Владислав Шейченко - Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде

Непризнание статуса подозреваемого (обвиняемого) в обычном порядке – так это тактическая уловка мусоров. Таким путём уже на самых ранних стадиях создаётся дисбаланс в ущерб возможностям стороны защиты. Одна сторона – обвинение – реально существует, активно и свободно пользуется правами, в том числе по сбору доказательств и обеспечению позиции. Другая же сторона, соответственно – сторона защиты влачит существование всё это время в абстрактной форме, только потому, что в отношении её основного участника не выдвинуто официальным порядком подозрений (обвинений), не признаны участвующие от этой стороны носители функциональных прав: преследуемый, его представитель, защитник. И такие, не признанные участники ещё не существующей в объявленной форме стороны реально лишены любых возможностей осуществлять защиту. Разве что только заочно, руководствуясь лишь предвидением, предполагаемым характером и объёмом претензий. Такое неравенство и в дальнейшем влечёт явную выгоду только обвинению. Когда наивозможные доказательства обвинения уже будут собраны и осуществлены все формальные процедуры, проведены все согласования по структурным норам властей (сговор), только с этого момента сторона обвинения и обрушивает вероломно свою мощь на только что объявленного подозреваемого (обвиняемого). В течение ближайших месяца-двух в режиме «блицкриг» проводятся все обязательные мероприятия по вовлечению в процесс сторонников защиты. Тех, кроме преследуемого, кого сам подозреваемый успеет вовлечь. Дело ускоренно доводится до окончания расследования, составляются обвинительные акты, проводят ознакомление с материалами и шустренькую их передачу в суд. Естественно, такая чехарда и поспешность защите даже самоорганизоваться не позволяет. Бабочка в коконе не успевает созреть, а её уже сачком хлобучат.

Привлечение в качестве подозреваемого – вовсе не обязательная стадия по УПК. По основной массе дел открытое преследование начинается сразу участием обвиняемого через предъявление обвинения. Но если осмыслить суть реальность происходящего расследования, то оказывается, что попросту невозможно, неестественно и неприемлемо переступать через участие и само наличие в деле подозреваемого. В самом деле, ведь до появления твёрдых утверждений и убеждений о причастности лица к совершению преступления, до формулирования обвинения против него, отдельный период до этого, пусть и крохотный, но возникают подозрения против него же. Таких первичных подозрений не может не быть. Этот период может и должен быть высчитан, вычленен обязательно. А сам факт перешагивания через стадию, а с тем и лишения в правоспособности на это время следует расценивать как нарушение права на защиту. Время и факт наличия подозрений вполне может быть выяснен вопросом к самому следователю: Когда у Вас возникли подозрения о моей причастности к этому деянию? Глупо будут звучать ответы, что подозрений не было вообще и никогда, что они не возникали. Другим подтверждением окажутся поручения и оперативные разработки в твоём отношении по возможной или признаваемой сопричастности. И это возможно только при наличии подозрений. Не иначе.

Ну а в режиме реального времени участник-подозреваемый появляется в деле только в исключительных случаях. Это произойдёт, если весомых доказательств нет ещё, причастность гражданина – только часть версии, но этот гражданин оказался в поле подозрений по горячему следу, и оставление его на свободе грозит его исчезновением или его же действиями по сокрытию следов, давлению или по созданию прочих помех для «нормального» расследования. Реже – привлечение подозреваемым является лишь тактической уловкой с целью углублённой проверки на вшивость человечка после продолжительной травли. Взвешенное положение подозреваемого, когда человек уже не свободен, но ещё не обвинён, является серьёзной стартовой площадкой для его перехода в роль обвиняемого. Это произойдёт почти со 100 %-ой гарантией. Эта акция всегда обдуманна и ответственна, несмотря на кажущуюся инертность. А как же, в случае ошибки следствия бывший подозреваемый, он же – не состоявшийся обвиняемый подлежит реабилитации, а в адрес мусоров в зависимости от сопричастности к преследованию полетят наказания и взыскания. Поэтому, будучи привлечён подозреваемым, особых иллюзий не питай, прогнозируй скорое обвинение.

Другая выгода ментам и мусорам от официальных подозрений – человечка можно от 10 до 30 суток удерживать в качестве задержанного и заключённого под стражу в ИВС (изоляторе временного содержания), где в отличие от СИЗО (следственный изолятор), полновластно хозяйничают опера, так как они из одного ведомства с ОВДешниками – «цветными ментам» (ныне полицаи). Взаимопонимание между ними отменное, плюс согласованность со следствием и крышевание от прокуратуры. Это позволяет до настоящего времени использовать ИВС как пыточные профилактории.

3. 2. Немножко (чуть-чуть) о пытках

Сам процессуальный закон (статья 95.2 УПК) оставляет оконце для возможности посещения подозреваемого операми.

Сейчас для этого достаточно письменного разрешения следователя. В таком Разрешении будут указаны лишь формальные поводы и основания для встреч, например, необходимость проведения оперативно-розыскных мероприятий либо беседы. Действительные мотивы и намерения скрывают, а в случае крайней нужды, например, допроса самих оперов как свидетелей, могут спрятаться за формат секретности оперативной информации.

Новейшее законодательство (с 2002 года) существенно сократило сроки допустимых задержаний и содержания подозреваемых в ИВС. Соответственно сузилась и возможность пыточной добычи доказательств по ментовским подвалам. Ныне операм приходится поспешать, действительно работать оперативно. На всё про всё – 10 дней и столько же ночей. Вот раньше было раздолье, когда санкции на арест давали прокурорики заочно и сроками не поджимали. Забирали мерзавчика из тепла, из суеты бытовой и опостылевшей, в своё удовольствие лупили его в кровь по казематах, пока не расколется или не убедятся в его непричастности. Редкая овца доплывала до середины Днепра.

Но и с новым УПК и Законом о содержании под стражей перетаптывались не долго. Уж чем сильны отечественные мусора, так это находчивостью, новаторством и изощрённостью. На мой вопрос о перспективах и проблемах Юра Бурцев (тогда суперследователь Тверьоблпрокуратуры) откровенно поведал: Добывать нужную информацию от подозреваемого возможно и без официального задержания, ареста и прочих предварительных ласк. Вполне практичен и вариант, когда «клиента» в лес вывозят «братки» или под их видом опера, а в тех лесах дремучих (болотах, пустырях) языки и развязывают. И не поймёт «клиент», с кем дело имеет, насколько реальны угрозы расправы, воспринимать их будет на полном серьёзе. Пусть жалуется потом, увечья демонстрирует. Похитителей-истязателей не обнаружат, да и искать-то не станут, а информация о преступных подробностях уже получена, в том числе и с технической записью. Вслед за этими признательными откровениями того же «клиента» задержат, якобы, уже официальным порядком или «из рук в руки» (из Варяг в Греки) или как ранки заживут.

Особик Юра Бурцев не врал. С середины 2003 года действительно широко внедрилась практика подобных вне процессуальных допросов (хотя такое изредка и раньше наблюдалось). Одновременно в обойме мусоров появились и другие оригинальные приёмчики. А пытки «на стороне» стали более жестокими, вплоть до летальных исходов. Пытаться (только лишь пытаться) избежать их возможно путём резкого сокращения одиночного нахождения и передвижения. Если на улице тебя приглашают в незнакомый авто левые морды, лучше бы отказываться, какие бы причины не указывали и срочности. При ордерном задержании с подозрением на фальшивость происходящего желательно устроить публичный скандал, истерику с целью привлечь внимание окружающих. Быстрее всего похитители в такой ситуации ретируются и будут искать другие пути изъятия твоего тела, а то и вовсе откажутся от затеи такой. Преодолеть попытки и обороняться от надругательств возможно путём массовых жалоб во все концы, желательно с привлечением очевидцев. Нет ничего постыдного, если сообщать о прямых угрозах истязаний, даже в отсутствие таковых, а любые намёки излагать как факт. Полагаю, что в этих случаях все средства хороши. Менты на дух не переносят склочников и истеричек, их омрачают жалобы и разбирательства. Повторюсь, лучшим (и проверенным) является для таких случаев предупредительность, то есть меры по упреждению ситуаций. Заблаговременная жалоба об угрозе насилия и пыток, об обстоятельствах угроз, как правило, отбивает желание использовать насильственные методы дознания и на будущее, когда те же средства могут примениться и в тюряге. Незачем корчить из себя героя. Герои с отбитыми потрохами и наболтавшие против себя всяких глупостей смешны.