Суд присяжных. Особенности процесса и секреты успешного выступления в прениях - Рубен Валерьевич Маркарьян
Во время процессов я надевал на голову кепку, чтобы показать сходство с обвиняемым, опознанным только по кепке; я показывал фотографии похожих людей, так что издалека их можно было перепутать, как отретушированного Бориса Ельцина с Микеле Плачидо на расстоянии в 30 метров; я мерял шаги перед присяжными, доказывая невозможность указанного в обвинении расстояния; я демонстрировал шприцы с налитой в них водой, изобличая лживые слова свидетеля, что можно отличить шприц с ядом от шприца с лекарством по внешним признакам. Все эти мои старания были направлены на одну цель – присяжные должны запомнить картинку, им не должно быть скучно, они должны понять мою логику и принять ее, и лучше всего, если логику обвинения они признают смешной.
Глава 4
Подготовка речи (Meditatio)
Как я люблю повторять своим более молодым и менее опытным коллегам, в боевом уставе сухопутных войск, который я изучал в высшем военном учебном заведении, была отдельная глава – обязанности командира после получения боевой задачи. Всегда спрашиваю: что должен сделать командир взвода или роты, получив боевую задачу от вышестоящего командования? Очень редко кто дает правильный ответ. А он прост: получив боевую задачу, командир… уясняет ее. Только потом он оценивает обстановку, проводит рекогносцировку, принимает решение, отдает боевой приказ и организует взаимодействие и управление. Прежде всего нужно понять: что надо и почему? И только потом – как и каким способом сделать то, что надо.
Похожие советы дает в своей книге П. Сергеич оратору, готовящемуся к обвинению или защите.
Для начала защитник должен уяснить себе три момента:
1. Что произошло и почему произошло?
2. Что надо доказать присяжным?
3. Чем можно оказать влияние на их решение?
То, что надо доказать – это главный вывод речи, обычно он корреспондирует с первыми тремя обязательными вопросами перед присяжными:
– имело ли место преступление (деяние), в котором обвиняется подсудимый, то есть было ли событие преступления вообще?
– доказано ли, что подсудимый совершил это деяние?
– виновен ли он в том, что совершил?
До выхода к присяжным защитник должен уяснить для себя, в каком направлении ему предстоит двигаться в своей речи, а осознав, что произошло и почему (для начала), он обязан развить это понимание дальше.
Если действительно имело место убийство, например, что очевидно в большинстве случаев насильственной смерти (пулевые ранения, множественные колющерезаные раны, найденные орудия преступления – нож, топор, пистолет и т. п.), то защитник должен сосредоточиться на роли подсудимого. Он или не он, а если он, то доказана ли вина и какая? Если не он, то почему и кто это мог быть еще, а если он все-таки, то в том ли его обвиняют, что он совершил? Например, при убийстве может быть много вариантов – от необходимой обороны или причинения смерти по неосторожности до убийства в состоянии аффекта. Ну и, конечно, не стоит забывать о самом действенном способе защиты, который, по моим наблюдениям, присяжным психологически проще принять, – признании вины в менее тяжком преступлении. Защитник вправе ставить вопросы перед присяжными: например, виновен ли подсудимый в превышении пределов необходимой обороны. Присяжным легче принять решение в том случае, когда есть выбор не столь жесткий, нежели между тюрьмой и свободой. Немного наказать легче, чем освободить от наказания вовсе. Ведь есть труп, есть чья-то оборванная жизнь, есть потерпевшие, есть сострадание, есть усердный прокурор и следователи, и трудно принять решение о невиновности вообще при очевидных доказательствах вроде окровавленных топора и рук.
То, что может иметь влияние на решение присяжных, П. Сергеич, не гнушаясь старым сравнением, назвал нервами речи.
Чтобы читателю стало понятнее, что есть вещи посложнее к пониманию, чем юриспруденция, сообщу для общего развития, что нерв (лат. nervus) – это составная часть нервной системы; покрытая оболочкой структура, состоящая из пучка нервных волокон (главным образом представленных аксонами нейронов) и поддерживающей их нейроглии. Периферический нерв состоит из нескольких пучков аксонов, покрытых оболочками из шванновских клеток, а также несколькими соединительно-тканными оболочками: эндоневрий покрывает каждый миелинизированный аксон, несколько таких аксонов объединяются в пучки, покрытые периневрием. Несколько пучков, вместе с кровеносными сосудами и жировыми включениями, покрыты общей оболочкой, эпиневрием, и составляют нерв.
«Нервы речи» П. Сергееича – это, конечно, не «пучки аксонов», покрытых оболочкой из «шванновских клеток» (Боже мой, ужас какой!), это нечто иное, но со схожей задачей: провести импульс от рецептора к центральной нервной системе и принять решение. Будем считать, что ЦНС, отвечающая за принятие решения, – это коллегия присяжных, и нервы вашей речи должны передать импульс от вас как главного рецептора, уже соприкоснувшегося с истиной.
Что тут важно уяснить для себя?
Главный вывод обвинения всегда один: подсудимый виновен; главный вывод защиты: подсудимый невиновен. Поэтому теоретически и адвокат, и прокурор демонстрируют в своей речи доказательства, необходимые для того или иного вывода.
Впрочем, на самом деле все чуть проще: нужно доказать не все, а одно или два ярких положения, чтобы присяжные сделали нужный вам вывод.
Например, в случае из моей практики вне проекта «Суда присяжных» один человек утверждал, что мой клиент взял у него взаймы большую сумму денег. Очень большую. Под расписку. И не хочет отдавать. Мой же клиент утверждал, что такой суммы не брал лично, заем действительно был, но деньги наличными никто из рук в руки никому не передавал, расчеты производились между двумя иностранными компаниями через иностранные банки, а расписка, которую он действительно подписал, была по договоренности действительна на период, пока заемные средства шли из банка в банк (в период кризиса деньги долго гуляли по банковским счетам).
Это дело рассматривалось в суде, но не перед присяжными, а перед федеральным судьей, «нерв» же защиты был в том, чтобы донести судье такой факт: денег должник не брал не потому, что не было расписки или перегружаемых сумок с наличными из багажника в багажник машин кредитора и должника (это слова против слов), а потому, что у кредитора такой суммы просто не могло быть!
Для
