Марк Энтин - Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1
Тогда выработку окончательного соглашения взяла на себя спешно созванная еврогруппа. Ее заседание надолго затянулось. Оно прошло очень тяжело и эмоционально. То, как и чего добивался министр финансов Германии Вольфганг Шойбле, вызвало у президента Кипра нервный срыв. Все, в свою очередь, были удивлены тем, насколько напряженные отношения сложились внутри кипрской делегации. Тем не менее, В. Шойбле в итоге дал согласие на введение единовременного налога на депозиты. Однако Н. Анастасиадис сам установил проценты взиманий, которыми должны были облагаться вклады. С подсказки еврокомиссара по экономике и монетарной политике Олли Рена, который «убеждал не повышать планку налога свыше 10 %, чтобы предотвратить бегство капиталов»[29].
История складная. Настораживает в ней только то, что она совершенно не вяжется с тем, что они же сами рассказывали читателям по горячим следам «сенсационного» заседания еврогруппы, т. е. до того, как принятое ею решение подверглось бешеной критике. Первоначальная сводка с места событий выглядела так[30]. Киприоты понимали, что от них потребуют экономии, реформ и всего остального, как это принято сейчас в ЕС. Вместе с тем они чистосердечно рассчитывали на пакет помощи в размере 17 млрд евро. Однако когда они прибыли на мартовское заседание Европейского Совета, их участь уже была решена. Берлин в полном объеме на такую сумму не соглашался. Только на 10 млрд. И только при том условии, что недостающее будет изъято у вкладчиков, доверивших свои состояния банкам островного государства.
Однако в изложении канцлера Германии Ангелы Меркель условия не выглядели такими уж страшными. Президент Кипра Никос Анастасиадис переговорил с ней в кулуарах саммита. Как ему показалось, он получил от нее обнадеживающие заверения. Соответственно он дал согласие на общую схему пакета помощи, предусматривающую получение кредита в обмен на согласие в дополнение/обеспечение его изъять часть средств с депозитов, принадлежащих частным вкладчикам банков. Как сообщали члены его команды, президент понял так, что от него требуют «подстричь» клиентуру банков на достаточно разумный процент: 7 % – с владельцев крупных состояний и 3,5 % – с тех, вклад которых не превышает 100 тыс. евро.
Поскольку договоренность была уже почти в кармане, слухи о ней начали просачиваться вовне, а Н. Анастасиадис надумал задержаться на заседание министров финансов «семнадцати». Он хотел лишь предложить увеличить (!) процент на большие состояния, чтобы смягчить удар для мелких держателей счетов. Каково же было его удивление, возмущение, что угодно, если не сказать больше, как уверяли сопровождавшие его лица, когда в ответ он выслушал нотацию от Вольфганга Шойбле «немедленно собрать 7 млрд путем стрижки депозитов». Оскорбившись, президент захотел было покинуть зал. Перед тем как хлопнуть дверью, он, по уверениям свиты, заявил: «Я не могу этого сделать. Вы хотите уничтожить нас. Даже если я на это соглашусь, мне не удастся провести такое». Имелось в виду через парламент.
Но тут ему разъяснили, что к чему. И услышанное явилось для киприотов еще одним шоком. ЕЦБ предупредил, что второй по величине банк страны стоит на пороге банкротства. Он более не соответствует критериям получения ликвидности по каналам созданного еврозоной механизма оказания помощи в чрезвычайных обстоятельствах. ЕЦБ больше не будет снабжать его заемными средствами под низкий процент, необходимыми для осуществления повседневных финансовых операций. Смысл угрозы заключался в том, что в случае прекращения поддержки ликвидностью банкротом становился сначала второй по величине банк островного государства. За ним первый. Банковская система была бы разрушена. А Никосия осталась с долговыми обязательствами по суверенным гарантиям на сумму в 30 млрд евро. То есть ни копейки не удалось бы сохранить ни стране, ни вкладчикам.
В своих непримиримых требованиях к Кипру В. Шойбле был не один. Его дружно поддержали финны, словаки и в чуть меньшей степени голландцы. Представители МВФ добивались списания с депозитов уже долгие месяцы. Наконец-то им удалось склонить на свою сторону и Европейскую Комиссию. Иначе она совсем бы потеряла кредитоспособность. Все предлагавшиеся ею и лично Мануэлом Баррозу варианты, направленные на то, чтобы предотвратить бегство капиталов с Кипра, были отвергнуты прогерманским лобби.
Столкнувшись с единым фронтом еврогруппы и «тройки», киприоты вынуждены были отступить. Единственно, о чем они просили – это утвердить такую схему «стрижки» счетов, которая бы нанесла острову наименьший ущерб. Обсуждался вариант, при котором мелкие вкладчики полностью бы выводились из-под удара. Но киприоты боялись, что превышение планки в 10 % лишь еще больше осложнит и без того критическую ситуацию. В этом они нашли понимание у Европейской Комиссии. Правда, в кулуарах сразу же принялись шутить по поводу того, что у президента, дескать, в друзьях одни только богатеи.
Итоговая договоренность, достигнутая в ночь с пятницы на субботу, включала несколько элементов. Согласно пакету, 1,4 млрд должны были быть получены благодаря приватизации и повышению корпоративного налога с 10 до 12,5 %. Остальное – с помощью «стрижки». С депозитов, превышающих 100 тыс. евро, в размере 9,9 %, что позволяло применить к депозитам, не достигающим этой суммы, коэффициент в размере 6,75 %. Покидая заседание, члены официальной делегации Кипра оставались вне себя.
Как видим, версий случившегося много. Они неоднократно переписывались. Какие-то эпизоды расцвечивались. Какие-то, напротив, затушевывались. Так, стало известно, что Вашингтон якобы пытался охолонуть руководство МВФ, хотя и без особого успеха. Во что, правда, плохо верится. Руководитель еврогруппы, объясняясь перед депутатами Европарламента, принес извинения за допущенные ошибки, и т. д. Однако в любом случае утвердилась одна базовая версия. Фактически она имеет статус официальной. С нее я начал сопоставление. Тем не менее (или поэтому) к ней есть вопросы. Как утверждают умные люди, «дьявол всегда прячется в деталях». Так вот, давайте на некоторые детали посмотрим чуть внимательнее.
По информации журналистов, переговорщики от МВФ предлагали оставить кипрские банки тонуть, считая, что их банкротство явилось бы одним из возможных выходов из сложившегося положения[31]. По всей видимости, они исходили из рабочего предположения о том, что банковская система Кипра, в отличие от ирландской или испанской, сравнительно небольшая. Она не связана с континентальной системой. Они не переплетены между собой ни потоками транзакций, ни филиалами и т. д., ничем. Ею вполне можно было бы пожертвовать.
Все остальные оценивали реальность совершенно иначе. «Семнадцать» спасали не кипрские банки, а островное государство в целом и все его население. Банкротство банков неминуемо повлекло бы за собой и банкротство государства. Выплатить пострадавшим вкладчикам гарантированные директивой ЕС от 2 июля 2010 г. до 100 тыс. евро Кипр бы не смог. 30 млрд евро, как уже упоминалось, у него не было и нет. Все население потеряло бы свои сбережения. Государство не смогло бы больше функционировать. Банкротство и разорение одного отдельно взятого члена ЕС и еврозоны стали бы банкротством европейской идеи в целом. Апологеты ЕС утверждают, что «семнадцать» спасали бедный Кипр и его население. В гораздо большей степени они спасали себя. Только слишком уж садомазохистским способом.
Окончательный вариант, на котором остановились Кипр и еврогруппа, – мелких вкладчиков не трогают. Крупных вкладчиков, акционеров и кредиторов второго по величине банка фактически оставляют ни с чем (т. е. полностью обирают). Частью средств акционеров, кредиторов и крупных вкладчиков осуществляется рекапитализация крупнейшего банка – Банка Кипра. По завершении переходного периода им должны компенсировать потери его акциями. Когда только это может произойти и случится ли, никто не знает. Проводится внешний аудит банковской системы на предмет отмывания грязных денег. Кредит в 10 млрд евро предоставляется самому Кипру, а не его банковскому сектору. И только под неусыпным международным контролем.
Придумав схему стабилизации кипрских финансов с принудительным участием владельцев депозитов, утверждают также евроэнтузиасты, «семнадцать» помогли сберечь деньги россиян. В случае банкротства они потеряли бы все. Так – только частицу своих накоплений. ВВП Кипра не превышает 18 млрд евро. На счетах кипрских банков лежало на порядок больше. По официальным данным, 43 млрд евро принадлежат гражданам Кипра (резидентам). Из них 26,2 – частным лицам и 2,3 млрд евро – предприятиям. 4,7 млрд были положены на счета нерезидентами из стран ЕС. 20, 8 млрд приходится на российских вкладчиков. Поэтому, дескать, Россия, россияне, политическая элита страны должны быть благодарны есовцам[32].
