Джон Дикки - Cosa Nostra история сицилийской мафии
«Граждане! Я не откажусь от борьбы. Правительство не откажется от борьбы. У вас есть право жить без этих негодяев. И вас от них избавят. Операция будет продолжаться до тех пор, пока от них не будет очищена вся провинция Палермо.
Действуя через меня, правительство до конца исполнит свой долг. Вы же должны исполнить свой. Вас не пугают пушки, но вы боитесь, что к вам пристанет кличка "легавый". Вы должны приучить себя к мысли, что участие в войне с преступниками является долгом каждого честного гражданина.
Вы нормальные люди. Ваши тела здоровы и сильны. Вы обладаете всеми физическими качествами настоящих мужчин. Вы мужчины, а не овцы. Сумейте же за себя постоять! И нанесите ответный удар!»
Его слова звучали, так, словно он обращался не к людям, а к домашним животным, которые обладают зачатками разума. До сих пор не ясно, произносил ли он на самом деле речь, которую опубликовали газеты. И все же появившаяся в газетах речь Мори наглядно свидетельствует о позиции человека, которому поручили претворять в жизнь авторитарные фантазии фашистского режима.
Через несколько дней операция по осаде Ганджи завершилась. Были арестованы сто тридцать скрывавшихся от правосудия преступников и около трех сотен их сообщников.
Насыщенная милитаристским духом, решительная, жестокая и весьма зрелищная осада Ганджи запомнилась тем, что она более или менее соответствовала тому, как фашистская пропаганда хотела ее провести, тому, как она весьма продуманно создавала свой стиль ведения войны с организованной преступностью. Когда в 80-е годы XX столетия перебежчики мафии вступили в контакт с Джованни Фальконе, стало ясно, что у самих мафиози остались сходные воспоминания о годах фашизма. Так, мафиози Антонио Кальдероне из Катаньи, который в 1986 году стал pentito, поведал, что воспоминания о фашистском режиме Бенито Муссолини в течение более чем сорока лет после его падения оставались для мафии незаживающей раной.
«Все изменилось (при фашизме). Для мафиози настали тяжелые времена. Многих отправляли в тюрягу. Так продолжалось изо дня в день… Это делали Муссолини, Мори и те, кто отвечал за правосудие. Они давали мафиози пять лет внутренней ссылки. Это максимум, что они могли дать без суда. А когда эти пять лет заканчивались, они издавали новый указ и давали еще пять лет. Вот так. Указ! И еще пять лет… После войны мафия уже едва дышала. Все сицилийские кланы были разгромлены. Мафия напоминала растение, которое прекратило рост. Моего дядю Луиджи, который был боссом и обладал властью, довели до того, что ему приходилось воровать, чтобы заработать на кусок хлеба».
Кальдероне был совсем ребенком, когда его дядя Луиджи страдал от этих унижений. И хотя рассказы, которые он слышал, будучи подростком, отличались упрощенностью, столь характерной для всех семейных воспоминаний, в их основе несомненно лежали подлинные факты. Те суровые меры, которые фашисты впервые применили при осаде Ганджи, позволили некоторым полицейским и судьям, обладавшим многолетним опытом борьбы с мафией, продолжить наступление на ее кланы. Мафия серьезно пострадала. Многие «люди чести» были отправлены за решетку, как по решению суда, так и без такового, а оставшиеся на свободе члены преступной организации прекратили активные действия.
Фашисты объявили о том, что они решили проблему мафии. Но, как и многое из того, что говорил Муссолини, это утверждение оказалось пустым хвастовством. В те времена дуче держал под контролем всю информацию, что до сих пор мешает историкам докопаться до правды. Подлинная история «человека с каменным сердцем», самого опасного врага мафии, на самом деле наверняка еще более темна и загадочна, чем та, что была предложена фашистской пропагандой, или та, о которой мы узнаем из воспоминаний различных мафиози.
Лишь когда Чезаре Мори исполнилось семь лет, его родители узнали о том, что у них есть сын. До этого времени он жил в приюте города Павия, неподалеку от Милана. В Италии конца девятнадцатого столетия армия и полиция входили в число тех немногих сфер деятельности, где смышленый, но безродный мальчуган мог сделать карьеру. Материалы составленного министерством внутренних дел секретного досье Мори демонстрируют его упорное восхождение по служебной лестнице и убеждают в том, что это был целеустремленный и мужественный человек. В 1896 году Мори был награжден медалью за преследование и задержание сутенера, который на его глазах остановил молодого солдата, угрожая ему револьвером, а проститутка пыталась всадить молодому человеку нож в спину. Этот эпизод был первым из многих случаев личного участия Мори в предотвращении жестоких преступлений. В отчетах о деятельности Мори его начальники дают ему блестящие характеристики: «Энергичен, решителен и благоразумен. Хорошо разбирается в работе, прежде всего в политическом сыске, знает доктрины всех политических партий, а также привычки и поведение политических деятелей». Успехи Мори были отмечены продвижением по службе, а в 1903 году в Равенне он обыскал одного влиятельного советника местной администрации, которого заподозрил в ношении ножа. Тогда Сицилия была отнюдь не единственным местом, где деятельность политического советника считалась весьма опасным делом. В прессе началась кампания против Мори. В награду за свое упрямство Мори был переведен на Сицилию, в Кастельветрано. Начиная с этого момента, вся его дальнейшая деятельность вошла в историю мафии.
Давление на избирателей, тайно оказывавшееся во время выборов, кражи скота и организованная преступность – вот стандартный набор правонарушений, с которым в течение четырнадцати лет пришлось бороться силам правопорядка Западной Сицилии под началом Мори. Он взялся за дело со всей присущей ему энергией. От местных жителей постоянно поступали жалобы о том, что он превышает свои полномочия, но в 1906 году он получил звание старшего полицейского офицера. Спустя три года он снова продвинулся по службе, после того как во время длительной перестрелки убил одного бандита. В 1912 году он отличился, выследив группу вымогателей, которые требовали деньги у одного из членов парламента.
Полицейская служба в Италии всегда отличалась крайней степенью политизированности. Политические убеждения самого Мори, а он принадлежал к числу консерваторов-монархистов, были достаточно традиционными, чтобы не мешать его честолюбивым замыслам. Стремление сделать все, что ожидают власть имущие в столице и провинции (во всяком случае, когда ожидания тех и других совпадают) от своего назначенца, является поощряемым стимулом. На Сицилии Мори выбрал линию поведения, вполне отвечавшую интересам наиболее влиятельной группы населения, то есть местных землевладельцев.
Когда началась Первая мировая война, Мори был заместителем начальника полиции города Трапани, расположенного на западной окраине острова. На Сицилии не велись боевые действия, однако все случившееся после того, как в мае 1915 года Италия вступила в мировую бойню, было результатом тайного сговора, направленного на то, чтобы и население острова приняло участие в массовом насилии. В армию было призвано более 400 тысяч сицилийцев, что превышало численность всего населения Палермо. Как и во времена основания единого итальянского государства, тысячи рекрутов уклонялись от призыва, скрываясь в горах. Чтобы выжить, беглецы ступили на путь преступлений, и внутренние районы острова захлестнула волна бандитизма. Из-за нехватки рабочих рук, необходимых для сева зерновых и уборки урожая, крупные земельные участки стали превращаться в пастбища для домашних животных. Повышенный спрос на лошадей, мулов и мясные продукты, необходимые фронту, вызвал повышение цен на рынке крупного рогатого скота. Возросло количество жестоких преступлений, что было вызвано соперничеством группировок, желавших погреть на этом руки. Резко увеличилось число краж скота, участились кровавые стычки, вызванные борьбой за получение контрактов на аренду, управление и «защиту» земельных участков. В некоторых районах острова ситуация граничила с анархией.
Мори вел неустанную борьбу с угонщиками скота, которыми во время Первой мировой войны кишела сельская местность. Круглосуточно и в любую погоду, возглавляемые им конные отряды патрулировали окрестности городов. Он блокировал деревни, вылавливая тех, кто скрывался от правосудия, а порой даже переодевался монахом, чтобы сбить с толку своих врагов.
В 1917 году Мори получил повышение и был переведен с острова в промышленный северный город Турин, где стал начальником полиции. Он занял этот пост как раз в то время, когда сокрушительное военное поражение при Капоретто поставило страну на грань катастрофы. Со столь характерной для него решительностью Мори подавил восстание рабочих-социалистов. Многие из них были убиты. Спустя три года, уже в Риме, Мори приказал своим подчиненным разогнать демонстрацию студентов, которые придерживались правых взглядов. Здесь тоже были раненые и убитые.
