Александр Кузьменко - Предмет трудового права России
Таким образом, историческую плоскость системного исследования составляют, по выражению М. С. Кагана, два вектора: «генетический» и «прогностический»,[28] направленные по оси времени в противоположные стороны от того отрезка времени, в котором ведется системное исследование объекта. Генетический анализ системы должен дать ответ на вопрос о ее зарождении, этапах развития, выявить особенности ее эволюции, формирования текущих свойств системы. Изучение настоящего и прошлого системы позволяет в ряде случаев сделать определенные выводы относительно перспектив ее дальнейшего развития. Научное прогнозирование является, пожалуй, наиболее сложным аспектом системного исследования, поскольку, во-первых, невозможно учесть все факторы, влияющие на развитие системы, а во-вторых, невозможно немедленно проверить научность формулируемых гипотез.
Краткое рассмотрение теоретических основ системной методологии позволяет сделать некоторые выводы методологического характера. Выявленный путь решения проблемы детерминации системы как отражения фрагмента объективной реальности вне зависимости от ее характера, проведенный анализ универсальных понятий категориального аппарата системной методологии (система, элемент, структура, состав, цель) и их соотношения с рядом близких по смыслу философских категорий (объект; форма и содержание; целое и часть), раскрытие сущности компонентного, структурного, функционального и исторического аспектов системной методологии и ее особенностей в отношении социально-правовых явлений показывают возможность ее эффективного применения для научного исследования общественных отношений как предмета правового регулирования отрасли трудового права России.
§ 2. Системы права, законодательства и общественных отношений
Системная методология представляет собой эффективный инструмент познания объективной реальности, сочетающий в себе различные подходы к изучению сложных объектов не только природного, технического, но и социального, правового характера.
Понятие «система» в юридической науке и практике распространено достаточно широко. Оно употребляется, например, применительно к таким категориям, как «правовая система», «система права», «система законодательства», «судебная система» и др.
Категория «предмет правового регулирования» наиболее тесно связана с понятиями «система права» и «система законодательства», поскольку предмет правового регулирования в юридической науке традиционно выступает в качестве основного критерия построения системы права и отдельных ее отраслей. Отрасль трудового права и отрасль трудового законодательства рассматриваются обычно в качестве одного из элементов систем права и законодательства.
По поводу соотношения категорий «система права» и «система законодательства» точки зрения различных авторов диаметрально расходятся. Поэтому, прежде чем рассматривать собственно предмет трудового права как отрасли права и отрасли законодательства, необходимо определиться с указанными понятиями, их содержанием и соотношением в рамках системной методологии.
В литературе неоднократно отмечалось, что на протяжении многих лет в отечественной юриспруденции понятие системы права и законодательства рассматривалось исключительно в нормативно-правовом аспекте, причем «система права» часто трактовалась как синоним понятия «правовая система».[29] За последние годы стала отчетливо проявляться дифференциация указанных категорий. Так, применение системного подхода для анализа взаимозависимости и взаимодействия правовых явлений в обществе и государстве в 70–80-х годах прошлого века привело к пониманию правовой системы как категории, обобщенно характеризующей внутригосударственное право данной страны и объединяющей все основные его элементы и взаимосвязи между правовыми явлениями в обществе и государстве.[30] Господствовавший в Советском государстве «классовый подход» позволял отечественной науке выделять четыре типа правовых систем – рабовладельческого, феодального, буржуазного и социалистического государств. В то же время за рубежом большинство ученых различали иные правовые системы: а) романо-германская; б) общего права; в) социалистическая; г) религиозного и традиционного права.[31] Подобный подход характерен в настоящее время и для российской правовой науки.[32]
За последние годы при всем разнообразии взглядов на понятие «правовая система» сложилось устойчивое мнение о том, что данная категория имеет широкое содержание и отражает всю правовую организацию данного общества. В составе правовой системы различают такие элементы, как: а) юридические нормы, принципы и институты (нормативная сторона); б) совокупность правовых учреждений (организационная сторона); в) совокупность правовых взглядов, представлений, идей, свойственных данному обществу (правовая культура).[33]
Несмотря на утверждение понятия правовой системы, категории «система права» и «система законодательства» не утрачивают своей важной роли в юридической науке и правовой практике. Система права традиционно понимается как организованная определенным образом совокупность норм, разделенная по предметному признаку (отраслям права), а система законодательства – как совокупность источников права, нормативных актов, которая строится как с учетом отраслевого признака, так и без его учета.[34]
С точки зрения системной методологии правовая система выступает в качестве метасистемы по отношению к системе права и системе законодательства, т. е. системы более высокого уровня, элементы которой, в свою очередь, рассматриваются в качестве подсистем.
В научной литературе не вызывает возражений мнение о том, что понятия системы права и системы законодательства связаны между собой. Однако характер взаимосвязи, соотношение указанных категорий трактуется неоднозначно.
Многие ученые систему права и систему законодательства рассматривают как тесно взаимосвязанные, но самостоятельные категории, представляющие собой два аспекта одной и той же сущности – права. Подход к праву с позиции материалистической диалектики позволяет трактовать их как форму права и содержание права. Система права рассматривается как внутренняя структура права, соответствующая характеру регулируемых им общественных отношений. Система законодательства – как внешняя форма права, выражающая строение его источников, т. е. систему нормативно-правовых актов. Право не существует вне законодательства, а законодательство в широком его понимании и есть право.[35] Многие исследователи разделяют также точку зрения, согласно которой система права носит объективный характер, заранее определяемый самим позитивным правом, действующим в определенном обществе и государстве, и в силу этого развитие системы права обусловливает соответствующую трансформацию системы законодательства, создаваемой законодателем.[36] Отсюда делаются выводы о том, что основной задачей исследования системы права является поиск объективных закономерностей, лежащих в основе ее построения, и что формирование системы права есть одновременно выявляемый наукой процесс раскрытия объективно существующих закономерностей общественного развития.[37] Представляется, что подобный подход несколько упрощает проблему феномена системы права и излишне абсолютизирует роль объективного фактора в ее построении.
Проблема системы советского права впервые была затронута в 1938 г. на первом совещании научных работников права.[38] Основным итогом проходившей с 1938 по 1941 г. дискуссии по вопросу о системе советского права было единодушное признание того обстоятельства, что решающее значение среди объективных критериев, определяющих структуру советского права и его деление на отдельные отрасли, имеет предмет правового регулирования, т. е. регулируемые правом общественные отношения. Тем не менее само понятие предмета правового регулирования не было подвергнуто в ходе дискуссии углубленному исследованию, и предложенная фактически в директивном порядке система советского социалистического права[39] не опиралась на единые классификационные основания. В результате теоретические конструкции оказались неспособными отразить систему советского права, а задачей юридической науки стало обоснование предложенной «партией и правительством» системы отраслей советского права.[40]
На недостатки общепринятой теоретической конструкции системы права и ее отраслевого деления указал в свое время Р. З. Лившиц. Отмечая научную и практическую уязвимость теории отраслевого обособления в системе права исходя исключительно из критериев предмета и метода правового регулирования, он подверг резкой критики дихотомию «система отраслей права – система отраслей законодательства». Эта конструкция, по мнению Р. З. Лившица, должна уступить место идее системы отраслей законодательства, идее более динамичной и подвижной, учитывающей динамику правового регулирования и неизбежное появление новых отраслей.[41] Правда, как справедливо заметила С. В. Поленина, «без ответа оставался вопрос о том, какой же научной и практической цели служит при таком подходе система права, а главное, с чем должен соизмерять свою деятельность законодатель?»[42]
