Всеволод Васильев - Муниципальное право России
В апреле 1999 г. был опубликован проект Основных положений (Концепции) государственной политики развития местного самоуправления в Российской Федерации. Широкого обсуждения он не получил, хотя государственные органы стремились привлечь к нему общественное внимание. В мае того же года Министерство региональной политики – тогдашний главный «государственный куратор» местного самоуправления – провело круглый стол с участием ученых по проблемам местного самоуправления. Он выработал рекомендации, в которых констатировал, что в нынешних условиях нет необходимости изменять концепцию организации местного самоуправления, положенную в основу Федерального закона 1995 г. Радикальные изменения принципиальных положений Закона могут повлечь неуправляемые процессы и нарушить наступательный ход реформы… Изменения и дополнения в Федеральный закон целесообразно вносить «точечно» и последовательно по мере выявления на практике проблем организации и деятельности местного самоуправления и наличия сложившихся представлений о способах их решения. Значительная часть неурегулированных Федеральным законом вопросов может и должна решаться другими федеральными законами в сфере местного самоуправления. Заняв такую позицию, участники круглого стола в то же время определили круг первоочередных вопросов, требующих уточнения посредством изменения и дополнения Федерального закона о МС, которые, по сути, вели к его существенному обновлению. Это уточнение формулировок основных понятий и терминов, пределов правового регулирования организации и деятельности МС, компетенции муниципальных образований, особенностей местного самоуправления в сельской местности, городах федерального значения, установления территорий муниципальных образований, статуса представительных органов местного самоуправления и др.
В октябре 1999 г. Основные положения государственной политики в области развития местного самоуправления в Российской Федерации были утверждены Указом Президента РФ, а на их основе Правительство РФ в декабре того же года утвердило Федеральную целевую программу государственной поддержки развития местного самоуправления, рассчитанную на 15 лет. И в том, и в другом документе отмечалось позитивное значение Федерального закона 1995 г. «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» и одновременно признавалась необходимость его совершенствования. Вопрос о том, как, в какой форме это надо сделать, оставался открытым. Вместе с тем ставилась задача выработать стратегию законодательной деятельности в области МС.
С начала 2000 г., после смены политического руководства страны, эта стратегия, как и вся государственная политика в области местного самоуправления, стала рассматриваться в контексте решения более общей проблемы разбалансированности государственного управления. Никто не подвергал сомнению сформулированные в указанном документе направления этой политики, но никто и не торопился проводить их в жизнь. Принятый документ остался в стороне. Дискуссии начались как бы «заново». Стали высказываться идеи о необходимости реформы всей системы власти, о пересмотре не только Закона о местном самоуправлении, но и Конституции РФ.
Примечательным эпизодом в борьбе мнений стало письмо В.В. Путину губернаторов Новгородской, Белгородской и Курганской областей, написанное в феврале 2000 г. «Как свидетельствует исторический опыт России, – говорилось в этом документе, – обширность территории, малая плотность населения в сочетании со сложной военно-политической обстановкой на границах требуют сильной централизованной системы государственного управления». Чтобы создать эту систему, авторы письма предлагали по-новому построить государственный механизм и изменить направление экономических реформ. Что касается местного самоуправления, то его, по мнению губернаторов, надо ограничить уровнем микрорайонов, уличных комитетов и деревень. Органы власти районного и городского уровня включаются в систему органов государственной власти. Руководители этих органов назначаются главой субъекта РФ с согласия собрания представителей, состоящего из депутатов представительных органов власти, делегатов профсоюзов, ассоциаций товаропроизводителей, ветеранских и других общественных организаций, а также партий, общественно-политических движений и трудовых коллективов.
Эти и им подобные идеи основывались на нарождавшихся в обществе устремлениях к усилению роли государства в регулировании социальных и экономических процессов, ограничению «либерального беспредела», стабилизации жизни. Это вызывало ответную реакцию приверженцев продолжения радикального либерального курса, опору которого составляла Конституция. Естественно, что логика этой политической борьбы не могла не затронуть местное самоуправление как один из институтов конституционного строя. И с какого-то момента в спор о том, нужна ли новая редакция Федерального закона об общих принципах организации местного самоуправления, была привнесена «конституционная компонента».
Причем даже если кто-то высказывался в пользу пересмотра закона, не связывая обновление документа с изменением Конституции, считалось, что этот замысел все равно не может не затрагивать реформу Основного закона.
Опасением возможности внеконституционного пути реформирования местного самоуправления оправдывалась позиция, не допускавшая пересмотра Федерального закона об общих принципах организации местного самоуправления. На парламентских слушаниях по проблемам законодательства о местном самоуправлении, на «круглом столе» в Конгрессе муниципальных образований, состоявшемся в январе 2001 г., был поднят вопрос, в том числе автором этих строк, о необходимости подготовки новой редакции федерального закона вне связи с изменениями Конституции. Однако, оценивая результаты дискуссий, Конгресс муниципальных образований, Союз российских городов и Российский союз местных властей приняли совместное решение о нецелесообразности подготовки в настоящее время новой редакции Федерального закона о местном самоуправлении, изменяющей его основные правовые понятия и нормы. Что такое «основные понятия и нормы», которых нельзя касаться, ясности не было. Резолюция не связывала их с конституционными установлениями.
Примерно в то же время появился аналитический документ, основательно критикующий действующий Федеральный закон о местном самоуправлении и практику его применения, подготовленный специалистами Отдела по вопросам местного самоуправления Главного территориального управления Администрации Президента РФ и Конгресса муниципальных образований при участии экспертов Совета Европы. По сути, это была логичная и аргументированная программа замены действующего Закона новым актом, однако ее авторы настаивали только на «внесении соответствующих изменений и дополнений» в документ. На такой позиции стояли и объединения муниципальных властей, выступавшие в пользу «точечных» модификаций Закона.
Хотя Закон 1995 г. был результатом компромисса разных политических группировок, на нем лежал отчетливый отпечаток усилий «младореформаторов», не видевших или не желавших видеть всех сложностей переустройства России и неоправданно рассчитывавших на некий автоматизм осуществления радикальных демократических лозунгов. Закон был принят как бы в расчете на то, что «внедрять в России местное самоуправление, осуществлять местную власть будут исключительно самоотверженные, принципиальные, убежденные, одинаково мыслящие сторонники местного самоуправления. Но так не бывает. Если бы это было возможно, законы (о местном самоуправлении. – В.В.) были бы не нужны вовсе»[80].
В Законе содержалось слишком размытое определение местного самоуправления. В результате в Федеральном Собрании, в Правительстве РФ, в региональных структурах, в муниципальных образованиях понимание местного самоуправления было неодинаковым, что отнюдь не способствовало его последовательному применению.
Закон был ориентирован главным образом на городское самоуправление. Этот акт не учитывал особенности местного самоуправления в сельской местности, ограниченные возможности сельских муниципальных образований в решении установленного круга вопросов местного значения. Он не принимал также во внимание специфику местного самоуправления в малых городах и поселках. Кроме того, документ недостаточно четко разграничивал сферу деятельности органов местного самоуправления и органов государственной власти, что приводило на практике к перманентным спорам и конфликтам.
Документ носил расплывчато-рамочный характер, поскольку намечал решение важных вопросов территориального устройства и порядок функционирования местного самоуправления лишь «пунктиром» или вообще уходил от их решения, отдавая его на усмотрение субъектов Федерации, муниципалитетов и самого населения. Однако надежды на то, что регионы на основе учета своих условий разовьют и конкретизируют Федеральный закон, не оправдались. Используя предоставленные возможности, органы государственной власти большинства субъектов Федерации значительно сократили число муниципальных образований, главным образом сельских. Как правило, региональные власти ограничивали самостоятельность муниципалитетов и, в свою очередь, наталкивались на их сопротивление, что приводило к перманентной неоправданной борьбе разных уровней публичной власти за обладание ресурсами и полномочиями.
