Надежда Ивакина - Основы судебного красноречия (риторика для юристов). Учебное пособие 2-е издание

«Судебное следствие развило перед вами все существенные обстоятельства дела, в наших судебных прениях мы постараемся разъяснить перед вами их значение и характер, и затем вы постановите беспристрастный приговор, который должен иметь большое значение. Он укажет, возможно ли безнаказанно распоряжаться чужою жизнью под влиянием гнева и ненависти и может ли каждый делаться судьею в своем деле и приводить в исполнение свои, выработанные страстью и озлоблением приговоры». Заключение: «Мне думается, что с вашей стороны по отношению к нему должен последовать строгий приговор, который укажет, что на защите человеческой жизни стоит суд, который не прощает никому самоуправного распоряжения существованием другого. Подсудимому, стоявшему на видной ступени в обществе, умевшему быть полезным деятелем и слугою общественных интересов, много было дано. Но кому много дано, с того много и спросится, и я думаю, что ваш приговор докажет, что с него спрашивается много».

В советский период вступление и заключение являлись этикетными композиционными частями, особенно в открытых судебных процессах. Вот несколько таких примеров: «Такой приговор суда / в отношении Лубакова / будет / в достаточной мере свидетельствовать / не только о наказании подсудимого / но и о защите / прав и интересов потерпевших //». Или: «Думается / что такой приговор / будет справедливой карой // за совершенное преступление // послужит хорошей профилактической мерой / для тех / кто еще пьет / и считает / что будет пить безнаказанно //». Или: «Я полагаю / что такой приговор / будет глубоко гуманен / глубоко справедлив / а несовершеннолетний Черненков / докажет свое исправление / добрыми делами в будущем //». Встречались и такие совсем неудачные заключения, как На основании изложенного прошу…; У меня все; Я закончил, которые снижали качество речи.

В настоящее время заключение в речах, произносимых по уголовным делам в судах общей юрисдикции и по гражданским делам, осталось прежним: На основании изложенного прошу…; С учетом вышесказанного прошу…

В речах, произносимых перед присяжными заседателями, ораторы, как правило, благодарят присяжных заседателей за участие в судебном процессе и выражают надежду на правильное, справедливое, законное решение вопроса, например:

«Я не знаю, будет ли Тищенко в последнем слове раскаиваться в содеянном, будет ли просить для себя снисхождения, взывая к вашему милосердию. Но когда вы будете отвечать на этот вопрос, прошу вас в этот момент вспомнить о погибшем, чья беда началась с того, что он, имея дом, зарегистрировал в нем Тищенко и его мать. Зная о возможной крупной ссуде и льготах для матери, подсудимый решил избавиться от Гарайзуева и отобрать у него самое ценное, что есть у человека, - его жизнь. Очень горько сознавать, что человек погиб по злому умыслу Тищенко, который так жестоко и коварно оборвал жизнь потерпевшего.

Благодарю вас, уважаемые присяжные заседатели, за то, что вы внимательно выслушали мою речь, и еще раз прошу вас принять справедливое, а значит, законное решение» [172. С. 361].

Думающий оратор сумеет дать нужное для каждого конкретного случая заключение. А пока запомните напутствие А.Ф. Кони: «…конец должен быть таким, чтобы слушатели почувствовали (не только в тоне лектора, это обязательно), что дальше говорить нечего».

2. Лингвистический аспект композиции

Разговор о композиции судебной речи был бы неполным, если б мы не рассмотрели те языковые средства, которые передают мысли оратора, все содержание речи.

Композиция текста в лингвистике понимается как интеграция содержательно-логических и стилистических его элементов. Предметно-логическое построение судебной речи определяет ее лингвистическую структуру: она является сложной композиционно-стилистической организацией, в которой отбор языковых средств осуществляется в соответствии с отчетливо осознаваемой целевой установкой оратора. Эта мысль нашла отражение и в работах юристов. «Между содержанием и формой речи, - писал М.Л. Шифман, - должна быть органическая связь: форма должна гармонировать с содержанием. Нельзя говорить патетически о простых, обыденных вещах; нельзя говорить веселым тоном о трагических событиях; неуместен пафос, когда речь идет о квалификации преступления или при анализе доказательств, но пафос окажется кстати при изложении политически острых, жизненно важных фактов и обстоятельств, особенно в заключительной части речи» [248. С. 100-101].

Вступительная часть судебной речи, как правило, обнаруживает не только рассудочное, но и эмоциональное содержание и характеризуется экспрессивностью, представленностью риторических структур.

Начало речи, в котором дается моральная оценка совершенного, обычно строится на приеме контраста, потому что оцениваемое событие раскрывается на фоне каких-либо положительных явлений. Контраст (от франц. contraste - резко выраженная противоположность) - композиционно-стилистический принцип развертывания речи, заключающийся в динамическом противопоставлении двух содержательно-логических (а также структурно-стилистических) планов изложения. Особенно этот прием был характерен для судебных речей советского времени[54]. Рассмотрим несколько примеров:

«Уважаемые судьи! Среди миллионов честных людей вряд ли найдется человек, которого не охватило бы чувство негодования и ненависти к преступникам, осмелившимся убить человека. В сознании честных людей не укладывается мысль о том, что в обществе, где человек широко пользуется конституционным правом на труд, отдых и образование, могут существовать жестокие люди, способные убить или причинить тяжкое телесное повреждение; но, к сожалению, такие люди существуют».

Вступление композиционно распадается на две противоположные по содержанию части: первая раскрывает мировоззрение честных граждан, вторая показывает наличие людей, способных убить. Прием контраста, противопоставления понятий миллионы честных людей - жестокие люди создает определенный эмоциональный настрой и подготавливает слушающих к восприятию оценки доказательств. Второй текст:

«Наша страна / предоставила своим питомцам / все духовные и материальные богатства / для созидательного труда и учебы // И молодежь платит / трудом / м-м / прочно овладевая знаниями // И к глубокому сожалению / у нас есть юноши / которые совершают преступления // Вот глядишь на этих ребят / которые сидят на скамье подсудимых / и / думаешь / разве закрывались перед ними / двери / на хорошие дела // Нет // Тогда в чем же дело // Почему они совершили преступление //»

– также построен на приеме контраста. Основная мысль адвоката - об оценке преступления - выражена в форме размышлений {Вот глядишь на этих ребят / которые сидят на скамье подсудимых / и / думаешь / разве закрывались перед ними / двери / на хорошие дела // Нет), что придает речи разговорную тональность, искренность, привлекает внимание слушающих. Этому способствует и использование однородных членов - сказуемых, выраженных глаголами 2-го лица настоящего времени (глядишь и думаешь), и вопросо-ответных реплик. Следующие вопросительные конструкции Тогда в чем же дело // Почему они совершили преступление, трансформируя логически строгое изложение, оформляют переход к основной части и определяют целевую установку: не оспаривая квалификации преступления, подробно проанализировать причины совершения преступления.

В речах современных судебных ораторов прием контраста также активно участвует в построении вступлений. В следующем примере противопоставление применено для того, чтобы показать особенности дела:

«Уважаемые присяжные заседатели! Рассматриваемое уголовное дело - очень небольшое по объему: все материалы уместились в одном томе; речь идет о событиях одного дня и действиях, совершенных в отношении одного человека. Вместе с тем дело очень сложное в плане собирания доказательств (это было проблемой органов предварительного следствия) и, соответственно, в плане оценки уже собранных доказательств (эту нелегкую задачу предстоит решить вам). В чем заключаются трудности доказывания по данному делу?

Убийство Смирновой Веры Николаевны совершено в так называемых условиях неочевидности… Явление не такое уж редкое, но не только этим объясняется сложность доказывания. Скажем так: убийце повезло с самого начала. С 12 по 15 марта 2002 г. труп Смирновой не был обнаружен.

Таким образом, следственная группа была лишена возможности работать «по горячим следам», но, несмотря на это, смогла собрать доказательства виновности конкретного человека и сделала это в сложнейших условиях достаточно грамотно» [172. С. 269-270].