Александр Бойцов - Выдача преступников
Некоторые из перечисленных соглашений затрагивают вопросы выдачи лиц, обвиняемых в предусмотренных ими преступлениях, в минимальной степени, оговаривая лишь обязанность рассматривать указанные преступления в качестве экстрадиционных. Например, в Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом говорится, что в отношениях между собой стороны рассматривают данные деяния в качестве преступлений, влекущих выдачу, однако экстрадиционное сотрудничество в ходе реализации настоящей Конвенции они осуществляют в соответствии с международными договорами, участниками которых они являются, и с учетом национального законодательства (ст. 2).
Другие конвенции оговаривают возможность сторон, которые не ставят условием выдачи наличие договора о ней, рассматривать предусматриваемые ими деяния в качестве преступлений, которые могут повлечь взаимную выдачу.[189]
В целом же специфика функционирования института экстрадиции в борьбе с преступлениями международного характера такова, что в посвященных им многосторонних конвенциях выдача не рассматривается как обязанность того государства, которому адресовано требование о ней. Однако многие из них содержат положения о том, что предусмотренные ими деяния подлежат включению в качестве влекущих выдачу преступлений во все экстрадиционные договоры, которые были или будут заключены между сторонами.
Вместе с тем наличие специального соглашения о выдаче в данном случае не обязательно, ибо государство-участник, обусловливающее выдачу существованием о том договора, при получении просьбы о выдаче от другого государства-участника, с которым оно не связано договорными отношениями, может при желании рассматривать саму конвенцию в качестве юридического основания для выдачи лиц, обвиняемых в предусмотренных ею преступлениях. Для этого данное государство должно при сдаче на хранение своей ратификационной грамоты либо документов о принятии, утверждении или присоединении к конвенции сообщить депозитарию о том, будет ли оно использовать эту конвенцию в качестве правового основания для сотрудничества в вопросах выдачи с другими ее участниками.
Поэтому в ряде документов ООН, настоятельно призывающих «стремиться к разработке и эффективному осуществлению международных договоров о выдаче, независимо от того, являются ли они частью многосторонних региональных конвенций или двусторонних договоров», вместе с тем подчеркивается, что при отсутствии двусторонних договоров государствам рекомендуется руководствоваться в вопросах выдачи существующими положениями многосторонних конвенций.[190]
Конечно, по детализированности конвенционные положения уступают специализированным экстрадиционным соглашениям. Как правило, конвенции не определяют оснований, по которым просьба о выдаче не удовлетворяется. Редкие исключения сводятся, например, к тому, что положения конвенции не могут интерпретироваться во вред праву убежища[191] или не должны быть истолкованы как подразумевающие обязанность выдавать, если имеются веские основания считать, что просьба о выдаче, мотивированная упомянутым в конвенции преступлением, была направлена в целях преследования лица по соображениям, связанным с его расовой, религиозной, национальной или этнической принадлежностью либо политическими взглядами, или что позиции данного лица может быть нанесен ущерб по любой из упомянутых причин,[192] или существуют серьезные основания полагать, что в государстве, которому выдано лицо, ему может угрожать применение пыток.[193]
Однако, во-первых, ничто не мешает более концентрированному насыщению экстрадиционными нормами если не нынешних, то будущих конвенций. А во-вторых, даже в нынешнем виде они регламентируют многие экстрадиционные вопросы практического свойства вплоть до взятия выдаваемого лица под стражу. В частности, Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности устанавливает, что при условии соблюдения положений своего внутреннего законодательства и своих договоров о выдаче запрашиваемое государство-участник, убедившись в том, что обстоятельства требуют этого и носят неотложный характер, и по просьбе запрашивающего государства-участника, может взять под стражу находящееся на его территории лицо, выдача которого запрашивается, или принять другие надлежащие меры для обеспечения его присутствия в ходе процедуры выдачи (п. 9 ст. 16).
Таким образом, не существует каких-либо теоретических препятствий для того, чтобы включать рассматриваемые конвенции о борьбе с отдельными видами преступлений международного характера в понятие «международный договор», на основании которого предписывается выдача преступников ст. 63 Конституции и ст. 13 УК РФ. Не существует и непреодолимых препятствий для практического осуществления выдачи со ссылкой на указанные многосторонние соглашения, но при условии соблюдения положений внутреннего законодательства. Благо, таковое у России в виде ст. 61, 63 Конституции, ст. 13 УК и ст. 460–468 УПК имеется.
Те же государства, которые, будучи участниками соответствующей конвенции о преступлениях международного характера, обусловливают выдачу наличием договора, но не используют саму конвенцию в качестве правового основания для сотрудничества в вопросах выдачи, должны стремиться, в надлежащих случаях, к заключению двусторонних и многосторонних экстрадиционных соглашений с другими ее участниками с целью осуществления или повышения эффективности выдачи.
В итоге универсальные конвенции относительно преступлений международного характера предлагают следующую систему приоритетов:
1) включение преступлений, на которые они распространяются, в наличные экстрадиционные договоры;
2) включение предусмотренных конвенцией преступлений в соглашения, которые будут заключены между сторонами в целях применения ее статей о выдаче;
3) использование в вопросах выдачи начал взаимности;
4) применение самих конвенций о борьбе с преступлениями международного характера для целей выдачи.
При этом в первых двух случаях выдача должна осуществляться в соответствии с положениями договоров, которые заключены или будут заключены между сторонами, а в других – в соответствии с условиями, предусмотренными внутренним законодательством запрашиваемого государства применительно к выдаче, включая основания, на которых государство может отказать в выдаче.
Последнее обстоятельство тем более важно, что некоторые из конвенций оговаривают возможность применения имеющихся в них статей о выдаче и в отношении не предусматриваемых ими преступлений. В частности, в Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности говорится о том, что если просьба о выдаче касается нескольких отдельных серьезных преступлений, некоторые из которых не охватываются ее статьей о выдаче, то запрашиваемое государство-участник может применить настоящую статью также и в отношении этих последних преступлений (п. 2 ст. 16). Решающее значение в таких случаях приобретает условие, согласно которому деяние, в связи с которым запрашивается выдача, является уголовно наказуемым по внутреннему законодательству как запрашивающего, так и запрашиваемого государства – участника Конвенции.
д) Договоры о борьбе с международными преступлениями
Развитие института выдачи лиц, виновных в преступлениях против мира и безопасности человечества, неразрывно связано с созданием механизма международной уголовной юстиции.
Основополагающими документами, возводящими соответствующие действия в ранг delicta juris gentium, продолжают оставаться Статут Международного военного трибунала в Нюрнберге, приложенный к Лондонскому соглашению от 8 августа 1945 г., и Устав Токийского международного трибунала. Принципы международного права, признанные Статутом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в его приговоре, через несколько недель после его провозглашения были подтверждены Генеральной Ассамблеей ООН.[194] Однако несмотря на то, что указанные международно-правовые акты явились, как уже отмечалось, поворотными для развития международно-правовых норм, касающихся выдачи военных преступников, вопросы экстрадиции в них непосредственно не регулируются.
Наряду с Нюрнбергским правом важнейшим источником ответственности за международные преступления остается право Женевы, включающее в себя четыре известные конвенции о защите жертв войны от 12 августа 1949 г., которые вступили в силу 21 октября 1950 г. и ратифицированы большинством государств, включая СССР.[195] В указанных конвенциях говорится, что каждая из договаривающихся сторон обязуется разыскивать лиц, обвиняемых в том, что они совершили или приказали совершить то или иное из упомянутых настоящими конвенциями серьезных нарушений, и, каково бы ни было их гражданство, предавать их своему суду либо, если она этого пожелает, передать их в соответствии с положениями своего законодательства для суда другой заинтересованной договаривающейся стороне в том случае, если последняя имеет доказательства, дающие основания для обвинений этих лиц.[196]
