глаза–блюдца и держась ладонью за покрасневшую щеку. Вскоре шок его сменился на гнев, а лицо начало походить на помидор.
— Да как ты!.. — захлебываясь в гуще собственного гнева, шипел он, не имея даже слов, что бы продолжить.
Хагрид тоже был не мало удивлен моими действиями.
— Гарри… — тихо бормотал великан.
— Всю мою жизнь! — гневно начал я. — Всю мою жизнь, Хагрид, эти люди говорили, что моя мать была проституткой, а отец жалким пьяницей! — слезы начинали уже щипать глаза, но мне приходилось яро терпеть. Теперь Хагрид был разгневан не меньше моего. — А теперь вы не то что не извиняетесь. Вы не позволяете мне ехать в Хогвартс!
— ДА ЧТОБЫ ЛИЛИ И ДЖЕЙМС ПОТТЕР… — загремел Хагрид, а Дурсли вжались в стену от страха, забывая про былой гнев от того, что я сделал. — Я БЫ ЗА ЭТО КАЗНИЛ!!!
— М-мы… — дрожа шептал мистер Дурсль.
— Ах, да! — Хагрид будто опомнился, — Зачем я пришел. А пришел я сообщить, что от вас не зависит то, поедет Гарри в школу или нет!
— Как так? — нашелся я.
— Ну, Гарри… Э–э–э… Понимаешь, каждый волшебник идет в школу волшебства… Нельзя, в общем, чтобы не пошел… — маялся великан, делая меня более счастливым с каждым новым словом.
— Как так? — тетя Петунья и дядя Вернон разом спохватились.
— Если он захочет там учиться, то даже такому здоровенному маглу как ты его не остановить, понял? — прорычал Хагрид, обращаясь к Вернону. — Помешать сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе — да ты свихнулся, что ли?! Он родился только, а его тут же записали в ученики, да! Лучшей школы чародейства и волшебства на свете нет… и он в нее поступит, а через семь лет сам себя не узнает. И жить он там будет рядом с такими же, как он, а это уж куда лучше, чем с вами. А директором у него будет самый великий директор, какого только можно представить, сам Альбус Да…
— Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ОПОЛОУМЕВШИЙ СТАРЫЙ ДУРАК УЧИЛ ЕГО ВСЯКИМ ФОКУСАМ! — прокричал дядя Вернон.
Тут он зашел слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик, завертел им над головой, а его голос загремел словно гром.
— НИКОГДА… НЕ ОСКОРБЛЯЙ… ПРИ МНЕ… АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА!
Зонтик со свистом опустился и своим острием указал на Дадли. Потом вспыхнул фиолетовый свет, и раздался такой звук, словно взорвалась петарда, затем послышался пронзительный визг, а в следующую секунду Дадли, обхватив обеими руками свой жирный зад, затанцевал на месте, вереща от боли. Когда он повернулся ко мне спиной, то я заметил, что на штанах Дадли появилась дырка, а сквозь нее торчит поросячий хвостик.
Официально объявляю этот день лучшим в моей жизни. Мартини мне! Или чего–то покрепче!
— Ты ж-же никогда не пи–ил… — высунул свою голову из–под моей одежды Зелел, явно понимая, о чем я думаю.
— Сегодня начну, — тихо шепнул я змее.
— У меня где–то с–с–самогонка была… — Зелел хитро сверкнул глазами и вновь залез мне под кофту.
Дядя Вернон, с ужасом посмотрев на Хагрида, громко закричал, схватил тетю Петунью и Дадли, втолкнул их во вторую комнату и тут же с силой захлопнул за собой дверь.
Хагрид посмотрел на свой зонтик и почесал бороду.
— Зря я так, совсем уж из себя вышел, — сокрушенно произнес он. — И ведь не получилось все равно. Хотел его в свинью превратить, а он, похоже, и так уже почти свинья, вот и не вышло ничего… Хвост только вырос…
Он нахмурил кустистые брови и боязливо покосился на меня.
— Просьба у меня к тебе: чтоб никто в Хогвартсе об этом не узнал. Я… э-э… нельзя мне чудеса творить, если по правде. Только немного разрешили, чтобы за тобой мог съездить и письмо тебе передать. Мне еще и поэтому такая работа по душе пришлась… ну и из–за тебя, конечно.
— А почему вам нельзя творить чудеса? — поинтересовался я. — Странно это. Волшебникам чудеса нельзя творить…
— Ну… Я же сам когда–то в школе учился, и меня… э-э… если по правде, выгнали. На третьем курсе я был. Волшебную палочку мою… эта… пополам сломали, и все такое. А Дамблдор мне разрешил остаться и работу в школе дал. Великий он человек, Дамблдор.
— А почему вас исключили? — не отставал я.
— Поздно уже, а у нас дел завтра куча, — уклончиво ответил Хагрид. — В город нам завтра надо, книги тебе купить, и все такое. И эта… давай на «ты», нечего нам с тобой «выкать», мы ж друзья.
Он стащил с себя толстую черную крутку и бросил ее к моим ногам.
— Под ней теплее будет. А если она… э-э… шевелиться начнет, ты внимания не обращай — я там в одном кармане пару мышей забыл. А в каком — не помню…
***Несмотря на теплую куртку, что мне одолжил Хагрид, ночью мне все же долго не спалось. Я смотрел на крепкую спину спящего великана, осознавая, что теперь чувствую себя чуть более… защищенным.
— Не с–с–спишь? — Зелел вновь выполз.
— Ага. Ну… нашел? Как ты там его назвал… — шептал я так тихо, как только мог.
— С–с–самогон? Нет… Но мы это ис–с–справим. Будем сами его делать.
— Что? — подпрыгнул я.
Хагрид беспокойно заворочался, но, к счастью, не проснулся.
— Зови меня Уолтер Уайт. С–с–с-с этого момента, — после недолгой паузы сказала рептилия.
— А я кто буду? — пальцем я показал на себя.
— Джес–с–си.
Я возмутился. Уж больно похоже на женское имя!
— Ладно–ладно… Можеш–ш–шь ос–с–статься Гарри…
Часть 11
Проснулся я не в самом лучшем настроении. Хотя бы из–за того, что проснулся я рано. А кто будет рад вставать рано, если не спал большую часть ночи? Думаю, никто.
Открывать глаза я пока не спешил, хотя солнце настойчиво светило прямо в лицо.
Думаю, это был сон. Ведь никакой сказки не может и не могло быть. Не хочу открывать глаза. Не хочу проснуться в холодном чулане.
Наверное, даже хорошо, что мне все это приснилось. Смогу вновь заняться экспериментами, не используя волшебства и всего, что с ним связано. Жалко, наверное, что Зелела рядом нет. Пожалуй, что отсутствие этого надоедливого, странного, ироничного и непонятного змееныша будет мне неприятно….
Внезапно раздался громкий стук.
«А вот и тетя Петунья», — подумал я с замиранием сердца. Но глаза мои все еще были закрыты. Сон был слишком хорош, чтобы просыпаться.
Тук–тук–тук.
— Хорошо, — пробормотал я. — Встаю.
Я сел, и тяжелая куртка Хагрида, под которой я спал, упала на пол. Хижина была залита светом, ураган кончился, Хагрид спал на сломанной софе, а на подоконнике сидела сова с зажатой в клюве газетой и стучала когтем в окно.
Твою ж мать! Не сон! Не сон! Я все же напьюсь самогонки вместе с Зелелом!
Я вскочил с постели. Счастье распирало изнутри. Как там говорят? Бабочки в животе?
Я подошел к окну и распахнул его. Сова влетела в комнату и уронила газету прямо на Хагрида, но тот не проснулся. Затем сова спикировала на пол и набросилась на куртку Хагрида.
— Что она делает? — пробормотал я, но потом понял, что лучше просто позвать великана. — Хагрид! — позвал я. — Тут сова…
— Заплати ей, — проворчал Хагрид, уткнувшись лицом в софу.
— Чем?
— Дай ей пять кнатов, — сонно произнес Хагрид.
— Кнатов?
— Маленьких бронзовых монеток.
Я стал лазить по бесчисленным карманам куртки Хагрида. Могу сказать, что этот его предмет одежды можно сравнить с женской сумкой. Проще говоря, с одной только его курткой можно было жить два года в условиях крайнего севера и ни в чем себе не отказывать. Там было буквально все.
Наконец я нащупал в шестом внутреннем кармане монетки. Отсчитав пять бронзовых и вручив их сове, я наблюдал за тем, как последняя деловито посмотрела на меня и улетела.
Хагрид громко зевнул, сел и потянулся. Софа под ним слышно скрипнула и чуть–чуть пошатнулась. Великан добро улыбнулся и посмотрел на меня.
— Пора идти, Гарри. У нас с тобой дел куча, нам в Лондон надо смотаться да накупить тебе всяких штук, которые для школы нужны.
Я вертел в руках волшебные монетки, внимательно их разглядывая. Выходит, что в волшебном мире есть своя валюта, которой у меня нет. Вопрос: как я что–то себе куплю?
— М–м–м… Хагрид?
— А? — Хагрид натягивал свои огромные башмаки.
— Денег–то у меня нет. Что делать? — на тот момент я действительно беспокоился.
Великан внимательно посмотрел на меня, словно напоминая о вчерашнем уговоре. Я вдруг заметил, что в глазах Хагрида появились искорки, словно великан вот–вот засмеется.
