Валерий Карышев - Криминальная история России. 1993-1995. Сильвестр. Отари. Мансур
– Отарик, дорогой, рад тебя видеть! – воскликнул Александр, тепло поздоровавшись с Отари. – Ты что такой невеселый? Что-нибудь случилось?
– Нет, все в порядке, Саша. Просто устал немного.
– Новый день только начинается, а ты уже устал?! – усмехнулся певец.
– Представь себе, – ответил Отари, гадая, скоро ли ему удастся избавиться от назойливого знакомого.
– Слушай, Отарик, я хочу пригласить тебя на свою презентацию, завтра в концертном зале «Россия». У меня вышел новый компакт-диск... Да, кстати, у меня есть один экземплярчик, сейчас я его тебе презентую. – Певец быстро достал из кармана куртки диск и жирным красным маркером написал на компакте: «Дорогому Отарику на память». Затем поставил размашистую витиеватую подпись и протянул диск Отари.
Отари взял диск, сделал вид, что внимательно рассматривает его, потом похлопал Александра по плечу.
– Я рад за тебя! – сказал он, улыбнувшись и мечтая только о том, чтобы бард поскорее от него отвязался.
Это удалось ему лишь минут через пять, в течение которых Ракитин не уставал хвастаться своими достижениями и делиться дальнейшими планами. Когда Отари наконец продолжил свой путь в студию, настроение его было совсем уже скверным.
У лифта на этаже его встречал ведущий программы Павел Голиков – молодой человек лет тридцати, плотного телосложения, с лицом и манерами интеллигента в третьем поколении. Поздоровавшись с Отари, он участливо поинтересовался:
– Что-нибудь случилось? Вы припозднились и кажетесь мне немного расстроенным...
Отари взглянул на себя в зеркало, висящее на стене. Выглядел он действительно не лучшим образом.
– Просто устал... Выдался тяжелый день.
– Может быть, воспользуетесь услугами гримера? – предложил Павел.
– Что я, баба, что ли? – фыркнул Отари. – Нет уж, увольте. Лучше скажите, все готово?
– Да, конечно, – засуетился Голиков. – Операторы и режиссер уже давно вас ждут.
Вместе они прошли в помещение, где непосредственно проходила съемка программы.
– О чем сегодня пойдет разговор? – спросил Отари.
– Я тут приготовил перечень вопросов. – И Павел, достав из внутреннего кармана пиджака несколько аккуратно сложенных листков, протянул их Отари. Тот прочитал текст и согласно кивнул.
– Хорошо, это меня устраивает. Думаю, можно начинать.
Он удобно уселся в кресло рядом с ведущим. В студии зажегся яркий свет юпитеров. Замерцало табло с надписью: «Микрофон включен». Павел откашлялся и задал вопрос. Тема сегодняшней передачи касалась жизни столицы и москвичей. Сценарий был достаточно прост. Ведущий говорил о тех или иных проблемах и спрашивал мнение на этот счет своего гостя. Отари, в свою очередь, должен был излагать свои мысли по поводу этой проблемы.
Они быстро прошлись по теме воспитания молодежи, затем перешли на любимую тему Отари – тему физкультуры и спорта. Потом побеседовали о деятельности фонда Отари и о возможности создания его партии.
Отари говорил давно заученными, сто раз уже повторенными фразами. Сколько раз он уже излагал все это журналистам и ведущим.
И тут, совершенно неожиданно, в памяти Отари всплыл сегодняшний инцидент с полковником Ушаковым. Отари почувствовал такую ненависть и обиду, что чуть не заскрипел зубами. Внезапно в голову ему пришла безумная мысль.
Очень плавно, исподволь, Отари перевел разговор на нужную ему тему.
– А еще я хочу сказать, – как бы невзначай продолжил он, – что нашему движению, к сожалению, – он сделал небольшую паузу, – мешают правоохранительные органы, в том числе и начальство московского РУОПа.
Ведущий сделал удивленные глаза. Он никак не ожидал такого отступления от темы. Однако передача, по существу, делалась на деньги Отари, а значит, он был волен говорить в эфире практически все, что только душа его пожелает.
– А что случилось, Отари Давидович? – тут же подхватил Голиков. – Мы совершенно не в курсе происходящих событий. Расскажите нам, пожалуйста, обо всем подробно.
Отари не собирался доводить до широкой общественности суть того, что произошло на самом деле, тем более не собирался раскрывать цель своего визита к начальнику РУОПа. Он обошелся парой-тройкой ничего не значащих предложений.
Потом Отари не мог объяснить, как это получилось, но следующая фраза у него вырвалась как бы сама по себе:
– Я хочу сказать, что этот милицейский чиновник должен задуматься над своими поступками и, самое главное, побеспокоиться о своих детях...
Сразу после того, как прозвучала последняя фраза, микрофон в студии был отключен. Отари удивленно посмотрел на Голикова, затем перевел взгляд на операторов. Все они застыли в каком-то неестественном молчании, и на лицах их был написан откровенный страх.
Глава 5
Отголоски скандала
Прошло две недели после той злополучной передачи, в которой Отари как бы невзначай обронил скандальную фразу о том, что начальнику московского РУОПа следует заботиться о своих детях.
Журналисты, почувствовав, что тут пахнет жареным, сразу начали раскручивать скандал. Практически все ведущие газеты опубликовали ряд статей, так называемые журналистские размышления, по поводу личности крестного отца московской мафии и его сенсационного вызова главному сыщику города.
Сам же Отари, как ни старался замять этот скандал, ничего сделать не мог. Он уже и сам жалел о том, что был так неосмотрителен, но предпринимать что-либо было уже поздно, поэтому оставалось лишь «кусать локти» от досады.
Журналистская же братия никак не хотела успокаиваться и продолжала муссировать эту тему, высказывая различные прогнозы и перспективы дальнейшего развития событий. Кто-то говорил о том, что в ближайшее время Отари будет арестован и уголовное дело на него сейчас спешно готовит московский РУОП, другие, наоборот, утверждали, что сейчас не время для ареста Отари, что Лубянка сама раскручивает столь одиозную личность и готовит на него весьма солидный компромат.
Так или иначе неделя для Отари выдалась беспокойной. Он не находил покоя даже в кругу близких и друзей, так как, о чем бы ни шел разговор изначально, в конце концов он сводился к обсуждению злосчастного интервью.
Друзья разделились на два лагеря. Одни осуждали Отари, не понимая, зачем нужно было так эпатировать публику и настраивать против себя начальника силового ведомства. Ведь даже ребенку ясно, что подобного начальник РУОПа не простит и в ближайшее время Отари должен ждать ответной реакции. А уж в чем она будет выражаться – известно лишь самому начальнику.
Были люди, которые предлагали Отари срочно выехать за границу и переждать там некоторое время, пока здесь улягутся страсти.
Сам же Отари такую возможность категорически отвергал. Напротив, он старался как можно чаще встречаться с прессой, давать интервью, в которых пытался оправдаться, убедить общественность в том, что смысл его фразы был совсем другим, нежели всем показалось, что ни о каких угрозах в адрес начальника РУОПа не могло быть и речи.
Само собой, Отари отменил все указания, данные им Антону, по поводу проработки варианта с похищением детей Ушакова.
Прошло еще какое-то время, и скандал потихоньку стал затухать. Однако отголоски произошедшего дошли до Отари через две недели, когда он был приглашен на одно из торжественных собраний.
* * *Однажды в офис Отари позвонил генерал Богданович.
– Я хочу тебя пригласить на торжественное собрание по поводу празднования 23 февраля, – после краткого приветствия сказал генерал.
– Я даже не знаю, как быть, – задумчиво ответил Отари. – У меня намечены кое-какие дела и...
– Ничего, бросай все и приезжай к нам, в клуб... Тебе, я думаю, нужно помириться с твоим главным оппонентом.
Отари понял, что Богданович имеет в виду начальника московского РУОПа. Вполне естественно, что Ушаков будет принимать участие в торжестве.
– А что, есть такая возможность? – переспросил Отари.
– Приезжай. Пропуск тебя ждет внизу. Я тоже буду там.
Отари положил трубку и погрузился в раздумья. «Что же происходит? Может быть, начальник РУОПа сам решил пойти с ним на мировую? Или это генерал Богданович хочет примирить две враждующих стороны, так как такое положение дел ему, мягко сказать, невыгодно?»
В любом случае Отари решил, что такой возможности упускать нельзя. В конце концов, конфликт со столь влиятельным человеком ему не нужен, и если есть возможность помириться с ним, а еще лучше – получить в его лице союзника, то нужно сделать все, чтобы этого добиться. Такой поворот дел стал бы для Отари большой удачей.
Вскоре Отари уже ехал по заснеженным улицам Москвы. Его путь лежал в сторону Лубянки, где недалеко от главного здания бывшего КГБ находился клуб, принадлежащий Главному управлению Министерства внутренних дел Москвы.
Отношения Отари с правоохранительными органами являли собой отдельную главу в книге его жизни. К середине девяностых годов Отари уже имел огромные связи среди генералов различных спецслужб. В его записной книжке можно было отыскать телефоны многих высокопоставленных чиновников в погонах.
