Олег Баев - Основы криминалистики. Курс лекций
Вряд ли с этим перечнем, с учетом сказанного выше о сущности следственных действий, можно полностью согласиться. Во-первых, одни из называемых ими в качестве самостоятельных следственных действий по существу являются лишь разновидностями других следственных действий, входящих в тот же перечень, соотносясь с ними как частное с общим. Что такое, например, освидетельствование, как не разновидность осмотра, состоящая в осмотре тела живого человека? Что такое очная ставка, как не разновидность допроса, ибо суть ее и состоит не в чем ином, как в одновременном допросе двух лиц для устранения имеющихся существенных противоречий в данных ими ранее показаниях? Что такое выемка, как не разновидность обыска? Об этом, на мой взгляд, прямо говорит уголовно-процессуальный закон, указывающий, что выемка производится в порядке, установленном для производства обыска (ч. 2 ст. 182 УПК РФ), а потому, следовательно, представляет право на осуществление выемки принудительно. А принудительная выемка, вы уж извините, «чистый» обыск, правда, проводимый в облегченном по сравнению с «настоящим» обыском процессуальном режиме.
Во-вторых, я не понимаю, какая доказательственная информация в принципе может быть получена в результате таких действий, как наложение ареста на имущество, производимого, как известно, для обеспечения возмещения причиненного преступлением имущественного и морального вреда и (или) возможной конфискации имущества по решению суда, либо задержание подозреваемого, преследующего совершенно конкретные цели, не обусловливаемые целями доказывания как такового?
В-третьих, какая сама по себе доказательственная информация собирается и исследуется в результате таких – я бы называл их предследственными, вспомогательными – действий, как эксгумация или получение образцов для сравнительного исследования? Эксгумация состоит в извлечении трупа из места его захоронения. При всей своей организационной и этической сложности проведения эксгумация сама по себе не ведет к получению доказательственной информации; последняя может быть получена не из самого факта извлечения трупа из земли, а в результате его осмотра и проведения назначаемых в его отношении судебных экспертиз. Аналогично этому получение образцов для сравнительного исследования – лишь предследственное, вспомогательное действие, обеспечивающее возможность проведения такого действительно уже следственного действия, как назначение экспертизы.
Кстати, замечу, что в фундаментальном учебнике «Криминалистика» Т.В. Аверьяновой, Р.С. Белкина, Ю.Г. Корухова, Е.P. Россинской тактические проблемы освидетельствования совершенно обоснованно составляют параграф главы, посвященной тактике следственного осмотра, очной ставки – «Тактика допроса»; глава 40 озаглавлена «Технология (но не тактика. – О.Б. ) получения образцов для сравнительного исследования».
Обращу внимание, что Уголовно-процессуальным кодексом 2001 г. в качестве самостоятельного следственного действия введена проверка показаний ранее допрошенных лиц на месте, связанном с исследуемым событием (ст. 194), а статья 186 «легализовала» такой источник судебных доказательств, как «контроль и запись телефонных и иных переговоров» и регламентировала порядок производства соответствующего действия.
Совсем кратко по этому поводу: анализ статьи 181 УПК РФ (следственный эксперимент) и статьи 194 УПК РФ, на мой взгляд, не оставляет никаких сомнений, что проверка показаний на месте – не что иное, как разновидность следственного эксперимента.
Что же касается контроля и записи телефонных и иных переговоров, то, по моему глубокому убеждению, это важное и сложное действие, несмотря на его процессуальное закрепление, как было, так и остается действием сугубо оперативно-розыскным, которое следователь самостоятельно в принципе произвести не может [146] .
Подведу итог: по моему мнению, к следственным действиям, тактика которых составляет соответствующую часть содержания криминалистической тактики в целом, следует отнести следующие:
1) следственный осмотр (в том числе такую его разновидность, как освидетельствование);
2) обыск (в том числе такую его разновидность, как выемка);
3) допрос (в том числе и очная ставка, являющаяся его разновидностью);
4) следственный эксперимент (в том числе и проводимый путем проверки показаний на месте);
5) предъявление для опознания;
6) назначение экспертизы (обращаю внимание: именно назначение экспертизы, а не сама экспертиза, является следственным действием; сама же экспертиза в сути своей – лишь научное исследование представленных следователем объектов, предполагающее методику, а не тактику его производства).
Здесь может возникнуть следующий, достаточно логичный вопрос. Какое же противодействие следователь должен предупреждать или преодолевать при производстве таких действий, как осмотр или назначение экспертизы, производимых, так сказать, «бесконтактно» с лицами, имеющими иные, чем он, личные и профессиональные интересы в уголовном деле? И правомерно ли говорить о тактике этих следственных действий в контексте изложенного выше понимания криминалистической тактики в целом? Отвечу на этот вопрос утвердительно по двум причинам.
Во-первых, при производстве названных следственных действий следователь находится в условиях необходимости преодоления опосредованного противодействия со стороны лица, предпринявшего попытку уничтожить или исказить следовую обстановку произошедшего события (на месте происшествия, своей одежде, теле, осуществившего интеллектуальный или материальный подлог документов и т. п.). Либо как минимум скрывшегося с места происшествия или скрывшего свою причастность к расследуемому событию, либо, наконец, искажающего в своих объяснениях на месте происшествия его мотивы или существенные обстоятельства произошедшего. А это уже само по себе является противодействием объективному и полному исследованию данного деяния, в значительной мере усложняющим этот процесс. И именно на преодоление такого противодействия направлены названные следственные действия, для этого и разрабатывается их тактика.
Во-вторых, производство таких следственных действий осуществляется в условиях так называемых «конфликтов с природой». Суть их, если говорить образно, заключается в следующем постулате. Мы не знаем замысла господа Бога, не знаем «замыслов» природы, но априори принимаем их антагонистическими (противоположными) интересам, в нашем случае, следователя. Этому тезису есть корректное научное обоснование в научной дисциплине, именуемой теорией игр, суть которой видна из наименования книги И.Л. Вателя и Ф.И. Ерешко «Математика конфликта и сотрудничества» (М., 1973).
С такими конфликтами мы с вами, по сути, сталкиваемся постоянно. А наиболее характерным примером «конфликта с природой» является ежегодно ведущаяся на полях нашей необъятной Родины «битва за урожай» или борьба со снегом в городе, когда, как всегда внезапно, наступает зима.
Скажем, неизвестно, пойдет ли в конкретном случае перед осмотром места происшествия (или во время него) дождь или снег, который смоет либо скроет следы преступления, но, предполагая гипотетически такую возможность, криминалистическая тактика и выработала одну из своих основополагающих относительно данного следственного действия рекомендаций – о неотложном его характере с учетом этого возможного противодействия со стороны природы.
Объективное изменение следовой обстановки на одежде (и потерпевшего, и лица, совершившего преступление) в случае ее контакта с другими объектами обусловило разработку соответствующих тактических рекомендаций по ее изъятию и хранению для предупреждения таковых контактов, последовательности назначения судебных экспертиз по данному объекту и т. д.
И в этой же связи необходимо сделать следующее замечание: в таком противодействии «природа» всегда «играет на руку» только одной стороне в исследовании преступлений. В самом деле, дождь, смывающий следы на месте происшествия, противостоит интересам следователя и его действиям по обнаружению их при осмотре; в то же время он (дождь) в определенной мере облегчает деятельность адвоката по защите обвиняемого, следы которого тот самый дождь смыл. Несоблюдение – продолжу приведенный выше гипотетический пример – тактических рекомендаций по изъятию и хранению одежды, последовательности назначения по ней судебных экспертиз позволят защитнику поставить под обоснованное сомнение заключение экспертизы, если таковое используется обвинением как изобличающее подзащитного доказательство.
Перечисленные выше следственные действия, осуществляемые в суде (а на этапе судебного следствия, как известно, по закону возможно производство большинства из них), выступают как судебные действия следственного характера. Кроме того, к ним с определенной степенью условности следует отнести и выступления сторон в судебных прениях в части, касающейся исследования и оценки в них сторонами доказательств, ибо этот компонент является необходимым элементом доказывания, носящим достаточно отчетливый тактический характер.
