Психология собаки. Основы дрессировки собак - Уитни Леон Ф.

Люди, выслушивая эту историю, как правило, не задают никаких вопросов. Но если немножко подумать, то следовало бы поинтересоваться — сколько весил последний волк?

Волки начали приручаться во времена охоты на бизонов. Они быстро усвоили, что им не нужно рисковать жизнью, убивая телят, надо просто следовать за охотниками и ждать, пока те подстрелят и освежуют бизона. При этом волки частенько усаживались поблизости, всего ярдах[5] в пятидесяти. Звук ружейного выстрела служил сигналом к обеду. Охотникам требовались только шкура, язык и вырезка, остальное шло в пищу волкам.

Читая о подобных поступках, кто-то может подумать, будто эти волки принадлежат совсем к иному, отличному от всех прочих виду, который нигде не встречается, разве что в ездовой упряжке. Но это те же самые волки. Разница состоит в более высоком уровне сообразительности животного и великолепных способностях к адаптации.

Волк обладает обширными запасами физической выносливости и со своим безграничным упорством преследует жертву до изнеможения. Порой волк убивает спящего оленя, но обычно убийство совершается после долгой погони. Измученная бегством жертва меньше чувствует боль. Скорость преследующего волка оценивается примерно в десять-двенадцать миль в час, а убегающего — от двадцати восьми до сорока. Волки, за которыми гонятся на автомобилях или аэропланах, развивают скорость до сорока миль в час. Один такой волк пробежал на максимальной скорости сорок пять миль, после чего, выдохшись, остановился.

Погоня нередко продолжается миль по сто. Даже в глубоком снегу, где волк не имеет возможности бежать по ровной поверхности, он способен покрыть сотню миль, преследуемый человеком в снегоступах. Волк не ленится. Одного загоняла группа людей, выходивших посменно, отыскивая след по ночам с фонарями. Даже подраненный из ружья, волк продержался четырнадцать дней, пока охотник в конце концов не убил его. Сравните с мужеством и выносливостью американского лося, за которым один вермонтец шел без отдыха и сна семь дней.

Убив жертву, волк наедается, после чего спит много часов. В крайнем случае может всю ночь охотиться, вернуться в логово, поспать три-четыре часа и, отдохнув, вновь отправиться на поиски.

С охотой связан один интересный факт — по свидетельствам, волки загоняют до изнеможения одно и то же животное, независимо от того, куда оно направляется. Замечали, как карибу[6], преследуемый волками, пробегал через стадо точно таких же карибу, когда преследователи находились гораздо ближе к другим животным, чем к намеченной добыче, но никогда не сворачивали, продолжая гнаться за уставшей жертвой. Некоторые олени пересекали иногда несколько стад, но так и не могли отделаться от волков.

Обжитое одним волком пространство занимает площадь от двенадцати до девяноста миль, иногда больше, в зависимости от наличия пищи. Летом оно обычно сокращается по сравнению с зимами, когда в поисках еды приходится больше путешествовать.

Если индейца вывести за пределы привычного для него района охоты, он часто оказывается безнадежно заблудившимся, хоть и нередко отказывается в этом признаваться. «Индеец не потерялся, это вигвам потерялся» — таков его ответ. Об этом рассказывает человек, проживший много лет среди индейцев в Мичигане. Вполне возможно, что то же самое происходит и с волком. У него есть охотничье — или обжитое — пространство и тропы. Район этот бывает больше или меньше, в зависимости от возможностей для пропитания. Волк обегает его, совершая, как правило, произвольные круги длиной от двадцати до ста миль. Обычно общий диаметр составляет не более двадцати пяти миль.

Чаще всего он путешествует кругами против часовой стрелки, стелющейся рысью, с частыми остановками, во время которых обнюхивает и обновляет мочой метки. Выслеживая добычу, волк не бежит по прямой, а отбегает в стороны. Пока он кружит, нюх сообщает ему о наличии пищи или животных, которых можно съесть. Он способен чуять запахи на большом расстоянии, особенно если они исходят от стада животных.

Наблюдатели рассказывают, что тропы регулярных обходов нередко прокладываются по наиболее мягкой почве — по песчаным отмелям, например, или по берегам рек и ручьев, словно волк всеми силами пытается сберечь лапы. Некоторые свидетели утверждают, что на снегу волки идут по следам, оставленным другими волками. Задними лапами они стараются попасть в ямки, проделанные передними, поэтому на снегу скорость иная, чем на твердой почве. Иногда невозможно определить число волков в пробежавшей по свежему снегу стае, так как передвигаются они след в след.

Когда семейство в логове обзаводится малышами, родители охотятся совсем близко, однако после того, как щенки подрастут, взрослые отправляются в дальние круговые обходы, занимающие несколько дней. Одно замечательное наблюдение свидетельствует, что пара волков методично совершала семидесятимильный пробег и каждые девять дней выходила в определенный наблюдательный пункт. Другая группа каждые девять-десять дней предпринимала пробежку на сто миль.

Перебираясь в намеченное место, волки, как правило, путешествуют сбитой стаей, но по снегу часто передвигаются друг за другом, следуя, как уже отмечалось, по следам предыдущего волка.

Волки проделывают много миль в поисках пиши. Мюри рассказывает о стаде карибу с детенышами на Аляске, к которому волки наведывались по ночам за двадцать миль.

Если считать, что слово «ум» означает способность животного существовать в среде обитания, волк, безусловно, умен, демонстрируя умение жить в широчайшем разнообразии условий, а его приспособляемость тем более требует выдающегося ума.

Каррен считает волка «самым умным животным из всех обитателей леса, которое использует всю мощь своего разума для маскировки, уклоняясь от встреч с человеком. Он способен спрятаться в высокой траве, за небольшим кустиком, с помощью двух веточек замаскироваться под пень или упавшее дерево. Окрас помогает ему в этом. Лиса не имеет понятия о маскировке и в отличие от волка не знает, как слиться с землей или с кустом».

Другой наблюдатель сообщает: «Убегающий волк превращается в настоящую оптическую иллюзию, исчезая среди пары кривых веток или каким-то непостижимым образом ныряя под землю. Непревзойденный мастер камуфляжа».

Множество наблюдателей описывают различные способы использования волками своего голоса. Во-первых, с волком у каждого ассоциируется такой звук, как вой. Одни говорят о нем как о «протяжном, низком и жалобном, может быть, самом унылом и устрашающем из всех звуков, когда-либо слышанных человеческим ухом». В этом утверждении можно усомниться, спросив, не вызвано ли определение «устрашающий» известными слушателям «байками про волков».

Я нахожу в нем определенную музыкальность. Таким же казался он одному из первых в колониях священников, передавшему нам свои впечатления о волчьем вое в следующих словах: «Волки задали нам концерт, словно шесть настроенных на разный тон корнетов. Ничего подобного я не слышал никогда в жизни». Этот звук навевает тоску, а в голосах других волков, способных вступить в хор, существуют значительные различия, которые смягчают эффект, когда сливаются воедино. В волчьем вое нет даже намека на грубость.

Хорошее описание волчьего воя — воя, а не лая — дает в своей книге «Загадочный Север» Пьер Бертон: «Это звук колдовской, жалобный, мрачный, загадочный… Если у Севера есть своя песня, она заключается в этом навязчивом плаче, словно впитавшем в себя все одиночество и великолепие земли, расположенной на верхнем краю континента».

При полной луне или поднявшемся ветре волк, похоже, ничего так не любит, как стоять на каменистой возвышенности и выть. Долгий протяжный звук идет волнами. Его подхватывают все волки, находящиеся в пределах слышимости, и даже окрестные собаки присоединяются к хору. Одни ученые утверждают, что невозможно отличить голос волка от собаки одинакового с ним размера, другие уверены, что разница есть. Конечно есть. Ведь современные собаки совсем разные по величине, и горло у них устроено совершенно по-разному.