Марк Энтин - Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1
Общая экономическая политика возможна и целесообразна только при выравнивании уровней экономического развития и синхронизации циклов, в соответствии с которыми она осуществляется. До этого очень и очень далеко. Значит, выход на те подходы, которые так настойчиво внедряются ЕС, ведет лишь к подчинению слабых более сильным и навязыванию правил игры, которые выгодны одним и заведомо невыгодны другим.
Проблема № 12. В качестве системного выхода из сложившегося положения предлагаются два принципиально разных, не стыкующихся между собою рецепта и куча их разновидностей. Разберем их в самых общих чертах. Первый рецепт – форсированная федерализация ЕС. Недавно он был озвучен и вполне обстоятельно обоснован бывшим председателем Европейского центрального банка. На ежегодной конференции Жана Моне в его пользу прозвучали сильные, хорошо аргументированные доводы. Лейтмотив всех выступлений – федерализация является естественным продолжением и завершением процесса интеграции. Его высшей формой.
Федерализация открывает путь к созданию подлинного политического союза, без которого экономическое сближение, построение общего и единого рынка, валютный, экономический, бюджетный, фискальный, банковский союз все равно остаются слабыми. Однобокими. Неполными. Лишенными необходимой политической базы. С возникновением федерации так необходимый ЕС гранитный цоколь, наконец, появится.
Федерализация нужна и для придания евро характера общей валюты в полном смысле этого термина. Чтобы евро не нужно было спасать. Прекратились разговоры о развале еврозоны. Не повторялось ничего похожего на оказание разорительной «дружеской» помощи Кипру. Разговоры об общей ответственности, общих долгах, общем обеспечении евро были бы подкреплены делами. Только полное объединение суверенитетов, а не частичное, как ныне, делает общую валюту действительно общей.
Федерализация нужна и для победы коммунитарного метода принятия решений. С его помощью удалось запустить европейскую интеграцию. Превратить ЕС из стандартной, мало что значащей международной организации в интеграционное объединение нового типа. Создать независимый правовой порядок. Добиться всего важного. Существенного. Позитивного. Перейти от интеграции в отдельных сферах промышленности к всеобъемлющей экономической интеграции, а затем и к интеграции в широком смысле слова – интеграции по всем азимутам.
Однако в последние годы государства-члены осуществили национализацию коммунитарного метода и вновь вернулись в ряде принципиально важных областей к осуществлению сотрудничества межправительственными способами. Еврозона работает в межправительственном ключе. За закрытыми дверями. В духе средневекового византийства. Что за ними происходит, никто не знает. Иногда даже не догадывается. Парламенты отстранены. Контроля никакого. Соответственно и никакой демократии. Никакой солидарности. Никакого постмодернизма, изобретение которого ЕС ставит себе в заслугу. С Европейским центральным банком та же история.
О том, как работает ЕЦБ, какие позиции в нем отстаиваются и прорабатываются, чего от него можно ждать – обо всем этом остается только гадать. Вот все европейское-бизнес сообщество дружно и гадает, вместо того чтобы спокойно выстраивать долгосрочную стратегию своей деятельности. Федерализация позволит восстановить значение коммунитарного метода. Вновь подчинит ему все сферы функционирования ЕС и всего интеграционного объединения.
И речь не только о внутренней политике. Окружающий мир меняется. Стремительно. Радикально. Возврат в прошлое невозможен. Уповать на это бессмысленно. ЕС необходимо говорить, в конце концов, одним голосом. Разноголосица, как в отношении Ирака, Ливии, Сирии, Ирана, чего угодно, уже не просто смешна, она непозволительна. Федерализация ЕС поможет изменить ситуацию к лучшему и в этом отношении. Тогда мировые проблемы, будь то борьба с изменением климата или урегулирование самых опасных международных конфликтов, вновь станут решаться с участием ЕС.
Тяжеловесы ЕС перестанут казаться второразрядными крупными державами. ЕС никто больше не осмелится ставить перед свершившимся фактом, как это только что сделали США и Российская Федерация, хладнокровно отстранив Францию и другие влиятельные страны ЕС от урегулирования в Сирии. Никто ничего не будет больше делать за спиной Брюсселя.
Аргументы серьезные, признают оппоненты. Сильные. От них не отмахнуться. С самых первых лет осуществления интеграционного проекта и до настоящего времени ЕС в какой-то степени, как кажется, движется по пути федерализации, по пути отказа национального государства от своих суверенных прерогатив и их делегирования на наднациональный уровень. В Лиссабонском договоре использована классическая федеративная формула распределения полномочий, согласно которой у государств-членов остаются все те права, которые они не передали на более высокий уровень.
Вместе с тем есть и целый ряд «но». Их никто не отменял. Понятийный аппарат, раскрывающий термин «федерализация», запутывает дело. Интеграция лишь в некоторых аспектах похожа на федерализацию. Не больше. Во всех остальных это принципиально иной процесс. Его суть состоит не в отказе от суверенитета, а в объединении суверенитетов. Самое главное – на него ни государства-члены, ни политические элиты, ни европейские народы не пойдут. Ни за какие коврижки. Это, как считает внушительная часть экспертного сообщества стран ЕС, не говоря уже о растущей армии евроскептиков, – тупиковый вариант.
Проблема № 13. Конкурирующий вариант – дифференцированная интеграция. Его сторонники утверждают, что ЕС уже давно идет по этому пути. Но стихийно. Хаотично. Бестолково. Надо оседлать волну. Понять, в чем суть определяющего тренда развития ЕС, носящего объективный характер, затем умело, целенаправленно, осознанно руководить процессом.
Символ дифференцированного развития ЕС – еврозона. В ее рамках интеграция на порядок более тесная и продвинутая. В последние годы еврозона дрейфует в сторону фискально-бюджетного союза. Но движение осуществляется с некоторыми изъянами. Его обеспечивают нормы вторичного права, такие как регламенты и директивы, и межправительственные соглашения, а не первичного.
Беда, однако, даже не столько в этом. Хуже другое. Понятия и обязательства расплывчаты. Что государства условились сделать вместе, не очень понятно. Как следствие Суд ЕС не может поддержать применение санкций. Из общего режима на практике все время делаются исключения. В отношении Германии, например, хотя еще до выборов она превысила допустимые показатели, которые государства-члены договорились соблюдать, дабы не допускать слишком уж большие дисбалансы в рамках общего рынка[394]. В ноябре против него восстали Испания и Италия, лидеры которых заявили, что не дадут затоптать робкие ростки экономического оздоровления[395].
Кризис привел к появлению двух Европейских Союзов. Но он повлек за собой совсем не ту дифференциацию стран ЕС, на которую делалась ставка. Они сгруппировались вовсе не по принципу принадлежности к еврозоне или отказа от вхождения в нее. Страны ЕС распались на две совершенно другие категории: на бедных и богатых, проблемных и преуспевающих. Таким образом, дифференцированная интеграция идет сама собой. Она пробивает себе дорогу, хочет этого кто-либо в ЕС или нет. Но идет уродливо. И не в ту сторону, в которую руководство ЕС рассчитывает. Тем более ее надо взять под контроль и поставить себе на службу.
Антитеза дифференцированной интеграции – попытка стричь всех под одну гребенку. Она бессмысленна и не нужна, хотя некоторые идеологи интеграции и многочисленные политики ее по-прежнему превозносят. Государствам должна быть предоставлена свобода выбора. Чтобы имелся набор интеграционных проектов, из которых можно было бы брать нужное. Тогда государства-члены не были бы вынуждены из кожи вон лезть, дабы соответствовать требованиям, которые им заведомо не по плечу, не по карману, плюс ко всему прочему еще и не нужны. В отношении же всего набора проектов, как и любого из них, должно действовать железное правило. Суть правила – нахождение разумного баланса между эффективностью и солидарностью.
Итак, дифференцированная интеграция – безусловная реальность современного ЕС. Ее наиболее ярким проявлением является размежевание ЕС на богатый Север, диктующий условия, и проблемный Юг, вынужденный их принимать. Еще одним – нескончаемая перепалка по поводу роли Германии в ЕС. Очередным ее витком стал запуск расследования о слишком большом положительном сальдо текущих операций в нарушение предписаний ЕС. Коли так, дифференцированную интеграцию надо узаконить и институализировать. Индивидуализированное отношение к каждому члену ЕС без исключения – сделать нормой.
