Екатерина Мишаненкова - Самые остроумные афоризмы и цитаты. Вожди от Ивана Грозного до Сталина

Своей любовнице Гариетт Уилсон, вымогавшей у него деньги под угрозой публикации скандальных мемуаров, Веллингтон ответил: «Печатайте – и будьте прокляты!»

Королева Виктория (1819–1901)

Важно не то, что люди думают обо мне, а то, что я думаю о них.

Я читаю и подписываю бумаги, а Альберт (муж Виктории – прим. составителя) их промокает.

Дети – это горькое разочарование: больше всего им нравится делать именно то, что больше всего не нравится родителям.

Седьмая внучка и четырнадцатый внук – это, боюсь, уже многовато; скоро мы начнем походить на кроликов в Виндзорском парке!

Он (премьер-министр – прим. составителя) говорит со мной так, словно я – полный зал народу.

Нам нет дела до возможности поражения; такая возможность просто не существует.

Вильгельм Завоеватель (1027–1087), король Англии

Неученый государь – это коронованный осел.

Генрих IV (Наваррский) (1553–1610), король Франции

Похвала имела бы огромную цену, если бы она могла давать нам те совершенства, за которые нас хвалят.

Лучший способ избавиться от врагов – сделать их своими друзьями.

Уильям Гладстон (1809–1898), британский премьер-министр

Алкоголизм делает больше опустошения, чем три исторических бича вместе взятые: голод, чума и война.

Человек, оставляющий деньги своим наследникам, не проявляет никакого милосердия: у него просто нет другого выхода.

Нельзя бороться против будущего. Время на нашей стороне.

Практическая политика – это политика в расчете на ближайшие выборы.

Жорж Дантон (1759–1794), лидер французской революции, первый председатель Комитета общественного спасения

Родину нельзя унести с собой на подошвах сапог.

Бенджамин Дизраэли (1804–1881), британский премьер-министр

Вся жизнь – скачка. Иной истины нет.

Две нации, между которыми нет ни связи, ни сочувствия; которые так же не знают привычек, мыслей и чувств друг друга, как обитатели разных планет; которые по-разному воспитывают детей, питаются разной пищей, учат разным манерам; которые живут по разным законам… Богатые и бедные.

Если помнить выгодно, никто забыт не будет.

Есть три разновидности лжи: ложь, гнусная ложь и статистика.

Когда мне хочется прочесть книгу, я ее пишу.

Более вредного вздора, чем торговые договора, никогда не было выдумано человеком.

В газетах нет ни слова правды. Потому-то их и читают.

Мелкие дела порождают и мелких людей.

Знать и народ – это две нации в одном государстве.

Многим кажется, что наше потомство – это вьючное животное, которое готово взвалить на себя любой груз.

Молодость – заблуждение, зрелый возраст – борьба, старость – сожаление.

Надо обладать железными нервами, чтобы быть приветливым каждый день с одним и тем же человеком.

Все обобщения ложны, в том числе это.

Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.

Ничего не делать и побольше «урвать» – таков наш идеал от мальчишки до государственного мужа.

Тот, на чьей стороне большинство, всегда находчив и умен.

Я никогда не отрицаю, я никогда не противоречу, я иногда забываю.

Если вы хотите завоевать человека, позвольте ему победить себя в споре.

Критики – это люди, потерпевшие неудачу в литературе и искусстве.

Я глубоко уважаю институт брака, а потому всегда считал, что каждая женщина должна быть замужем, а каждый мужчина – оставаться холостяком.

Я не хочу войти в историю с грамматическими ошибками.

Екатерина II Великая (1729–1796), российская императрица

Мужчины в двадцать лет занимаются любовью более страстно, однако в тридцать – гораздо лучше.

Страх может убить преступление, но он также убивает добродетель. Кто не смеет думать, смеет лишь пресмыкаться.

Победителей не судят.

Первое правило – делать так, чтобы люди думали, будто они сами хотят этого.

Я хвалю громко, а порицаю вполголоса.

Меня обворовывают точно так же, как и других, но это хороший знак и показывает, что есть что воровать.

Лекарства от глупости еще не найдено. Рассудок и здравый смысл не то что оспа: привить нельзя.

Весьма плоха та политика, которая переделывает законами то, что надлежит переменять обычаями.

Законы, не сохраняющие меру в добре, бывают причиною, что отсюда рождается безмерное зло.

Нету ничего опаснее, как захотеть на все сделать регламенты.

Издавая закон, ставь себя на место того, кто должен ему подчиняться.

Лучше оправдать десять виновных, чем обвинить одного невинного.

В беседе с Дени Дидро:

Вы забываете только одно, именно разницу, которая существует между вашим положением и моим: вы работаете только на бумаге, которая все терпит… но я, бедная императрица, я работаю на человеческой коже, которая чувствительна и щекотлива в высшей степени.

Всякий русский в глубине души не любит ни одного иностранца.

Бывает и так, что люди утверждают что-нибудь такое, что им в самом деле неизвестно, для того только, чтобы узнать, верно ли они угадали.

Кто говорит что хочет, услышит чего и не хочет.

Я одна шью, а все порют.

Кажется, я становлюсь похожа на шаха Багама, который всегда оканчивал свои рассуждения словами: «Не моя вина, если вы меня не понимаете, а я сам себя очень хорошо понимаю».

Мое желание и мое удовольствие было бы всех делать счастливыми, но так как всякий хочет быть счастливым лишь сообразно со своим характером или разумением, то мои желания часто встречали в том препятствия.

Кто поет, зла не мыслит.

Учтивость основана на том, чтобы не иметь худого мнения ни о себе, ни о ближнем.

– Как вы полагаете, чем бы я была, если бы родилась мужчиною и частным человеком? – спросила однажды Екатерина.

– Мудрым законоведом, – ответил английский посланник.

– Великим министром, – сказал австрийский посланник.

– Знаменитым полководцем, – сказал французский посланник.

– На этот раз вы ошибаетесь, – возразила Екатерина. – Я знаю свою горячую голову; я бы отважилась на все ради славы и в чине поручика в первую кампанию не снесла бы головы.

Некий адмирал, рассказывая Екатерине II подробности морского боя, в котором он одержал победу, забылся настолько, что стал вставлять в разговор непечатные выражения. Присутствующие помертвели от ужаса. Очувствовался, наконец, и сам рассказчик и со слезами на глазах стал просить у императрицы прощения.

Екатерина спокойно ответила, нисколько не показывая, что поняла непристойные выражения:

– Продолжайте, продолжайте, пожалуйста, я ваших морских терминов все равно не понимаю.

– Никогда я не могла хорошенько понять, какая разница между пушкою и единорогом, – говорила Екатерина II какому-то генералу.

– Разница большая, – отвечал он, – сейчас доложу Вашему Величеству. Вот изволите видеть: пушка сама по себе, а единорог сам по себе.

– А, теперь понимаю, – тактично сказала императрица.

Камер-медхен императрицы, камчадалка Екатерина Ивановна, была очень забывчива. Однажды утром она не только забыла приготовить лед составлявший, обыкновенно, умывание государыни, но даже сама ушла куда-то. Екатерина долго ее дожидалась и когда, наконец, неисправная камер-медхен явилась, то императрица, вместо ожидаемого взыскания, обратилась к ней со следующими словами:

– Скажи, пожалуйста, не думаешь ли ты навсегда остаться у меня во дворце? Вспомни, что тебе надобно выходить замуж, а ты не хочешь исправиться от своей беспечности. Ведь муж не я: он будет строже меня взыскивать с тебя. Право, подумай о будущем и лучше привыкай заранее.

Екатерина часто в шутку часто говорила о графах Строганове и Нарышкине: «Два человека у меня делают все возможное, чтоб разориться, и никак не могут!»

Статс-секретарь Козицкий, докладывая раз императрице бумаги, был прерван шумом, раздавшимся в соседней комнате, где придворные вздумали играть в волан и своим криком и смехом заглушали слова докладчика.

– Не прикажете ли прекратить шум? – спросил Козицкий государыню.

– Нет, – отвечала она, – мы судим здесь о делах, а там забавляются; зачем нарушать их удовольствие. Читайте только громче, я буду слышать.