Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права - Вадим Юрьевич Солод
Процесс был настолько выверен бюрократически, что, по свидетельству его исследователей, в архивах практически отсутствуют сведения о тех «счастливчиках», которым удалось собрать все необходимые справки и получить желаемое решение именно по таким основаниям.
Похоже, поэтому Екатерина Гимер и решилась на инсценировку самоубийства бывшего железнодорожника, для чего заблаговременно отправила его жить на станцию Охта – тогдашний петербургский пригород – то ли к его товарищу, то ли к родственникам… выдала на дорогу единовременное вознаграждение в 15 рублей и пообещала ежемесячное в пять целковых, а затем инсценировала суицид законного мужа в проруби посредине Москвы-реки у Софиевской набережной, прямо напротив Кремлёвского дворца. Для достоверности по почте было отправлено прощальное письмо Н. Гимера своей жене: «Многоуважаемая Екатерина Павловна, последний раз пишу Вам. Жить я больше не могу. Голод и холод меня измучили, помощи от родных нет, сам ничего не могу сделать. Когда получите это письмо, меня уже не будет в живых – решил утопиться. Дело наше можете прекратить… Тело моё, конечно, теперь не найдут, а весной не узнают – так и сгину с земли. Будьте счастливы».
Достоверные сведения о самоубийстве мужа, подтверждённые в полиции, давали основания не собирать пресловутые справки по всей империи, так как после получения по почте прощального послания от несчастного супруга Екатерина обращается в полицию, а сотрудники Якиманской полицейской части вскоре обнаруживают у полыньи сразу все доказательства его самоубийства – пальто, в кармане которого находят свидетельство об освобождении от воинской повинности, и другие документы на имя Николая Гимера, предсмертную записку: «в моей смерти прошу никого не винить…», какие-то письма на его имя. Как говорится, «Всё своё ношу с собой!»
А буквально через несколько дней «безутешной вдове» просто неожиданно повезло: полицейские, к её самой глубокому удивлению, представили ей для опознания тело некого мужчины в форменной шинели железнодорожника, выловленное в реке шестью вёрстами выше по течению (!). «Это он!» – сразу же подтвердила Екатерина Гимер. Как повелось, московским полицейским «висяк» ни тогда, ни сейчас был не нужен, тем более под Рождество: «холодный» опознан, дело было закрыто, тело выдано родственникам для погребения, что они и сделали, как и положено с самоубиенными, – за оградой Дорогомиловского кладбища. Странно, конечно, что вдова почему-то не обратилась в епархию по месту жительства с заявлением о возможных похоронах погибшего по православному обычаю, такие исключения периодически делались.
Получив вдовий вид, Екатерина Павловна спешно вышла замуж за Степана Чистова. Их торжественное венчание состоялось в церкви одного из сёл Богородского уезда.
Тем временем пребывавший в состоянии перманентного алкогольного забвения наш незадачливый герой Николай Самуилович Гимер неожиданно обнаруживает отсутствие своего паспорта.
25 марта 1896 года петербургский градоначальник получает прошение от дворянина Н.С. Гимера, проживающего на Охте, о выдаче ему нового документа, удостоверяющего личность, так как старый паспорт утерян им в поезде (на самом деле был изъят Екатериной Павловной), и он, имея на руках только метрическое свидетельство, физически не может зарегистрироваться в полицейском участке. Всё дело было в том, что с 1 января 1895 года в соответствии с «Положением о видах на жительство» в России началась выдача новых по форме документов. Теперь личность удостоверял вид на жительство. Он же служил инструментом контроля за передвижением граждан из одной местности в другую, осуществляемого в целях общего учёта податных людей и сбора налогов. Поэтому паспорт Николаю Гимеру, учитывая его вольный образ жизни, был просто необходим. Вторым обстоятельством, толкнувшим его на столь необдуманный поступок, был отказ Екатерины платить ему ежемесячно оговорённую сумму в пять рублей. Без денег тихое пьянство на загородной даче затруднительно – надо искать средства для пропитания, и тут документ тоже может понадобиться, мало ли что… Охтинский пристав получил поручение допросить Гимера об обстоятельствах утери такого важного документа, которые полицейским показались маловероятными. Вызванный в участок, Николай Гимер признался, что паспорт он на самом деле не терял, а находиться документ может либо в делах Московской духовной консистории, либо в его полицейском деле о его же самоубийстве. Так подлог и был установлен.
Вдовий вид (специальная форма – основание для вступления в повторный брак, Высочайше утверждённая 29 февраля 1816 года)
Судебное разбирательство по обвинению Е.П. Гимер в двоебрачии и Н.С. Гимера в пособничестве в совершении преступления, ответственность за которое предусматривалась ст. 1554 Уложения о наказаниях, слушается Московской судебной палатой с участием сословных представителей под председательством А.Н. Попова – председателя этой палаты – в 1897 году. Обстоятельства преступления очевидны и доказаны предварительным следствием. Уменьшив меру следуемого Екатерине Гимер наказания на две степени «во внимание к её легкомыслию», судебная палата приговаривает обоих подсудимых к «лишению всех особенных прав и преимуществ», а также к ссылке на жительство в Енисейскую губернию сроком на семь лет.
Обвинительный приговор был своевременно обжалован, кассационная жалоба направлена в Уголовно-кассационный департамент Правительствующего Сената, так как Е.М. Гимер виновной себя не признаёт, а Н.С. Гимер вполне справедливо настаивает на отсутствии причинно-следственной связи между своими действиями и вступлением жены во второй брак, тем более что именно она опознала в трупе некого утонувшего мужчины своего супруга, хотя прекрасно знала, что это не он. Тем более, утверждает Гимер, даже после этого Екатерина ещё некоторое время продолжала посылать ему ежемесячно деньги, хоть и под вымышленными именами.
Уголовный департамент Правительствующего Сената посчитал постановленный приговор справедливым и оставил его в силе, однако этим делом заинтересовался сенатор А.Ф. Кони, уволенный к тому времени с должности обер-прокурора уголовно-кассационного департамента Сената, но сохранивший своё влияние в качестве участника сенатских комиссий по уголовно-правовым вопросам. Анатолий Фёдорович усмотрел в обвинительном приговоре недостаточную оценку судом тех нравственных обстоятельств, которые толкнули Екатерину Павловну Гимер на преступление. «Это был яркий случай противоречия между правдой житейской, человеческой – правдой формальной и отвлечённой, и в то время, когда последняя с бесстрастной правильностью совершала своё дело, первая громко, как мне казалось и слышалось, взывала к участию и милосердию. Res sacra miser! (несчастный – священен!)» –
