Мюррей Ротбард - К новой свободе: Либертарианскийманифест
Пророки грядущих катастроф проглядели развитие синтетических материалов и дешёвой энергии, которые составляют жизненно важную часть современных технологий: создаются новые ресурсы там и из того, что прежде никаким ресурсом не было. Например, до появления керосиновых ламп и автомобилей нефть была не ресурсом, а никому не нужной чёрной грязью. Только развитие современной промышленности превратило нефть в полезный ресурс. Более того, современные технологии и совершенствование методов геологической разведки позволяют быстро увеличивать объём ещё не добытых запасов нефти.
В предсказании грядущего истощения ресурсов нет ничего нового. В 1908 году президент Теодор Рузвельт созвал конференцию по естественным ресурсам и заявил об угрозе их «неминуемого исчерпания». На той же конференции сталепромышленник Эндрю Карнеги предсказал, что к 1940 году запасы железной руды на Верхнем озере будут исчерпаны, а железнодорожный магнат Джеймс Д. Хилл заявил, что через десять лет нам негде будет брать лесоматериалы. И не только их: Хилл даже пророчил, что грядёт нехватка зёрна, и это в Соединённых Штатах, где мы до сих пор решаем проблему избытка зёрна, порождённую нашей системой субсидирования сельского хозяйства. Сегодня мрачные пророчества строятся на той же основе – не учитываются ни особенности рыночной экономики, ни возможности современных технологий[7].
Нужно признать, что и в прошлом, и в наши дни отдельные виды природных ресурсов действительно истощаются. Но в каждом таком случае причина не в капиталистической алчности, а, напротив, в том, что правительство препятствует установлению полноценной частной собственности на эти ресурсы.
Примером могут служить лесоматериалы. В Канаде и на американском западе большая часть лесов принадлежит государству (федеральному правительству или местным органам власти). Государство сдаёт леса в аренду частным лесозаготовителям. Попросту говоря, частная собственность существует только на годовое использование ресурса, а не на сам ресурс, не на лес. В этой ситуации лесозаготовительные компании не владеют самим капиталом, а потому могут не беспокоиться о его истощении. Компании не заинтересованы в том, чтобы экономно обходиться с ресурсом или проводить лесонасаждения. Не имея интереса в поддержании и сохранении лесных богатств, они думают только о том, как быстрее спилить как можно большее число деревьев. В Европе, где частные леса – явление более обычное, почти не слышно жалоб на истощение лесных ресурсов. Когда лес находится в частной собственности, владельцу выгодно заботиться о его сохранении и восстановлении, о том, чтобы избежать истощения своего основного капитала[8].
Таким образом, в Соединённых Штатах дело упирается в Службу охраны лесов Министерства сельского хозяйства, которой принадлежат леса и которая ежегодно продаёт право на рубку леса, что ведёт к истощению лесных ресурсов. А вот в частных лесах, эксплуатируемых крупными компаниями, такими как Georgia-Pacific и U.S. Plywood, видна деятельная забота о восстановлении вырубленных деревьев, и о сохранности их лесных ресурсов можно не беспокоиться[9].
Другим печальным примером того, куда ведёт отсутствие частной собственности на ресурсы, может служить история западных прерий в конце XIX века. Каждый любитель вестернов знаком с таинственностью «открытых просторов» и жестокими войнами между овцеводами, ковбоями и фермерами за пастбища. «Открытые просторы» или ранчо были результатом неудачи американского правительства в проведении политики приватизации новых земель в условиях засушливых степей к западу от Миссисипи. На востоке бесплатно закрепляемые за первопоселенцами на государственных землях 160 акров обеспечивали приличные условия для ведения фермерского хозяйства в условиях влажного климата. Но в условиях засушливого запада для успешного разведения овец или крупного рогатого скота 160 акров не хватало. А федеральное правительство отказалось выделять скотоводам более 160 акров. Так и появились «открытые просторы», иначе говоря, скот начали бесконтрольно пасти на ничейных (т.е. государственных) пастбищах. Поскольку земля никому не принадлежала, каждому скотоводу было выгодно как можно быстрее стравливать пастбища, пока этого не сделали овцы или коровы другого скотовода. Результатом недальновидного отказа от передачи крупных участков прерий в частные руки стало выбивание, чрезмерное стравливание пастбищ, и никто не тратил средства на их восстановление, потому что в отсутствие прав собственности на землю заниматься этим бессмысленно. Это привело к выбиванию прерий и возникновению пылевых бурь. Отсюда же незаконные попытки фермеров и скотоводов взять закон в собственные руки и огородить кусок прерий в частную собственность, что часто приводило к войнам за пастбища.
Профессор Сэмюель П. Хейс, автор истории движения за охрану природных богатств в Америке, пишет о проблеме ничейных прерий:
На западе промышленное животноводство развивалось на «открытых» пастбищах, которые принадлежали федеральному правительству, но могли использоваться кем угодно… Конгресс так и не принял законов, регулирующих использование пастбищ или разрешавших их приватизацию. Скотоводы выгораживали участки степей для своего исключительного пользования, но конкуренты резали проволоку. Овцеводы и ковбои обращались к насилию и разрешали конфликты за пастбища, вырезая чужой скот и убивая конкурентов… Отсутствие элементарной собственности на землю порождало замешательство, ожесточение и разруху.
В условиях этого хаоса государственные степи стремительно деградировали. Первоначально покрытые буйным разнотравьем, они быстро приходили в упадок под давлением слишком многочисленных стад… В ничейных степях развели слишком много скота, его не могли прокормить. Опасаясь, что другие могут его опередить, каждый скотовод слишком рано начинал выпас, трава ещё не успевала созреть и дать семена. В этих условиях качество пастбищ быстро ухудшалось, а их производительность падала; сочные многолетние травы быстро заглушались однолетними, а однолетние – сорняками[10].
Хейс утверждает, что в результате этого процесса кормовой потенциал ничейных степей снизился более чем на две трети. Есть ещё одна жизненно важная область, где отсутствие частной собственности на ресурсы было и остаётся причиной не только истощения, но и невозможности заниматься развитием потенциально огромных ресурсов. Речь идёт о многообещающих богатствах Мирового океана. Океаны – это международное общественное достояние, иными словами, никакое частное лицо, компания и даже национальное правительство не имеет права собственности на часть океана. В результате океаны остаются в том же первобытном состоянии, в каком была земля до возникновения сельского хозяйства. Первобытные люди занимались охотой и собирательством, т.е. охотились на диких животных и собирали съедобные семена, орехи, плоды и коренья. Первобытный человек пассивно приспосабливался к природной среде, вместо того чтобы активно её изменять. Он жил за счёт земли, не предпринимая попыток облагородить её. В результате земля была непродуктивна, и огромные территории могли дать скудное пропитание сравнительно небольшому числу первобытных людей. Только с появлением сельского хозяйства, когда человек начал возделывать почву и улучшать её, продуктивность земли начала расти, и вместе с ней резко повысился уровень жизни. Изобретение сельского хозяйства создало условия для развития цивилизации. Но развитие сельского хозяйства неразрывно связано с установлением частной собственности: сначала – на возделанные участки и урожай, а потом – и на саму землю.
Что же касается океана, мы до сих пор пребываем на непродуктивном этапе первобытной охоты и собирательства. Каждый может ловить в океане рыбу или извлекать какие-либо ресурсы, но только в качестве охотника и собирателя. Никто не может возделывать океан, заниматься в нём водным хозяйством. Из-за этого мы лишены возможности использовать безмерные рыбные и минеральные ресурсы морей. Если, например, кто-нибудь попытается возделывать море и повысить продуктивность рыбных мест с помощью удобрений, его усилия пропадут даром, потому что он не сможет помешать другим рыбакам ловить выращенную им рыбу. Потому-то никто и не пытается удобрять океан так, как мы удобряем землю. Более того, нет экономических стимулов, есть, пожалуй, только препоны – для исследования средств и способов повышения продуктивности рыбных мест или извлечения океанских минеральных ресурсов. Такие стимулы появятся только с возникновением прав собственности на участки океана, таких же, как ставшие привычными для нас права собственности на участки земли. Уже сегодня есть простой и эффективный метод повышения продуктивности рыбных мест: с помощью электроники можно огораживать части океана и разделять рыб по величине. Можно многократно увеличить запасы рыбы, если не давать крупным рыбам поедать мелких. Если бы в Мировом океане был введён режим частной собственности, океанские ресурсы были бы умножены методами водного хозяйства, и мы даже не можем себе представить, какие результаты тут возможны.
