Александр Епихин - Обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве
Между тем борьбу с преступностью с каждым днем значительно ослабляет отсутствие единого нормативного акта, направленного на обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве. Эта проблема может быть решена уже в настоящее время либо на законодательном уровне, либо на уровне деятельности следственных и судебных органов путем применения норм международного права и документов, ратифицированных Россией.
На законодательном уровне проблема защиты и установления правового регулирования безопасности должностных лиц впервые была поставлена в 1995 г., когда был принят Федеральный закон «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов»[45]. Впоследствии содержавшийся в данном нормативном акте перечень лиц, подлежащих охране, был дополнен. Вначале защитой стали обеспечиваться «сотрудники учреждений и органов уголовно-исполнительной системы»[46], позднее – «военнослужащие внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации, принимавшие непосредственное участие в пресечении действий вооруженных преступников, незаконных вооруженных формирований и иных организованных преступных групп»[47]. Последние изменения в указанном законе пополнили перечень защищаемых лиц «работниками таможенных органов, органов государственной налоговой службы, органов надзора за соблюдением правил охоты на территории государственного охотничьего фонда, органов рыбоохраны, органов государственной лесной охраны, органов санитарно-эпидемиологического надзора, контрольно-ревизионных подразделений Министерства финансов Российской Федерации и финансовых органов субъектов Российской Федерации, органов государственного контроля в сфере торговли, качества товаров (услуг) и защиты прав потребителей, осуществляющих контроль за исполнением соответствующих законов и иных нормативных правовых актов, выявление и пресечение правонарушений»[48].
Рассматриваемый закон предусматривает действенные меры защиты, на реализацию его основных положений было направлено принятое Правительством РФ соответствующее постановление[49]. По существу оно ничего не изменило: законодатель ограничился внесением изменений в Закон «Об оружии», обязывающих органы внутренних дел обеспечивать выдачу служебного оружия защищаемым лицам, однако до сих пор процедура выдачи служебного оружия судьям не урегулирована, что влечет отсутствие надлежащих гарантий их безопасности в процессе рассмотрения уголовных дел. Не решает проблему и принятый МВД РФ приказ № 483 от 20 декабря 1995 г. «О мерах по реализации Федерального закона “О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов”»[50], так как он содержит рекомендации общего характера:
– обратиться с предложениями в органы государственной власти субъектов РФ о выделении материально-технических средств для эффективного обеспечения мер безопасности в отношении защищаемых лиц (п. 2.3.);
– изучить опыт государственной защиты судей и должностных лиц в зарубежных странах и подготовить предложения для его использования в деятельности органов внутренних дел России (п. 5).
Подробно эти документы мы рассмотрим ниже.
Обеспокоенность действующих судей может быть вызвана осложнением оперативной обстановки, близостью вооруженных военных конфликтов. Например, в непосредственной близости от военного конфликта, особенно во второй чеченской кампании, оказались арбитражные суды республик Дагестан, Ингушетия и Северная Осетия – Алания. Обострение социально-политической и экономической обстановки затронуло и другие арбитражные суды округа. Сложившаяся ситуация, безусловно, существенно осложнила их деятельность, вызвала значительное напряжение материальных и духовных сил. Необходимо было обеспечить безопасность судей, работников аппаратов судов и участников процесса, сохранность имущества и материалов судебных дел, а главное – бесперебойное функционирование судов и выполнение стоящих перед ними задач.
Руководители арбитражных судов в этой обстановке приняли комплекс мер организационного характера. В частности, была усилена охрана (как внутри помещений, так и по внешнему периметру зданий арбитражных судов) работниками милиции, вооруженными автоматическим оружием. Ужесточен пропускной режим. Введено дежурство руководителей судов и судей в нерабочее время. В некоторых арбитражных судах отдельным судьям органы внутренних дел выдали боевое оружие. Организована доставка судей и работников аппарата к месту жительства служебным автотранспортом. Установлена устойчивая оперативная связь арбитражных судов с дежурными частями местных органов внутренних дел. И это далеко не полный перечень. Все проводимые мероприятия согласовывались с органами государственной власти республик и правоохранительными органами[51]. При осложнении оперативной обстановки в том или ином регионе (области, районе или городе) целесообразно распространить такие меры и на суды общей юрисдикции.
Не исключено, что охрана судебных помещений может стать препятствием для доступа граждан к правосудию (общения с судьями, подачи заявлений и т. п.). Поэтому любая мера, устанавливаемая государством, не должна нарушать баланс интересов государства, общества и гражданина.
Глава 31 «Преступления против правосудия» Уголовного кодекса РФ для обеспечения законного осуществления правосудия по уголовным и гражданским делам и охраны от противоправных посягательств выделяет 23 состава преступлений. Однако в следственной и судебной практике уголовные дела данной категории по существу отсутствуют. Причины этого, по нашему мнению, кроются в несовершенной законодательной технике описания и формулирования в материальном уголовном праве объективных, субъективных признаков состава преступления и халатном отношении лиц, обязанных решать вопрос о возбуждении производства по уголовному делу. В любом случае, отсутствие достаточной правоприменительной практики использования указанных статей гл. 31 УК РФ должно насторожить как законодателя, так и правоприменителя (должностных лиц уголовной юстиции и полиции). Эта проблема требует отдельного исследования.
Те участники уголовного процесса, в чьем производстве находится дело, по роду службы выполняют процессуальные обязанности и имеют установленные законом гарантии защиты. Другая категория участников (иные субъекты уголовно-процессуальных правоотношений) в настоящее время перед противоправными посягательствами остается практически беззащитной.
Наиболее глубокие исследования анализируемой проблемы провели в последнее время Л. В. Брусницын[52] и О. А. Зайцев[53]. Однако само понятие концепция безопасности они подробно не исследовали. Вместе с тем в юридической печати встречаются другие публикации, касающиеся концептуальных вопросов уголовного и уголовно-процессуального права[54].
Остановимся на значении самого понятия концепция. В Толковом словаре русского языка оно определяется как «система взглядов на что-нибудь, основная мысль»[55]. В Словаре иностранных слов и выражений указано, что «концепция – от лат. conception – понимание, система – 1) определенный способ понимания, трактовки каких-либо явлений; 2) основная точка зрения, руководящая идея, ведущий замысел, конструктивный принцип различных видов деятельности»[56].
В правовом поле термин концепция употребляется в разных значениях[57]. Сопоставление подходов к его определению позволяет выделить четыре основных позиции. Некоторые ученые определяют концепцию как совокупность общих вопросов правовой теории, принципов права[58]. Другие – как надлежащим образом организованный научный материал, имеющий плодотворную ориентацию и перспективу, юридический анализ, обладающий конструктивными качествами[59]. Третьи – как самостоятельное политико-правовое понятие в контексте учения о государстве и праве[60]. Четвертые справедливо, на наш взгляд, утверждают, что концепция есть не что иное, как «объединенные одним объектом идеи и теоретические положения о принципах и стандартах… которые образуют в совокупности целостную теоретическую систему»[61].
О. А. Зайцев выделяет следующие компоненты концепции (применительно к государственной защите участников уголовного процесса):
1) комплексность;
2) междисциплинарный характер;
3) связь с различными отраслями научного знания;
4) наличие теоретического и практического значения[62].
