Андрей Лушников - Развитие науки финансового права в России
Между Коковцовым и Алексеенко установились прочные деловые отношения, основанные на общности подходов и даже сходстве характеров. «В психике обоих было нечто общее – большая осторожность, расчетливость, любовь к законности, – вспоминал Н. В. Савич, – Мне казалось, что они недолюбливали друг друга, но очень ценили корректность установившихся между ними отношений. Министр финансов находил в председателе Бюджетной комиссии деятельного сотрудника в проведении той линии финансовой политики, которую он считал единственно правильной»[462]. Сам В. Н. Коковцов отмечал: «… председатель Бюджетной комиссии Алексеенко, считавший себя большим знатоком бюджета и финансовой науки, – всегда был утонченно вежлив со мной. Мы расходились после наших совместных заседаний в самом благодушном настроении, и почти никогда не оставалось между нами несогласованных противоречий… Я не припомню ни одного заседания, которое не кончилось бы тем или иным выражением М. М. Алексеенко его благодарности мне и моему ведомству за оказанную помощь Думе в ее работе»[463].
Многие министры являлись на заседание Бюджетной комиссии как на экзамен или суд. «Надо было видеть и полюбоваться, как искусно и с каким достоинством профессор Алексеенко вел заседания с приглашенными министрами: он был в высшей степени корректен и любезен. Но стоило какому-либо министру… поверхностно отнестись к делу или к задаче Государственной Думы, как он моментально его осаживал». Так он «осадил министра торговли Шилова, который думал отвертеться на пустяках или с кондачка: профессор Алексеенко произвел ему… экзамен, и министр отвечал так неудовлетворительно, что всем стало неловко»[464].
Он активно сотрудничал с рядом периодических изданий, особенно «Экономист России»[465]. Так, на страницах этого журнала за 1910 г. сообщалось, что 4 апреля в Александровском зале городской Думы под председательством члена Госсовета М. М. Ковалевского состоялось открытие Общества финансовых реформ. М. М. Алексеенко был сделан доклад о задачах общества в связи с русским бюджетом. Присутствовали министр финансов России, государственный контролер и много высших чинов ведомств. По предложению М. М. Ковалевского, «собрание громкими аплодисментами выразило благодарность докладчику за талантливое разъяснение и обоснование задач Общества финансовых реформ»[466].
В 1913 г. Михаил Мартынович выступил одним из инициаторов создания журнала «Новый экономист». Неоднократно он был автором его передовых статей[467]. По своим политическим взглядам М. М. Алексеенко примыкал к партии октябристов, хотя сохранял известную политическую независимость[468]. Не с лучшей стороны характеризует его открытое протежирование своему зятю П. П. Мигулину, о чем будет сказано ниже. Умер ученый 18 февраля 1917 г. от болезни сердца. Характерно, что при обсуждение кандидатур на должность министра финансов Временного правительства одним из первых был упомянут М. М. Алексеенко. Его похороны состоялись как раз в разгар февральской революции, и В. В. Шульгин по этому поводу сам себе задал вопрос: «Жалеть или завидовать?»[469].
Петр Петрович Мигулин (1870–1948) не довольствовался вторыми ролями и непосредственно принимал участие в выработке основных направлений финансовой политики. При всей неоднозначности оценки его личности и научного наследия стоит подчеркнуть, что он более десятка лет входил в число видных государственных деятелей, имеющих отношение к сфере финансов. Интерес к этой противоречивой фигуре наметился только в последнее десятилетие, а его работы начали переиздаваться[470].
П. П. Мигулин родился 8 августа (по другим данным, 12 августа) 1870 г. в Харькове в семье священника. Выпускник юридического факультета Харьковского университета с дипломом 1-й степени (1893), ученик, а затем и зять М. М. Алексеенко, о котором говорилось выше. В 1893–1894 гг. он посетил Францию, Великобританию, Швейцарию и Австро-Венгрию. После недлительного пребывания присяжным поверенным был принят в 1895 г. стипендиатом на кафедру финансового права Харьковского университета для подготовки к профессорскому званию, в 1895–1896 гг. в зарубежной научной командировке изучал финансовую политику европейских стран, работал в архивах и национальных банках Турции, Болгарии, Сербии, Италии, Испании, Португалии и Нидерландов. В 1895 г. молодой ученый входил в состав российской делегации на Парижской и Амстердамской промышленных выставках. Его первая крупная работа, как и ряд последующих, были посвящены денежному обращению и банковской системе[471]. В 1897 г. в качестве приват-доцента П. П. Мигулин начинает вести занятия по торговому, а с 1899 г. – по финансовому праву (сменил на кафедре финансового права своего учителя М. М. Алексеенко).
В 1898 г. он получил доступ к личному архиву Н. Х. Бунге, хранящемуся в Киевском университете, а в 1900 г. и к архивам Особой канцелярии по кредитной части Министерства финансов (причем с некоторых секретных документов он смог снять копии). Это было бы невозможно без поддержки его тестя М. М. Алексеенко и согласия С. Ю. Витте. В основном на базе архивных материалов молодой ученый опубликовал исследование «Русский государственный кредит (1769–1886). Опыт историко-критического обзора» (т. 1, Харьков. 1899), которое было защищено им в качестве магистерской диссертации по финансовому праву в Казанском университете в 1900 г. (оппоненты – П. А. Никольский и В. Ф. Залеский). Продолжение этих исследований увенчалось изданием монографии «Русский государственный кредит (1887–1892). Министерство финансов И. А. Вышнеградского» (т. 2, Харьков, 1900) и защитой докторской диссертации по финансовому праву в Киевском университете в 1901 г. (оппоненты – Н. П. Яснопольский и Н. М. Цытович). Защита двух диссертаций в течение двух лет подряд – непревзойденный и по сей день «рекорд» отечественной науки финансового права. Затем был издан третий том «Русский государственный кредит (1893–1899). Министерство С. Ю. Витте и задачи будущего», включающий 5 тематических выпусков (Харьков, 1901–1907). Этот объемный и фундаментальный труд получил весьма лестную оценку у современников, за ним признавали «серьезное и выдающееся значение», отмечали, что это «наиполнейшее в русской литературе исследование о русском государственном кредите», содержащее в себе «богатейший и интересный материал, собранный с глубоким знанием дела… открывающий широкое поле для размышлений»[472].
В своем исследовании автор придерживается строго хронологического порядка изложения вопроса, которое сопровождается обширным фактическим и цифровым материалом. В первом томе особое место отводится государственному железнодорожному кредиту, выкупной операции и государственному ипотечному кредиту. П. П. Гензель отмечал, что научный анализ проведен автором в отрыве от окружающих общественных и экономических условий. При этом П. П. Мигулин «глубоко верит во всемогущество министров финансов, подробно исследует даже психологию министров (например, особенно Е. Ф. Канкрина)… Чрезвычайно интересные описания политики железнодорожного кредита, в связи с прекрасными иллюстрациями многочисленных хищений и злоупотреблений в этой области, теряют подчас в цене, благодаря отсутствию попытки углубить свой анализ и выяснить корень и причины всей этой нецелесообразной железнодорожной политики. То же приходится сказать и о полных интереса подробностях выкупной операции и Государственного кредита»[473]. Вместе с тем в рассматриваемом сочинении П. П. Мигулина читатель встретит многочисленные отступления, не относящиеся к делу или, как пишет П. П. Гензель, в фельетонном духе. Например, это рассуждения автора о превосходстве кофе в русских ресторанах сравнительно с немецкими или о необходимости ограничить «ненормальные явления – как завещание И. С. Тургеневым своего крупного состояния П. Виардо».
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Черепнин Л. В. Отечественные историки XVHI–XX вв. М., 1984. С. 4.
2
Коркунов Н. М. История философии права. СПб., 1908. С. 232.
3
Образцом тематического изложения можно считать: Иоффе О. С. Развитие цивилистической мысли в СССР. Ч. 1–2. Л., 1975–1978. – Однако слабостью такого подхода можно считать фрагментарность изложения, неизбежное дублирование и заведомую неполноту.
