Владислав Толстых - Международное частное право: коллизионное регулирование
4. Двусторонние соглашения о выборе права в случае, если выбирается право ответчика, создают некоторые гарантии для него, поскольку он лучше владеет информацией о своей правовой системе. Однако едва ли этот аргумент – достаточное обоснование двусторонних соглашений о выборе права. В сферу коллизионного регулирования не может переноситься принцип дополнительной защиты ответчика, действующий в сфере процессуальных норм о подсудности. Такое благо, как применение собственного правопорядка, весьма сомнительно, поскольку он вполне может быть менее благоприятен для ответчика, чем правопорядок истца.
Аргументация в пользу возможности заключения двусторонних соглашений о выборе права несколько усиливается тем фактом, что соглашение о выборе права может быть заключено и после заключения основной сделки, что обесценивает доводы о невозможности определения права в момент инициации судебного процесса. Однако, поскольку презюмируется, что даже в случае позднего выбора права стороны выбирают близкое право, ситуация позднего выбора определенного правопорядка и ситуация «включения» двустороннего соглашения о выборе права в момент подачи иска – это принципиально разные ситуации.
Расшатывает вышеприведенные доводы и тот факт, что в отечественном праве не закреплен в полной мере принцип «локализации автономии воли». Если стороны могут выбрать любое право, почему бы им не выбрать право ответчика? Однако и здесь можно утверждать, что когда стороны выбирают любой правопорядок, этот выбор во всяком случае не случаен, а детерминирован определенными материальными, но не процессуальными свойствами отношения.
Таким образом, представляется, что во всех случаях, когда суд сталкивается с двусторонними соглашениями о выборе права, он не должен принимать их во внимание. При этом юридическая сила таких соглашений может устраняться по следующим основаниям:
– данные соглашения могут признаваться незаключенными, поскольку стороны не согласовали существенное условие – не выбрали один, близкий правопорядок;
– данные соглашения могут признаваться недействительными, поскольку они нарушают общий принцип коллизионного права, требующий применения близкого права.
Оба варианта уязвимы, однако первый все же более удобен.
В отечественной литературе данную проблему затрагивает А. Б. Покровская, которая приходит к выводу, что стороны могут установить критерий, указывающий на правовую систему, ничем, однако, свой вывод не обосновывая[161].
Форма соглашения о выборе права. В соответствии с ч. 2 ст. 1210 ГК РФ «соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела». П. Майер классифицирует ситуации, при которых выбор права вытекает из обстоятельств дела:
1) речь идет о типовых договорах, предлагаемых одной стороной, договорах присоединения (очевидно, что сторона, которая направляет договор присоединения, желает, чтобы все подобные договоры подчинялись определенному режиму, и для другой стороны это желание очевидно), или договорах, свойственных только определенной правовой системе (например, договорах траста);
2) если стороны выбирают суд в определенном государстве (не третейский!), можно предположить, что они доверяют как процессуальным, так и материальным нормам соответствующего правопорядка, хотя одного этого конечно, недостаточно[162];
3) в договоре есть условия, которые признаются только одним правопорядком и не признаются другим. При условии, что сторонам на момент заключения договора было известно о содержании обоих правопорядков, можно предположить их намерение подчинить договор тому праву, которое признает определенные условия, закрепленные в договоре. По мнению П. Майера, язык, на котором составлен договор, не является таким признаком так же, как и лучшая приспособленность определенного правопорядка для регулирования договора.[163]
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Качановский Д. И. Курс международного права. Харьков, 1863. С. XXXVI, XLIV.
2
Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. В 2 т. М., 1996. Т. 2. С. 170.
3
Иссад М. Международное частное право. М., 1989. С. 13.
4
См. Дмитриева Г. К. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. В. П. Мозолина. М., 2002. С. 187; Звеков В. П. Международное частное право. М., 1999. С. 8; Ануфриева Л. П. Международное частное право. В 3 т. М., 2000. T. 1.С. 93 и др.
5
Международное частное право / Под ред. И. С. Перетерского и С. Б. Крылова. М., 1940. С. 6.
6
Лунц Л. А. Курс международного частного права. В 3 т. М., 1973. Т. 1. С. 12.
7
Гаврилов В. В. Международное частное право. Общая часть. Владивосток, 1997. С. 7.
8
Ануфриева Л. П. Международное частное право. В 3 т. М., 2000. Т. 1. С. 47–48. Здесь же имеются достаточно интересные рассуждения о появлении самого термина «международное частное право» в научном обороте.
9
Mayer P., Heuze V. Droit international prive. 7-eme edition. 2001. P. 92–93.
10
См. решения MKAC при ТПП РФ от 17.09.2001, 18.02.1998 (последнее – в кн.: Арбитражная практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1998 г.) и др.
11
Из отечественных авторов нельзя не отметить Д. Ф. Рамазайцева, доказывавшего существование международных публично-правовых обычаев в сфере международного частного права (Рамазайцев Д. Ф. Договор купли-продажи во внешней торговле СССР. М., 1961).
12
Г. К. Дмитриева указывает: «Коллизионная норма – это как бы мост, связывающий национальное право с иностранным…» (Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. В. П. Мозолина. С. 193). Развивая эту метафору, можно сказать, что коллизионная норма – это неопределенное множество мостов между отечественным правопорядком и иностранными. Чтобы коллизионная норма могла выполнять функции «моста», она должна быть способной охватить любые и отечественные, и иностранные материально-правовые феномены.
13
Наиболее выпукло это проявилось при рассмотрении Международным Судом дела компании «Барселона Трекшн».
14
Обоснованной критике общепринятую терминологию международного частного права подверг А. А. Рубанов. См.: Теоретические основы международного взаимодействия национальных правовых систем. М., 1984. С. 91–93.
15
Эти вопросы рассматривает Ф. Вишер. По его мнению, международная вежливость или международное публичное право не являются основанием для применения иностранного права, так как нет международных санкций за неверное решение коллизионной проблемы. Международная гармония решений также не является таким основанием; ее невозможно достичь в условиях, когда исламские суды будут всегда выносить решения, отличающиеся от решений отечественных судов. И, наконец, интерес иностранного государства в применении его нормы также не имеет определяющего значения, потому что, как правило, в сфере частного права такие интересы не имеют большого значения (Vischer F. Général Course on Private International Law. Recueil des cours de l’Académie de droit international de La Haye. 1992. T. 232. P. 27–29).
16
Левитин A. В. Вопросы публичного порядка в международном частном праве // Проблемы международного частного права / Под ред. Л. А. Лунца. М., 1960. С. 209.
17
Vischer F. Général Course on Private International Law. Recueil des cours de l’Académie de droit international de La Haye. 1992. P. 30.
18
Чешир Дж., Норт П. Международное частное право. М., 1982. С. 19–20.
19
Holland. Jurisprudence. 9 ed. P. 398; Goodrich. Handbook on the conflict of laws. 1927. P. 10.; Quelques remarques sur le concept de droit acquis en droit international prive angloaméricain. Revue critique de droit international prive. 1986. P. 425.
20
Концепция приобретенных прав имеет много общего с англо-американской и романской концепциями «фактической» природы иностранного права.
21
Batiffol H., Lagarde P. Droit international prive. T. 1.8-eme edition. Paris. 1993. P. 526.
22
Ibid. Р. 517.
23
Раапе Л. Международное частное право. М., 1960. С. 17.
