В. Носков - Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

Но если ты думаешь, что любишь Бога, а в сердце твоем живет неприятное расположение хотя к одному человеку: то ты – в горестном самообольщении.

(Игнатий, 1, О любви к ближнему)

Человеку необходимы внешние раздражения; ему нужна газета, которая бы всякий день приводила его в соприкосновение со всем миром, ему нужен журнал, который бы передавал каждое движение современной мысли, ему нужна беседа, нужен театр, – разумеется, от всего этого можно отвыкнуть, покажется, будто все это и не нужно, потом сделается и в самом деле совершенно не нужно, т. е. в то время, когда сам этот человек уже сделался совершенно не нужен.

Как весело говорить, когда нас умеют верно, глубоко понимать и сочувствовать. (А. И. Герцен, 1, 2, 5)

…Мы узнаем человека благовоспитанного по тому, что никогда не добьешься от него, чтоб он откровенно сказал свое мнение. (А. И. Герцен, 7, 2, 1)

Быть человеком в человеческом обществе вовсе не тяжкая обязанность, а простое развитие внутренней потребности; никто не говорит, что на пчеле лежит священный долг делать мед; она его делает потому, что она пчела. Человек, дошедший до сознания своего достоинства, поступает человечески потому, что ему так поступать естественнее, легче, свойственнее, приятнее, разумнее; я его не похвалю даже за это – он делает свое дело, он не может иначе поступать, так, как роза не может иначе пахнуть.

(А. И. Герцен, 7, 3, 2)

Он говорил, что у него было до двадцати дуэлей – положим, что их было десять, и этого за глаза довольно, чтоб его не считать серьезным человеком. (А. И. Герцен, 9, 6, 4)

Сплетни – отдых разговора, его десерт, его сон; одни идеалисты и абстрактные люди не любят сплетней. (А. И. Герцен, 9, 8, 1, 2)

Моральная оценка событий и журьба людей принадлежат к самым начальным ступеням понимания. Оно лестно самолюбию – раздавать… премии и читать выговоры, принимая мерилом самого себя, – но бесполезно. (А. И. Герцен, 12, Consolatio)

Общаясь с сильным и привлекательным человеком, нельзя не испытать его влияния, нельзя не созреть в его лучах. Сочувствие ума, который мы высоко ценим, дает нам вдохновение и новую силу, утверждая то, что дорого нашему сердцу. Но от этой естественной реакции далеко до подражания. (А. И. Герцен, 16, 4)

Маленькие города, тесные круги страшно портят глазомер. Ежедневно повторяя с своими одно и то же , естественно дойдешь до убеждения, что везде говорят одно и то же. (А. И. Герцен, 17, 3)

Приобресть мы можем знанья

И умение пролезть, —

Трудно то лишь приобресть,

Что дает нам воспитанье.

(А. Н. Майков, 5)

ЖИТЬ ЗНАЧИТ БОРОТЬСЯ

Если кто попал в ров или бездну водяную, не должен думать о трудности, но о избавлении.

(Г. С. Сковорода, 4)

Что пользы в тишине, когда корабль разбит? (И. И. Хемницер, 6)

Когда у нас беда над головой,

То рады мы тому молиться,

Кто вздумает за нас вступиться;

Но только с плеч беда долой,

То избавителю от нас же часто худо:

Все взапуски его ценят,

И если он у нас не виноват,

Так это чудо!

(И. А. Крылов, 19)

…Я ежедневно убеждаюсь в истине, что самая малая доля публичности производит уже добро неимоверное, хотя в первые минуты и не весьма приметное. Оно обуздывает дерзость невежества, хотя и не самоё самовластие. (А. И. Тургенев, 15)

А я при первом случае буду действовать, то есть говорить и писать что думаю и чувствую, полагая, что бездействие есть преступление, которое многие прикрывают границами своих обязанностей. Я не бутошник; однако же, если режут на улице, и под моими окнами, разве я не должен бежать на помощь и взбудоражить, если нужно, весь город, чтобы спасти жертву; а когда режут здравый смысл, святую нравственность и более всего – самую религию, то как же не вступиться и по убеждению, и по долгу? (А. И. Тургенев, 16)

Пусть среди кровавых боев

Буду бледен, боязлив,

А в собрании героев

Остр, отважен, говорлив!

(Д. В. Давыдов, 3)

Мы несем едино бремя,

Только жребий наш иной:

Вы оставлены на племя,

Я назначен на убой.

(Д. В. Давыдов, 4)

Хитрость в войне необходима. Она то же, что механика в общежитии: ею заменяется слабость сил. (Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Отечественной войны, 23 января)

Бедствия в жизни, как неприятели в день битвы, никогда не наступают поодиночке. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Человек в мире, как воин в осажденной крепости. Страсти собственные – его домашние враги; страсти чуждые – неприятели посторонние. Нередко те и другие входят в тайные противу него заговоры. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Слабые всегда бывают добычею сильных, а сильные нередко становятся жертвами хитрых. – Сила и хитрость делят между собою владычество над жребиями людей. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Некто сказал, и сказал прекрасно, что военное искусство всегда будет наукою для просвещенных и грубым только ремеслом для невежд. (Ф. Н. Глинка, 7)

Горе тому, кого война обесчеловечит! (Ф. Н. Глинка, 7)

Одно невежественное упрямство не любит и старается ограничить наслаждения ума. (К. Н. Батюшков, 16)

Неизбежная опасность делает смелым труса, а храброму сообщает какое-то хладнокровие в жизни и смерти. (Ф. В. Булгарин, 7)

Пусть щук поболе народится,

Чтоб не дремали караси.

(П. А. Вяземский, 17)

У одного из наших известных писателей спрашивали, зачем не возражал он никогда на критики. Критики не понимают меня, отвечал он, а я не понимаю моих критиков. Если будем судиться перед публикою, вероятно, и она нас не поймет…

Можно не удостоивать ответом своих критиков … когда нападения суть чисто литературные и вредят разве одной продаже разбраненной книги. Но из уважения к себе не должно по лености или добродушию оставлять без внимания оскорбительные личности и клеветы, ныне, к несчастию, слишком обыкновенные. Публика не заслуживает такого неуважения.

…Будет буря, мы поспорим

И помужествуем с ней.

(Н. М. Языков, 20)

Обманчивой волной молвы не увлекайся,

Не верь ни браням, ни хвалам

Продажных голосов, в их споры не мешайся,

В их непристойный шум и гам,

Но, чувствуя себя, судьбы своей высокой

Не забывая никогда,

Но, тих и величав, проникнутый глубоко

Святыней чистого труда,

Будь сам себе судьей, суди себя сурово…

И паче всякого греха

Беги ты лени: в ней слабеют ум и слово,

Полет мечты и звон стиха;

Так будь неутомим!

(Н. М. Языков, 24)

…Всякий человек рожден быть счастливым, но чтоб познать свое счастье, душа его осуждена к борению с противоречиями мира. (Д. В. Веневитинов, 10)

Чтоб бороться с врагом, надо непременно видеть его. Без видения духов борьба с ними не имеет места: может быть одно увлечение ими и рабское повиновение им. (Игнатий, 5, Введение)

Нет в мире неблагодарнее занятия, как сражаться за покойников: завоевывают трон, забывая, что некого посадить на него, потому что царь умер. (А. И. Герцен, 6, 2)

…Одно действование может вполне удовлетворить человека. Действование – сама личность… В разумном, нравственно свободном и страстно энергетическом деянии человек достигает действительности своей личности и увековечивает себя в мире событий. В таком деянии человек вечен во временности, бесконечен в конечности, представитель рода и самого себя, живой и сознательный орган своей эпохи. (А. И. Герцен, 6, 4)

В юности человек имеет непременно какую-нибудь мономанию, какой-нибудь несправедливый перевес, какую-нибудь исключительность и бездну готовых истин. Плоская натура при первой встрече с действительностию, при первом жестком толчке плюет на прежнюю святыню души своей, ругается над своими заблуждениями и по мере надобности берет взятки, женится из денег, строит дом, два… Благородная, но не реальная натура идет наперекор событиям, не стремится понять препятствий, а сломить их, лишь бы спасти свои юношеские мечты, и обыкновенно, видя, что нет успеха, останавливается и, остановившись, повторяет всю жизнь одну и ту же ноту, как роговой музыкант. Натура действительная не так поступает: она воспитывает свои убеждения по событиям, так, как Петр I воспитывал своих воинов шведскими войнами… (А. И. Герцен, 7, 2, 3)

…Одна крайность вызывает всегда такую же крайность с противоположной стороны. (А. И. Герцен, 8, 1)

Чем более развита жизнь, чем в высшую сферу перешла она, тем отчаяннее борьба бытия и небытия, тем ближе они друг к другу. (А. И. Герцен, 8, 3)

Побежденное и старое не тотчас сходит в могилу; долговечность и упорность отходящего основаны на внутренней хранительной силе всего сущего: ею защищается донельзя все однажды призванное к жизни; всемирная экономия не позволяет ничему сущему сойти в могилу прежде истощения всех сил. (А. И. Герцен, 8, 4)