Валерий Карышев - Криминальная история России. 1993-1995. Сильвестр. Отари. Мансур
Сильвестр понимающе кивнул головой.
– Так что тебе, братуха, повезло! – резюмировал мужик.
Сильвестр тепло попрощался со своим собеседником и сел в машину.
– Ну, поехали отсюда! – сказал он.
– Ну как там, Иваныч? – спросил я, как только машина отъехала от ресторана на порядочное расстояние.
– Все нормально! – ответил Сильвестр. – Воры большинством голосов признали, что по отношению к Глобусу я поступил правильно.
– Значит, они признали правильным его... – я чуть было не добавил «убийство», но остановился. Сильвестр кивнул головой.
Распространяться, как проходила воровская сходка, кто был «против», кто «за», Сильвестр в машине не стал. Обратная дорога в Москву заняла гораздо меньше времени. Все было позади – смертный приговор никому не вынесен, союзники Сильвестра сумели за него заступиться, авторитет его остался непоколебленным. Казалось, можно было расслабиться. Но я видел, что Сильвестр продолжает нервничать. «Почему же он никак не успокоится? Ведь все позади! „Косяки“ отбили, авторитет в норме!» Сильвестр барабанил пальцем о дверцу машины. Он как-то ежился, время от времени дергал шеей, было видно, что сильно волновался. Это было неудивительно – он перенес сильный психологический стресс, при котором любой другой мог получить инфаркт или инсульт. Достаточно было взглянуть на внешний вид тех воров в законе, которые вышли из ресторана, провожая Сильвестра, чтобы испугаться на всю оставшуюся жизнь.
Наконец Сильвестр немного пришел в себя и даже попытался пошутить:
– Ну что молчим, пацаны? – обратился он ко всем. – Что вы приуныли? Давайте расскажите, что ли, анекдот.
Все молчали. «Где уж тут анекдоты вспомнить! Имя бы свое не забыть!» – подумал я.
– Так что, где анекдот? – взглянув на меня, спросил Сильвестр.
– Иваныч, – растерялся я, – что-то не могу ничего придумать.
– А что придумывать? Надо вспомнить только! – усмехнулся шеф.
– Не вспоминается, – признался я и, толкнув в бок сидящего рядом Вадима, предложил: – Давай, расскажи что-нибудь!
– А что я могу? Я тоже ничего не знаю, – ответил тот.
– Ну, ребята, – усмехнулся Сильвестр, – совсем вы что-то без юмора. Плохо у вас с этим!
С юмором у нас в данный момент действительно был напряг. Мы еще не отошли от случившегося.
– Знаете что, – произнес Сильвестр, когда машина уже подъезжала к Москве, – домой я, пожалуй, не поеду – не то настроение. Поеду-ка я сниму девочек! Давай на Новый Арбат! Расслабиться надо.
Я привык к тому, что после стресса Сильвестр предпочитал расслабляться с женщинами. Это вошло у него уже в привычку.
Отношение Сильвестра к проституткам тоже было разным. Оно менялось в зависимости от ситуации. Когда я только начинал работать с Сильвестром, он брал проституток и действовал по ускоренному варианту: снял – быстро трахнул – уехал. Но постепенно, со временем, Иваныч полностью поменял свою тактику. У него было понятие так называемого жесткого секса и среднего. Жесткий секс обычно был связан с какими-либо личными переживаниями, снятием стрессовых ситуаций. Тогда Сильвестр мучил проститутку, подвергая ее иногда достаточно садистскому обращению. Однако многим проституткам это даже нравилось, они получали от этого удовольствие и еще больше любили и уважали Сильвестра. Он прекрасно знал, что многие проститутки относятся к нему искренне. Во-первых, они знали его достаточно давно, с середины восьмидесятых, когда он не был еще Сильвестром, а был простым Сережей Тимофеевым, или Сережей Новгородским, и впервые начал появляться на Калининском проспекте в ряде ресторанов, оказывая покровительство проституткам, иногда защищая их от люберецких, другой приезжей братвы и от «черных». Тем самым он завоевал их безграничное уважение. Любая проститутка считала большим счастьем лечь с Иванычем. Когда же он стал Сильвестром, тем более ни о каких отказах не могло быть и речи, хотя, с другой стороны, Сильвестр никогда не брал проститутку против ее воли.
Две или три проститутки стали его постоянными любовницами. Им Сильвестр снимал квартиры, взяв на содержание, при условии, что девицы покончат со своим прошлым, то есть перестанут заниматься проституцией, оставив только одного постоянного клиента – Сильвестра. Как раз на квартире одной из них Сильвестр встречался с Солоником. История Таньки довольно банальна. Она приехала в Москву из Твери, бывшего Калинина. Жизнь ее не сложилась – Танька рано вышла замуж, родила ребенка. Муж ее пошел по зонам и стал так называемым полосатиком – отсиживал в зонах со строгим режимом, живя по принципу «вышел – выпил – украл – сел». Естественно, выходя на свободу, он считал своей первейшей обязанностью избить жену. Таньке доставалось достаточно серьезно. Последняя отсидка мужа потянула на шесть лет, но, выйдя на свободу, он сразу приперся к Таньке и стал над ней издеваться. Тогда Танька впервые пошла за помощью к Сильвестру, которого до этого несколько раз обслуживала. Иваныч поехал на разборку. Разборка получилась жесткая. Произошла драка, так как муженек Татьяны, пройдя все лагерные этапы, не испугался Сильвестра и его кодлы и стал качать права. За это ему всыпали по первое число. После того как муженек выписался из больницы, он немного поостыл и Таньку допекать перестал. Сильвестр взял над ней шефство. Вскоре из Твери приехала Танькина дочка – девочка лет семи. Сильвестр стал заботиться о ней. Он постоянно приезжал, привозил деньги, покупал все необходимое, иногда оставаясь на ночь.
В этот раз Сильвестр велел остановиться около одного из ресторанов на Новом Арбате, где он решил поужинать и успокоить расшатавшиеся нервы в обществе девочек.
Мы с Вадимом пошли за ним следом – все изрядно проголодались и измучились за время поездки. Когда мы вошли в зал, Сильвестр уже сидел за столом, а рядом с ним тусовался какой-то мужик и несколько девчонок. Видно, Иваныч выбирал, кого из них взять с собой для расслабления.
Два дня после воровской сходки в Подольске пролетели быстро. Казалось, все неприятности остались позади, но тут новое событие потрясло все Орехово. На третий день после возвращения Сильвестра со схода на стрелке в центре города был зверски убит Леня Клещ.
Гибель близкого друга потрясла Сильвестра. Он даже выехал на место гибели Лени. Вместе с ним поехал и я. Оказывается, Леня Клещ и двое его телохранителей приехали на стрелку с какой-то бригадой по поводу выяснения их отношений с коммерсантом. Однако, поставив машину на одной из центральных улиц, один из телохранителей выскочил в киоск за сигаретами. Леня с водителем остался в машине. Вскоре к ним подошел мужчина и попросил у Клеща закурить. Пока Леня лез в карман за сигаретами, мужчина выхватил из-под плаща пистолет с глушителем и выстрелил, вначале в Леню, потом в его телохранителя. Оба скончались моментально. Мужчина же скрылся в неизвестном направлении. Второй охранник, прибежав к машине и увидев, что произошло, стал метаться, не зная, что делать. Он побежал звонить Сильвестру. Несомненно одно – убийство было заказным.
Провожать Леню пришло почти все Орехово. Пышные похороны на небольшом кладбище, поминки, на которых собралась вся элита криминального мира. Приехала братва из других районов. Сидя в ресторане, я услышал, как один из уголовных авторитетов дружественной бригады говорил, что Барон, взявший правление басманной группировкой, поклялся расквитаться с Сильвестром по полной программе. Несомненно, что убийство Лени – дело его рук. Это известие меня совсем не обрадовало.
Следующая новость, которую услышал Сильвестр от другого авторитета, была не менее тревожной. Оказывается, Барон вызвал из Казани известного вора в законе Рената Игланова по кличке Игла. Это был близкий друг Глобуса. Игланов сообщил, что приедет в Москву на разборку, так как знает имена убийц и собирается с ними рассчитаться. Сильвестру стало ясно, что басманная группировка во главе с Бароном объявила ему и его людям настоящую войну. И это несмотря на то, что воровская сходка признала правильным убийство Глобуса. Тем не менее никто из басманной группировки права на месть не отзывал, поэтому по всем понятиям она была вправе мстить за своего погибшего лидера.
Еще одно событие, которое также отразилось на настроении Сильвестра, произошло на следующий день. Когда Сильвестр собрал всех бригадиров и авторитетов ореховской структуры и рассказал о предстоящей войне с басманной группировкой, то, к его удивлению, единодушного одобрения и поддержки он не получил. Конечно, часть бригадиров и авторитетов заняли позицию Сильвестра и сказали: «Иваныч, мы с тобой до конца», тем самым поддержав его. Другая же часть решила, что это внутреннее дело Сильвестра и покойного Глобуса и в этом деле они участвовать не будут. После такой стрелки Сильвестр был в ужасном настроении. Он метался по комнате, выкрикивал ругательства в адрес бригадиров, которые отказали ему в доверии. Тут слово взял Двоечник.
