Не злите Друида (СИ) - Голдерин Сергей

Голдерин Сергей (Убиватор Времени)

«Друид» #2

Друид, Гарри и не канон

фантастический роман

Глава 1

- Какая боооль, какая болоооль! – Напевал я мотивчик из прошлой жизни очередной раз обосравшись.

А все почему? Потому что слов не разобрать, а мой ор даже меня иной раз глушит. Связки у меня о-го-го! Видимо характер под влиянием тьмы несколько испортился. К чести, хочу сказать, что ору я так в основном перед папкой. Маму я жалею, она у меня хорошая. А вот батя, стремный мужик! Вот и сейчас он очередной раз пытается взять мою кровь из вены на голове. Сука, у меня уже вся голова исколота. Мать, конечно, это видит, и не разругалась с отцом, но тот все равно не прекращает, таракан усатый!

Сегодня мне шесть месяцев. Отец принес зеленого динозавра. Мама готовит что-то вкусное. Первые два месяца в новом мире и теле дались очень тяжело. Сложно привыкнуть к ощущениям нарождённого, когда прожил уже две жизни. Еще эти папкины эксперименты, Доктор Менгеле доморощенный! Он на протяжении первых месяцев сцедил с меня литров пять крови. Серьезно, я спал большую часть времени не из-за того, что маленький и так надо, а потому что сил не было на активность.

Остальное время я посвятил изучению нового мира и себя, в частности. Первое, я нахожусь в Америке, Мои родители Брайан Беннер и Марта Беннер (не помню, как точно мать зовут, но, по-моему, у всех супергероев мамы Марты). Меня зовут Брюс Беннер. Что касается времени, то сейчас 1968 год. Живем мы в Техасе, по сути, в пустыне. Отец мой военный или ученый, не совсем понятно. К нему часто заходят или заезжают люди в форме. Мама - домохозяйка.

Что касается моего внутреннего мира, то тут сложнее. Начнем с того, что магическое начало у меня не изменилось. Все та же тьма, что теперь является моей основой и достаточно большой резерв для малыша. Думаю, мой потенциал в разы больше, чем в прошлом мире. Но больше всего удивляет количество праны – она же жизненная сила. Такое ощущение, что я не шестимесячный ребёнок, а подросток. Круто, конечно, но очень странно.

Еще одним открытием для меня стало некое образование, что существует сразу в нескольких моих Началах. Так оно соединяет Первое Начало – физическое тело, Второе Начало – жизненную энергию, Пятое Начало – чувственный дух, что вообще не укладывается в общую картину. То есть тело и прана – это тесно вязанные оболочки, одно без другого не может существовать, то вот причем тут чувственный дух – эмоции, большой вопрос.

Но самое главное, я никак не могу повлиять на это странное образование во мне. На магию не реагирует вообще, словно антимагический металл. Любые манипуляции маной направленные на изучение аномалии просто соскальзывают или развеиваются. Хотя ладно, что тут размышлять. Надо сначала подрасти, а то оперировать большими объемами маны мне сейчас нельзя. Слишком плохо развиты магические каналы.

Я вернулся из размышлений в реальный мир. Родители последнее время не ругались, может виной тому, что отец редко бывал дома. А может из-за того, что перестал меня донимать пробами крови. Вот ума не приложу, что он в ней хочет найти? Или я болею чем-то, а на него наговариваю, ведь он пытается найти лекарство? Эх, ничего не понятно…

Вечером меня укладывал спать папка - Менгеле/Айболит, нужное подчеркнуть. Я так и не смог определить как к нему относиться. Ан нет, все-таки это Менгеле.

- СуууукааааААААААА!!!! – Забился я в диких судорогах после того, как мой папашка вколол мне какую-то гадость в руку.

***

Следующие пять лет прошли для меня словно в наркотическом трипе. Я выхватывал из общей картины мира только отрывки, словно на быстрой перемотке иногда ставили на паузу. Все это время, я вел себя, наверное, как дети с умственной отсталостью. Говорить не умел, по понятным причинам. Был тихий и зажатый, ведь адекватно воспринимать мир я не мог. Периодически мелькали отец и мать.

Маму я видел всегда обеспокоенную, испуганной и редко улыбающуюся. Она часто меня обнимала и плакала, в такие моменты я немного приходил в себя. Я слышал ее успокаивающий голос. Слов разобрать не мог, но мне хватало и интонаций. Сколь не было моментов просветления, этого не хватало чтобы собрать осколки сознания воедино, ведь приходил он.

Отец, ставил на мне какие-то эксперименты. Всегда после того, как я его видел, мое сознание дробилось на тысячи осколков, я снова терял ход времени и проваливался в калейдоскоп образов. Физически я не чувствовал боли, хотя может и чувствовал, просто идентифицировать не мог. Хрен пойми, что ты ощущаешь, когда тебе одинокого насрать на радость, горе, щекотку или боль. Единственное, очень хотелось убить эту сволочь самым жутким образом! И как ни странно, это немного помогало. Желание уничтожить, разорвать, изувечить ублюдка-садиста, хоть как-то помогало не раствориться в этом безумии.

В один из редких моментов просветления, когда мир для меня не был причудливым переливом красок, я вдруг осознал себя в объятьях матери, что тряслась от страха обнимая меня. Сложно было понять, где я, особенно если учесть, что я зарылся лицом в ее грудь. Но общее настроение паники уловил.

Само собой я попытался обратиться внутрь себя, мобилизовать резервы измученного организма, чтобы выдавить из себя всю дрянь. Или хотя бы дотянуться до магического источника. Там хоть и минимально, но я смогу воздействовать маной на себя. Возможно укрыть от опасности мать, если нам что-то угрожает.

Бесполезно. Не хватало концентрации и воли. Я даже не смог заглянуть в свою душу, не говоря об активации истинного зрения. Это как попасть ниткой в ушко иголки находясь на расстоянии пяти метров с помощью длинной палки. Примерно так я ощущал эти попытки. Гадство, мать все еще в панике. Я хотел ей что-то сказать, но вырывалось лишь невнятное мычание.

Меня резко дернуло в сторону, от чего я не удержался на коленях и повалился на пол. Тяжело подняв гудящую голову, осмотрелся, и понял, что нахожусь под столом, а прямо передо мной ругаются родители. В руках у меня тот самый динозавр, что подарил отец. В ушах ужасный шум, от воющей сирены.

Я видел словно в замедленной съемке, как отец схватил нож и бросился на мать. Мама сделал несколько шагов в мою сторону, будто пытаясь прикрыть меня собой, но упала не доходя, обильно заливая пол кровью. Мое сознание билось в истерике, не в силах управлять телом. Хотелось ей помочь, броситься на защиту, обнять! Но я смог лишь неловко ползти, царапая окровавленный пол, от чего мои детские ноготки обламывались у самого основания. Я не кричал, не мог. Мои губы лишь каждый раз пытались произнести одно слово «Мама».

Я смог доползти до умирающей женщины, неловко обнять ее голову и промычать.

- Ма-ма… - К сожалению, поздно.

Я не видел, как обезумевший отец кинулся на меня. Лишь обратил внимание, что в доме появились военные и скрутили его. Меня оторвали от мертвой матери, и вынесли на улицу. Дальше, сознание уплыло.

***

Сегодня мне исполнилось восемнадцать лет. Я собрал вещи и направился на выход. Наконец-то я могу покинуть стены приюта и войти во взрослую жизнь. Долгие двенадцать лет я провел в этих стенах. Не сказать, что они стали мне родными, но и пыткой это не было.

Первый год я вообще плохо помню. Если мне не изменяет память, то провел я его в стенах больницы. Или в этом же приюте в лазарете. А может просто стиль подобных мест выдержан в одинаковых тонах. Отходняк был жуткий, целый год я выбирался из кошмаров наяву. Вообще не понимал, сплю я или бодрствую. Но это первое время, потом пришла боль.

О, как вспомню эти незабываемые момент, сразу передергивает. Так, наверное, себя чувствует наркоман при ломке. Хотелось выть, лезть на стену или сгрызть ногти по локти. Меня трясло, постоянно прыгала температура, я истерил без повода. Голос мой кстати вернулся на прежний уровень, с корректировкой на возраст. Так что, когда у меня начиналась истерика, врачи пулей бежали колоть успокоительное, чтобы я не орал. Вроде кто-то из нянечек оглох, а окна ни раз выбивало.