Константин Старостенко - Конституционно-политическое многообразие
По мнению отдельных исследователей, президентская власть в России недостаточно институционализирована: вследствие того, что нет закона о Президенте РФ, он может выходить за правовое поле своих полномочий и т. д. Однако здесь мы солидарны с правоведом М. В. Баглаем, который объясняет объективные причины такого положения: «Функция гаранта требует от Президента постоянной заботы об эффективности судебной власти и осуществления очень многих других акций, прямо не сформулированных в его полномочиях… Функция гаранта Конституции предполагает широкое право Президента действовать по своему усмотрению, исходя не только из буквы, но и духа Конституции и законов, восполняя пробелы в правовой системе и реагируя на непредвиденные Конституцией жизненные ситуации».[370]
Однако данный рациональный подход вызывает не всегда адекватную реакцию отдельных юристов и политологов. По их мнению, несомненным фактом последних лет стала эволюция политического режима России, и одной из характеристик этой эволюции является укрепление вертикали власти. Поэтому основной темой дискуссии является вопрос, не является ли обновленный режим авторитарным, сохраняет ли он потенциал демократизации. Характеристики существующему режиму даются самые различные, к примеру «имитация демократии», воплощающаяся в фактическую маскировку авторитарных или олигархических режимов»,[371] «главным свойством модели власти В. В. Путина следует считать моноцентризм… Определяющее в новой системе – появление в ней сильного центра власти, отодвинувшего в ней все остальное»,[372] «симбиоз демократии и авторитаризма».[373]
И все-таки можно согласиться с А. М. Миграняном, убедительно доказывающим, что хотя многие политологи утверждают, «что новая российская Конституция создала суперпрезидентскую республику, надо признать, что к 1996 г. эта республика была лишена какого бы то ни было содержания. Правда, опираясь на свои полномочия, президент мог отправить в отставку правительство, снять тех или иных министров, решить судьбу какого-либо губернатора или набирающего силу олигарха. Однако в реальности властные полномочия президента не распространялись за пределы Садового кольца, а если и распространялись, то вся совокупность имеющихся ресурсов использовалась им для решения частных вопросов, касающихся лично президента или его приближенных. К 1996 г., к моменту вторых выборов президента Ельцина, мы имели неконсолидированную власть и лидера, полностью потерявшего общественную поддержку. Государство же (как институт, выражающий совокупный социальный интерес) утратило контроль над основными сферами жизнедеятельности общества и даже над своими собственными ресурсами».[374]
Президент Российской Федерации В. В. Путин начинал первый срок своего президентства в условиях, когда государство потеряло свою субъектность, а политические институты были «приватизированы» несколькими олигархическими группами. Режим, который В. В. Путин получил «в наследство», был совершенно не консолидированным, и для того, чтобы как-то исправить ситуацию, необходимо было вести борьбу за восстановление вертикали власти, что означало разрушение всевластия региональных элит на местах и подрыв политического влияния олигархов и олигополии в центре.
В течение первых двух лет президентства В. В. Путина власти удалось в общих чертах восстановить управляемость по вертикали. Создание семи федеральных округов и назначение в них представителей президента способствовали формированию единого правового пространства с приведением (за редким исключением) местных законов в соответствие с федеральными. Оказался разрушенным и внеинституциональный центр власти – «семья». Таким образом были ослаблены позиции субъектов российской политической и хозяйственной жизни, пытавшихся «приватизировать» государство со всеми его ресурсами и институтами.
В. В. Путин начал свою деятельность с восстановления роли государства как политико-правового института, выражающего совокупный интерес граждан, способного контролировать государственные финансовые, административные, информационные ресурсы, устанавливать единые правила для всех участников экономического и политического процесса. И здесь опять необходимо отметить, что любая попытка укрепления роли государства всегда вызывала и вызывает традиционную неприязнь у либеральной интеллигенции и той части бизнес-сообщества, которая при отсутствии единых для всех правил могла получить для себя односторонние преимущества. Естественно, названные социальные группы восприняли действия В. В. Путина как угрозу демократии и попытку установления авторитаризма. Обвинения в том, что власти разрушают среду для развития рыночных отношений, не подкреплены основными индикаторами, фиксирующими «состояние здоровья» и привлекательность российской экономики для внутренних и иностранных инвесторов. Напротив, происходящие в политической сфере изменения лишь способствуют экономической стабилизации российского государства.[375]
Разумеется, мы осознаем, что в нынешних условиях, при отсутствии развитого гражданского общества, невозможно ставить задачу установления контроля гражданского общества над государством. Этого не происходило ни в одном обществе, переходившем от традиционного, посттоталитарного или даже авторитарного режима к демократии. Мы должны ориентироваться на то, что указанный процесс займет довольно длительный период времени, в течение которого – при сохранении широкой сферы демократических прав и свобод – власть и ориентированные на власть политические силы будут иметь определенное преимущество.
В связи с этим нам представляется более адекватной российским реалиям позиция тех авторов, которые считают, что для установления и поддержания «оптимального баланса» общенациональных и региональных интересов в России на современном этапе необходим «институт сильной президентской власти. Он необходим, в первую очередь для того, чтобы сохранить управляемость государством и обществом, иметь центр, способный координировать взаимодействие всех властных структур, особенно в кризисных ситуациях».[376]
Для сбалансированной оценки режима В. В. Путина с учетом различных критических соображений насчет «авторитарности» следует, видимо, понять важность этих вышеназванных моментов. Нынешняя президентская власть вполне отвечает потребностям общества в стабильности и поддержании порядка (на фоне 1990‑х гг.).[377] Ее авторитет объясняется низким уровнем доверия к сложившейся партийной системе и высокой степенью поддержки власти, которая вынуждена взвалить на себя груз сложнейших практических проблем и «представлять себя в электоральном поле», хотя проще всего было бы отдать все на откуп правящей партии.
Признавая чрезвычайную важность президентской власти в современной России, следует, однако, отдавать себе отчет в том, что ее преобладание над всеми тремя видами государственной власти не проводится Конституцией Российской Федерации последовательно. Ряд конституционных полномочий, таких как руководство внешней политикой, руководство вооруженными силами, определение направления внутренней и внешней политики, имеет исполнительский характер. И расширение деятельности Президента в рамках исполнительной власти может внести рассогласованность в систему разделения властей. Нельзя считать, видимо, позитивным, что Президент РФ постоянно балансирует между двумя позициями: «ограниченной», когда он контролирует работу Правительства, и «расширительной», когда он становится, по существу, главой исполнительной власти, не неся юридической и политической ответственности за неуспех правительственной политики. К сожалению, утвердившаяся у нас в стране модель института Президента делает его неподконтрольным обществу, не содержит гарантий против угрозы полного игнорирования иных ветвей государственной власти. Даже сам В. В. Путин, вступая в должность на второй президентский срок, отметил, что «успех и процветание России не могут и не должны зависеть от одного человека или одной политической партии, одной политической силы».[378]
