Георг Еллинек - Общее учение о государстве
Учение об обществе имеет величайшую важность не только для изучения основных государственных отношений, но и для познания всех типических и индивидуальных государственных явлений. Нам остается теперь положительно установить понятие общества, а затем мы укажем в общих чертах отношение учения о государстве к учению об обществе[93].
1. Общество в самом широком смысле означает совокупность проявляющихся во внешнем мире психологических связей между людьми. Оно есть, таким образом, собирательное понятие, объединяющее совокупность всех общественных отношений между людьми в одно логическое единство. В этом смысле оно тождественно с понятием человеческого общения, которое состоит из множества отдельных, длящихся или временных отношений между индивида-ми. Но это понятие настолько широко, что не может без дальнейшего ограничения послужить предметом плодотворного научного изучения. Познание общества в этом смысле было бы равносильно совершенному познанию существа и судеб нашего рода, что представляется задачей не более легкой, чем решение загадки сфинкса. Причина того, что исследования, называющие себя социологическими, так часто лишены всякой внутренней определенности и так легко расплываются в неизмеримо широких переспективах, в значительной мере заключается в том, что они исходят из этого всеобъемлющего понятия общества, которое лишает науку всяких границ и с тем вместе возможности всякого плодотворного, методического, направленного на достижимые цели движения вперед. Фактически материал, который современная социология кладет в основу своих положений, по общему правилу представляет заманчивую лишь для дилетантов опору, за которой обычно скрываются априорные конструкции, основанные на несовершенных индукциях.
Это широкое понятие общества имеет, однако, большое значение для учения о государстве, как корректив к ложным и односторонним теориям. Как все человеческое государство может быть основательно понятно только из проявляющейся в общении природы человека во всей ее полноте. Необозримый и потому никогда не могущий быть изученным полностью ряд социальных фактов и причин создает конкретную жизнь отдельного государства и вместе с тем государство вообще. Уже в силу одного этого мы должны отвергнуть все те учения, которые из ряда неисчислимых социальных причин выбирают одну или несколько, чтобы выставить их единственными движущими силами развития государства.
Бесконечная сложность социального процесса объясняет далее два важных научных феномена. Достаточно поверхностного обзора литературы, чтобы убедиться, что одно и то же явление объясняется разными авторами противоположными, исключающими друг друга причинами. Так, одни признают нашу современную культуру христианской, т. е. продуктом христианско-религиозного духа, другие усматривают истинную причину современной цивилизации в преобладании естественнонаучного миросозерцания над религиозным, третьи – в развитии техники, в частности путей сообщения. Одни рассматривают историю как результат деятельности отдельных руководящих личностей, другие – лишь как результат огромных социально-массовых влияний; по одной теории судьбы народа определяются климатическими отношениями, по другой – этическими свойствами народа; для одного право есть продукт моральных идей, для другого – исключительно результат классовой борьбы. С научной точки зрения нетрудно усмотреть ошибочность такого рода приемов исследования. Так как каждое социальное явление имеет бесконечно много причин, то нетрудно выхватить из них одну или сколько угодно причин и признать их единственными. Методологическая ошибка заключается в этом случае не в утверждении, что при результате Х, вытекающем из причин а, b, с, d…, а есть причина x, а в утверждении, что причиной служит только a. В истории науки мы весьма часто встречаемся с тем фактом, что новые воззрения пытаются достигнуть победы над прежде господствовавшими тем, что выставляют открытые ими, до тех пор неизвестные или оставлявшиеся без внимания, причины единственными причинами подлежащих объяснению явлений. Так, например, возникновение религии пытались объяснить исключительно мифологической персонификацией сил природы, а затем, в борьбе с этим воззрением, – исключительно культом предков. Избегнуть такой односторонности можно только постоянно имея в виду разнообразие социального процесса, в частности, тот столь часто забываемый факт, что один и тот же эффект может быть вызван совершенно различными причинами.
Второй феномен, являющийся результатом взаимодействия многообразно переплетающихся социальных отношений, состоит в том, что каждое социальное явление имеет благоприятные и вредные последствия и изменить в этом что-либо не может никакая человеческая предусмотрительность. Последствия отдельного явления столь разнообразны, многосторонни, взаимно переплетены, что о них с одинаковым правом могут быть высказаны самые противоречивые суждения. Всякое историческое событие, всякая социальная реформа подвергаются поэтому самой разнообразной оценке. Подобно тому, как ни одна историческая личность, не исключая и величайшей из них, не избегла порицаний и осуждения, – всякое произведение литературы, искусства, науки, техники, вызывавшее самые восторженные оценки, где-либо встречало и неблагоприятное отношение, и нет такого исторического факта, такой перемены в нравах и воззрениях, значение и последствия которых не оценивались бы различно разными людьми. Причиной таких противоречий являются не одни только различия между лицами, высказывающими суждение: каждый из судящих может, напротив, почерпать доказательства для своих утверждений из обильного социального материала. Оптимизм и пессимизм, преклонение перед человеком и презрение ко всему человеческому, вера в прогрессивное развитие и отрицание прогресса в истории – в равной мере находят поэтому опору в огромной массе социальных фактов и их последствий. Познание этого заключает в себе благодетельный корректив и средство защиты против увлечения крайними и односторонними выводами.
2. В тесном смысле общество означает совокупность человеческих союзов, т. е. групп людей, объединенных каким-либо связующим элементом. Люди живут не только рядом друг с другом, но и образуют, в силу психологической необходимости, союзы более или менее значительной интенсивности и экстенсивности. Эти союзы могут быть сознательными, организованными, или безсознательными, лишенными единства, основанными только на общности естественных свойств или интересов. Число таких союзов, вскрываемых анализом человеческого общежития, бесконечно. Семья, союзы, общины, церкви, государство суть формы организованного общения[94], которым противостоят как неорганизованные союзы экономические классы, а также национальности, свободные профессии, политические и церковные партии вплоть до временных товарищеских собраний повседневной жизни, митингов, собирающих внезапно для какого-либо общего дела народную массу в больших городах. Это понятие общества обнимает и государство, которое поэтому не является его границей. Организованные и неорганизованные союзы простираются и за пределы отдельного государства, даже сами государства могут образовать союзные группы. Беспредельный рост международного оборота и международное право возможны только потому, что понятие общества заключает в себе ряд международных элементов.
Понятие общества в тесном смысле возможно только в указанной формулировке. Всякое выделение из него определенных групп, например семьи, или, тем более, ограничение его экономическими классами не могут быть научно обоснованы. Каждое такое ограничение уже заключает в себе априорную конструкцию, оставляющую без внимания то, что под нее не подходит.
Отсюда же вытекает, что строгое разграничение и противопоставление государства и общества невозможно. Само государство есть, напротив, одна из форм общества, которая обусловливает другие формы и в то же время является продуктом их. Никакая общественная группа не может быть мыслима вне государства или, по крайней мере, без него, почему и само понятие общества нередко вызывало критическое к нему отношение, справедливое постольку, поскольку всякое иное, кроме чисто логического, обособление государства и общества – невозможно. С одной стороны, все другие общественные группы подвергаются прямому или косвенному воз-действию государства, с другой – само государство способствует образованию групп: бюрократия, войско суть не только государственные учреждения, но и общественные группы, которые, в свою очередь, независимо от создавшего их государства, воздействуют на характер и жизнь государства. При внутренней связи всех элементов человеческого общения каждый из них должен оказывать более или менее измеримое влияние на всех других.
