Остров, одетый в джерси - Востоков Станислав Владимирович
— У нас все комнаты названы именами вымерших животных. Напротив вас — «Странствующий голубь», под вами — «Дронт», а Мигрень и Кумар живут в «Тасманском волке».
10 (1Фа3(гл. 10)
— Теперь вы должны пойти к профессору Фа! — сказала Олуэн.
Я вздрогнул.
«Фа!» — это звучало страшно.
Это было похоже на крик африканца, увидавшего змею.
— Покажитесь ему и сразу возвращайтесь. Скоро ланч!
Выяснив у Олуэн, в какой именно части особняка нужно искать профессора, я запер комнату, спустился по лестнице и вышел во двор.
В плане усадьба Ле Ное похожа на букву «Ц». Столовая и комнаты студентов находятся в ее основании. В левой части буквы располагаются библиотека, лекторий и комнаты преподавателей, правую занимал гараж. В хвостике жил молодой сотрудник зоопарковского террариума Ричард Гибсон.
У главного входа в усадьбу на красной стене висела белая табличка: «Международный Центр, Обучающий Сохранению Природы».
Войдя в вестибюль, я огляделся. Справа находилась безмолвная пока библиотека, слева — лекторий, в котором еще никто не читал лекций. Под лестницей, поднимающейся на второй этаж, на низком столике стоял гигантский термос, похожий на двухведерный самовар. Рядом притулились три банки кофе. Кофе тут, вероятно, любили.
Я поднялся по лестнице и пошел по узкому коридору, дергая все дверные ручки подряд. Я толкнул семь запертых дверей и сильнее всего восьмую — незапертую.
С криком испуга я ввалился в комнату. Из-за книжных стопок на меня смотрел человек с ужасной фамилией Фа. И, надо сказать, внешность его весьма к этой фамилии подходила. Левое веко профессора, завернулось к шапке черных кудрявых волос, показав свою розовую изнанку. А упомянутая шапка кудрей была такой густой и высокой, что напоминала папаху, в которой ходил знаменитый командир Чапаев.
К счастью, приветствие было мною приготовлено заранее и, когда я остановился в центре комнаты, оно вылетело из меня само собой.
— Стас Востоков. Как поживаете?
Больше я ничего сказать не мог и теперь стоял посреди комнаты словно манекен из магазина одежды.
11
Насмотревшись на меня вдоволь, Фа сказал скрипучим голосом:
— Ты должен был прилететь вчера!
Я хотел было объяснить, что к чему, но не смог раскрыть рта. Тогда я поднял руки и развел ими как можно шире, показывая этой шириной глубину своего сожаления о случившемся.
Фа встал, тяжело опершись на стол, и прошел мимо меня в открытую дверь. Уже из коридора до меня донеслось:
— Ну где ты там?
Я последовал за профессором, радуясь, что не вижу его глаза с завернутым веком.
Спускаясь за ним по лестнице, я чувствовал, как она испуганно вздрагивает от его шагов. Перед ним трепетали даже неодушевленные предметы.
Мы пересекли вестибюль и вошли в библиотеку. Пройдя размашистым шагом мимо книжных полок, Фа вдруг так резко остановился, что я едва не врезался в его спину. Он поднял со стола что-то похожее на бандероль и уронил ее мне на руки.
— Теперь это твоя Библия! Ты обязан выучить ее от корки до корки за два дня!
«Как — Библия? — подумал я с ужасом. — Чему нас собираются учить?»
Однако на обложке книги я увидел успокаивающую надпись: «Руководство для студентов МЦОСП».
По толщине «руководство», пожалуй, даже превосходило Библию и приближалось к Большой советской энциклопедии.
Ни за два, ни даже за двадцать два дня выучить такую книгу нельзя. Внезапно я понял, что охрана животных дело сложное, и что взялся я за него по глупости.
— Тебя наша хозяйка уже устроила? — спросил Фа.
Я ошарашено кивнул.
— Гуд!
Профессор по-хозяйски повел плечами и, наконец, вернул свое веко в нормальное положение.
— Скоро ланч! — объявил Фа. — Не пропусти.
С этими словами он направился к двери. Раздались удаляющиеся шаги и скрип лестницы.
Тут бы мне облегченно вздохнуть, но я вздрогнул, заметив, что в библиотеке, кроме меня есть еще кое-кто. За столом, овальным как щит воина-скифа, сидели Мриген и Кумар. Перед каждым из них лежало по «Библии».
Я сел рядышком и открыл свое «руководство».
Книга начиналась словами: «Уходя, гасите свет!»
Я довольно долго раздумывал над значением гашения света в деле сохранения редких животных. Но перевернув еще несколько страниц, сообразил, что вступительная часть «руководства» посвящена правилам проживания в Ле Ное. Ознакомившись с ними, я узнал, что мне запрещается готовить еду в комнате, но зато разрешается слушать магнитофон в гостиной и исповедовать свою религию.
Последний пункт меня обрадовал и напугал. Обрадовал, потому что мне в первый раз кто-то разрешил исповедовать мою религию. А испугал, тем, что до этого я, оказывается, исповедовал свою религию без разрешения.
Вдруг сидящий напротив меня Мриген оторвал подбородок от «Библии» и ловко подвигал усами над губой.
— Через пять минут ланч, — сказал он многозначительно.
Кумар закрыл «руководство» и озабоченно посмотрел на меня.
— Пошли. К Олуэн лучше не опаздывать.
12
Подкрепившись, мы решили осмотреть окрестности.
Мне было очень интересно увидеть, какой жизнью живут местные миллионеры.
Мы вышли из усадьбы и вскоре дошли до шоссе. Здесь кончалось одно поместье — Ле Ное и начиналось другое — Лез Огр.
Вдруг я сообразил, что, гуляя по острову, мы все время будем находиться в чьих-то владениях, откуда нас на вполне законных основаниях могут выдворить. Но еще больше пугало, что выдворить нас можно только снова в чьи-то владения.
К моему удивлению, размеры большинства поместий оказались столь небольшими, что их в пору было называть садовыми участками. Зато посреди каждого из них стоял ладный крепкий особнячок, сложенный из розового гранита и окруженный аккуратно подстриженной живой изгородью.
Дойдя до шоссе, я осторожно выглянул из-за поворота, чтобы выяснить, не едет ли кто.
— Машин нет, — сказал Мриген за моей спиной.
— Откуда ты знаешь? — удивился я.
Мриген похлопал меня по плечу и показал пальцем на другую сторону дороги. Там стоял столб с огромным, как глаз циклопа зеркалом, в котором отражалась совершенно пустая дорога.
13
Мы вышли на шоссе и пошли гуськом вдоль клеверного поля. Вдруг из-за купы деревьев навстречу нам выехал трактор. В нем сидел усатый тракторист, с ног до головы одетый в джерси. Ширина его машины настолько точно совпадала с шириной дороги, что для нас на ней места уже оставалось, и нам пришлось сойти с асфальта в заросли клевера.
Трактор выпустил синее газовое облако и уехал.
Отряхивая брюки, мы снова вышли на дорогу.
— Я в Индии форест-рейнджером работаю, — сказал вдруг Мриген. — Слонов и носорогов от нехороших людей берегу.
— От браконьеров? — спросил я.
— От браконьеров, — кивнул Мриген. — Они нехорошие люди.
Я и Кумар согласились, что хорошему человеку в браконьерах делать нечего.
— Быть браконьером не только плохо, но и опасно, — сказал Мриген.
— Почему? — спросил я.
— Потому что их убивают. Я, например, двадцать пять человек убил. И браконьеры одного человека из моего отряда убили.
После этого мы долго шли молча. Кумар иногда вдруг бросал взгляд на доброе лицо Мригена, и тут же снова опускал глаза.
Как-то неправильно все получалось. Вроде и животных жалко, и людей. Но людей-то жальче. А особенно — Мригена, которому, чтобы спасти одних, пришлось отбирать жизнь у других.
— Знаете, зачем браконьеры убивают слонов? — спросил Мриген. —
Они отрезают у слонов бивни и продают их мастерам, которые украшения делают. А виноваты, я считаю, люди, которые покупают эти украшения. Покупают, а потом возмущаются, почему в мире так мало слонов осталось!
Мриген посмотрел на нас.
— Нет, в принципе я браконьеров понимаю, им деньги нужны. Но у меня тоже зарплата маленькая! Я же не иду в браконьеры!
